[indent] Бестия бежала, поджав рыжий хвост. Взгляд больших зелёных глаз следил бы за этим цепко и ясно, да алые змейки ползли по лбу и глазам, а челюсть то напоминала о себе ярой болью, то вовсе не чувствовалась. Яркое пятно, подобно закатному солнцу, удалялось, а сознание уплывало куда-то в неизвестность. Громкогласный лишь чувствовал, что кто-то помогает его держать, но все мысли были о лисьем смраде и вкусе крови. О решающей атаке, после которой всё закончилось, а вместе с этим пришла боль. Воитель не понимал, что он него хотят и требуют, куда ведут и зачем.
[indent] В родном лагере сознание прояснилось, и кот с раздражением отстранился от помощников, буркнув что-то вроде «я сам». До палатки уж он дойдёт, пусть даже острыми скалами впивается в него каждый шаг. Спорить с Громкогласным никто не стал, ведь нрав старшего воителя знали все. В голове его вдруг вспышкой краткой, но чёткой появилась мысль о том, что слишком уже «старший». А ведь он видел, уже, увы, не раз, когда после таких битв не выживали коты, отходя к Предкам. Так неужели время его пришло? Так пусть остальные видят, что он победил! Нет теперь лисьей угрозы на ветряных территориях.
[indent] Воитель тяжело рухнул в палатке целителя, ожидая помощи. Ему бы не особо верить, что кто-то вытащит из такого состояния, да где-то внутри хотелось жить…. Это сколько он ещё не сделал? Имени воителя, подобно его голосу, греметь бы на весь лес, да вот что-то тихо как-то до неприличия. Или мир затих, или Громкогласный хуже его начал слышать.
[indent] - Э… хвнхб, хтвнб, ХТВБНД! – воитель сам не понимал, что говорит. Челюсть не слушалась, а вместо желаемого на свет появлялись странные звуки, которые лишь цап разберёт. Он попробовал подвигать челюстью, да казалось, будто её вдавили куда-то в сторону. Кот снова попробовал что-то пробормотать, да отозвалось это лишь болью, что ослепляла всё красными пятнами. Так не лучше ли умереть, чем переживать такое? А с теми печальными мыслями, уставший от боли кот, провалился в сон.