Занимался рассвет. Ручей, едва успевшая сомкнуть глаз на часок-другой, проснулась слишком рано, взволнованная тем, что сегодня будет ее первый день в качестве наставницы. Взбудораженно передернувшись, воительница принялась наводить лоск в утренней дымке, не сразу приметив оказавшегося рядом старшего воителя.
- Серебряк! Доброго утра, - вежливо мурлыкнула кошечка брату глашатой. Безусловно, кота, как и многих, волновал прошедший Совет, и Ручей понимала, как нервничают те, кто не видел действо своими глазами: сколько всего можно додумать и перенервничать!
—  Так о чем они тогда спорили? Кто-то пострадал? Сумрачные отвоевали кусок земель? А как на всё отреагировал Солнцезвёзд?
- Солнцезвезд был в ярости, - приглаживая шерстку на плече, с чувством мяукнула кошечка, задумчиво отведя уши назад.
- И ничего они не отвоевали. Ну, пока. Но то, как они с Кометой рычали и шипели... Ох, Серебряк, боюсь войны не миновать, каждый из них считает себя правым, - сомневаясь, кого из предводителей признать вруном, протянула Ручей.
— Хотел бы я сам всё это видеть. Жутко интересно, что эти двое задумали.
- Вот хорошо бы, если двое! - подставляя мордашку восходящему солнцу, уже такому холодному, вздохнула кошечка с нервным смешком.
- А если они втянут кого-то еще? Звездопад явно поддерживал Солнцезвезда, и даю хвост на отсечение, Комета не отстанет от нашего племени. Я... немного боюсь войны, Серебряк, - с заминкой признала дымчатая кошка, в неловкой паузе отводя взгляд. Постыдно ли для кота-воителя опасаться бойни?
Спасение нашлось, и Ручей с вежливой улыбкой Серебряку отошла от него, направившись к златогривому лидеру. Все племя знало уже, что он всыпал оруженосцу по пятое число, и серенькая, замнувшись, дождалась, пока предводитель обменяется с сестрой любезностями. Невольно подслушав их разговор и посмотрев в сторону троицы Ласки, Ручей улыбнулась. Славные малыши.
- Львинозвезд, - дождавшись небольшой паузы, мяукнула серенькая, на несколько шагов приближаясь к лидеру.
- Буквально пару минут назад видела Птичку, ей что-то нехорошо. К сожалению, сегодня тренировки не выйдет, а потому я свободна в любой патруль, - с готовностью добавила дымчатая, слабо улыбнувшись. Что угодно, лишь бы не мысли о предстоящей войне или больной ученице.
Одной из учениц.
У Ручей шерсть дыбом становилась от одного только осознания, что Миндальную ранила лисица. Серенькая не была свидетельницей того, как ученицу принесли в лагерь, но шепотки на поляне переносили из уст в уста: с лапой совсем беда.
- Надеюсь, с ней все будет в порядке, - к своему несчастью, дымчатая кошка успела увидеть конечность бедняжки, и выглядела она совсем плохо.
Почти безнадежно.

Как бы ни хотела и ни старалась Ласка, уследить за всем, что происходило на поляне, ей не удавалось. Жалобно вздохнув, она нахмурилась, наблюдая, как малыши уже снова куда-то спешат. Заметить, что курс их отклонился от первоначального, королеве не позволили.
— Ла-а-аска.
Устало улыбаясь, кошка обернулась к брату и расслабилась, ткнувшись в его пушистую палевую шерсть. Давно же Львинозвёзд не уделял времени сестре, но та, к счастью, всё понимала. Характер такой у Ласки - мягкий. Стремясь позаботиться о каждом соплеменнике, она не могла не наслаждаться атмосферой всеобщих будничных хлопот. А уж у предводителя племени дел было ого-го. Королева лишь иногда, замечая брата на поляне, бросала ему ободряющий взгляд и ласковую улыбку, если слов поддержки сказать было некогда.
- Ох, ты не представляешь, какие они, - Ласка улыбнулась тепло и искренне, и былое напряжение в её фигуре пропало, - любознательные. Первый раз вышли из детской, а я уже набегала несколько кругов по лагерю за ними, - кошка тихо заурчала, совсем забыв о ужасном инциденте с участием Ясенницы, Берёзки и рака. Ну, кто из малышей не шкодит, в конце концов? - Но я готова ещё много лун так уставать, если бы это было возможно. Ты не представляешь, как я счастлива, - королева блаженно прикрыла глаза, вспоминая о Плющевике, который скоро должен был вернуться и снова заглянуть к подруге в ясли. Её счастье было прямо здесь, вокруг, повсюду. И Ласке уж очень хотелось разделить его с братом.
— Уверен, что ты воспитаешь из них самых достойных будущих воителей.
- О-о, непременно, - усмехнувшись, промурлыкала Ласка. - И всё же так хочется, чтобы они подольше побыли малышами. Наверное, я слишком уж многого хочу.
Может, это звучало слишком наивно из уст взрослой кошки, но, она была уверена, что когда Львинозвёзд сам станет отцом, он непременно поймёт слова сестры. Да пора бы ему. Взрослый умный кот, целый предводитель, а ни одной кошки я рядом с ним не видела. Неужто не приглянулся никто? Исполнив свою мечту, Ласка теперь острее чувствовала необходимость позаботиться о брате, который, видимо, забывал думать ещё и о себе, а не только о племени.
Тут же к ним подошла Ручей, докладывая о свой ученице, которой нездоровилось.
- Надеюсь, ничего серьёзного, - понимающе кивнула королева серенькой воительнице. - Щербатой и так хватит хлопот с Миндальной. Львинозвёзд, ты уже знаешь о случившемся? Та лисица, что её ранила... меня беспокоит. Что если она заявится в лагерь?
Ласка нахмурилась, тут же инстинктивно поискав взглядом котят. На поляне нет. Надеюсь, они и правда сохнут в детской. Кошка тревожно глянула на предводителя, в немой просьбе хоть как-то уверить сестру в абсолютной безопасности лагеря.

- Ох, ты не представляешь, какие они, - в ответ светилась счастьем сестра, хоть ненадолго возвращая душе Львинозвёзда покой и ощущение безмятежности, уюта - то самое ощущение дома, где тебя всегда ждут. Её немного усталый вид почти был незаметен за улыбкой: глаза блестели, и радостное мурлыканье окутывало речного льва словно солнечным теплом.
- Ты не представляешь, как я счастлива, - королева блаженно прикрыла глаза, на что златогривый от души разулыбался. Он чувствовал это без лишних слов, ведь Ласка была переполнена нежностью и любовью как никогда. Воспоминания о болезненном детстве сестры казались далекими и будто не существующими вовсе, как и все преграды, пройденные вместе.
- Набегаешься ты с ними не то слово. Но луны быстро пролетят, - пожав плечами, лидер речных с легкой тоской посмотрел родной кошке в глаза: как же ему порой хотелось вернуться обратно, под теплый бок королевы-матери, ближе к семье. Но речной король, как и Ласка, тоже нашёл своё место, по праву заняв должность предводителя, поэтому ценил каждый момент, проведённый рядом с друзьями и сестрой.
- И всё же так хочется, чтобы они подольше побыли малышами. Наверное, я слишком уж многого хочу, - поделилась белобокая, и Львинозвёзд осторожно прижал её ближе к себе: он пытался утешить, хоть и понимал, что взросление котят неизбежно.
- Со временем ты будешь готова их отпустить, - мудро заключил златогривый кот, встречая ещё теплым взглядом повернувшую к ним Ручей. Молодая кошка чуть помедлила, не мешая разговору, а позже подступила ближе, на что предводитель кивнул, поднимаясь к серенькой в ответ. Странно, что она была еще в лагере, когда сегодня должна состояться её первая тренировка в роли наставницы.
- Буквально пару минут назад видела Птичку, ей что-то нехорошо, - доложила синеглазая воительница, внося ясность и невольно возвращая лидеру мысли о прошедшем Совете и бушевавшем после него урагане: должно быть, ученица сильно переволновалась и плохо перенесла холод.
- Надеюсь, ничего серьёзного, - кивнув Ручей в знак приветствия, участливо и несколько тревожно отозвалась Ласка.
- Дай знать, как ей станет лучше, - поддержал сестру Львинозвёзд, не сомневаясь, что серенькая не оставит своего оруженосца как наставница. Её добродушный, отзывчивый нрав был предводителю близок, что всегда распологало.
- К сожалению, сегодня тренировки не выйдет, а потому я свободна в любой патруль, - с готовностью добавила дымчатая, слабо улыбнувшись. Речной король задумчиво остановил на соплеменнице явно заинтересованный взгляд, увлекаясь внезапной мыслью: что если попробовать устроить Ручей тренировку как наставнице? Подготовить, поддержать, чтобы не потух запал с захворавшей ученицей. Однако пришедший на ум план прервал встревоженный голос Ласки, которая обратила внимание Львинозвёзда в сторону целительской.
- Щербатой и так хватит хлопот с Миндальной. Львинозвёзд, ты уже знаешь о случившемся? Та лисица, что её ранила... меня беспокоит. Что если она заявится в лагерь?
Миндальная? Лисица?
Меняясь за мгновение, молодой лев глубоко вдохнул, только сейчас почувствовав резкий, почти развеявший на поляне запах крови. Сердце замерло, горящие огнём глаза потухли под хмуростью: новость была неожиданной, застав врасплох. Благо Ракитник, покидающий палатку Щербатой прямо по направлению к нему, ввёл льва в курс дела.
Миндальная ранена. Лисица. Кувшинковая заводь.
- Возьми в дозор Сокольницу и не спускайте глаз с яслей, - быстро отдав рыжему воину приказ, Львинозвёзд уверенно, с обещанием посмотрел на обеспокоенную Ласку: в лагере остаётся достаточно воинов, чтобы их защитить.
- Собери малышей и ждите Плющевика. Если встречу - немедленно отправлю к тебе, - пусть и натянуто, но все же спокойно отозвался кот: панику разводить нельзя, ведь будет только хуже. Подсознательно ища скользящим по лагерю взглядом Крестовничка, что должен был заниматься ремонтом подстилок и палаточных крыш, златогривый почувствовал некоторое недоверие к своему ученику: кто знает, что еще он вздумает натворить? Не сбежит ли?
- Ручей, держись рядом, - оборачиваясь на синеглазую воительницу, что пару минут назад вызвалась в патруль, молодой лев решительно выправил спину, - Пока разведуем всё вдвоём, а дальше будем думать.
Готовить сразу боевые отряды было рискованно, ведь в разгар дня каждый воитель в лагере был на счету. Возможно, лисицу привлекли далеко не земли Речного племени, а курятник, что держали Двуногие совсем неподалёку. Для действий нужно было больше фактов, которыми никто из вернувшихся не обладал.
- Оцелотка за главную. Лагерь можно покинуть только с её позволения, - уведомив всех тех, кто собрался на шум переполоха, предводитель в последний раз осмотрелся по сторонам, ища глазами Крестовничка: он волновался уже далеко не за палатки и подстилки. Важно, чтобы тот не наделал глупостей.
- За мной, - видя через плечо рядом с собой миниатюрную Ручей, речной лев хоть где-то был спокоен: этой воительнице хватит ловкости и хитрости, чтобы обойти лису.

Птичий дворик ►

<<< ----------- палатка предводителя

И как это он должен сначала укрепить палатки и заменить подстилки, если се уже спят? Да и злость ещё неокончательно схлынула; тонкий поток продолжал струиться, трёхцветная шерсть с трудом укладывалась на место, и жёлтые глаза поискали кругом Крылатку, чтобы подойти к ней и проверить, всё ли у неё в порядке.
Наставник задел за живое. Крестовничек переживал, что белоснежной ученице и правда этот Совет показался скучным и малозначительным тогда, когда он обещал сделать его грандиозным; и разве можно так жестоко не беречь его чувства, режа со всей силы по ним словами? Ох, Львинозвёзд-Львинозвёзд, кажется, извинения откладывались в совсем долгую подстилку. Дуться на него Крестовничек будет минимум лун шесть теперь.
И всё же ночной воздух немного остужает голову. Волынить и отлынивать от наказания ученик не будет: пусть все считают его нахалом, драчуном, невоспитанным маменькиным сынком, но откровенно нарушать приказ наставника (да-да, разочарованного и разочаровавшего его наставника) он не будет. Никогда. Пожалуй.
Спать, конечно, очень скоро захотелось. Крестовничек устал на Совете, как и все остальные, что разошлись спать, но всё же он бодрился, заставлял себя вставать и ходить по поляне, чтобы не заснуть, иногда поднимал голову к тёмным небесам, грозившимся разродиться дождём, иногда размышлял о Крылатке и последних словах предводителя, поджигая внутренний огонь, и злость заново обновляла подтаявшие силы.
Так и сторожил до рассвета, пока из палатки воителей не показались первые морды. Удивление сменялось ухмылками; Крестовничек, впрочем, только пожимал плечами и приветливо кивал, сдерживая рвущие пасть зевки. Смотрел, как соплеменники завтракают и уходят из лагеря. Справедливо решив, что его бдение закончилось, трёхветный заполз в палатку учеников, попутно растолкав пару-тройку соседей, и без сил рухнул на своё место.

Было уже за полдень, когда ученику удалось продрать глаза. Он выполз на поляну, которую сторожил ночью, унюхал кровь, но вялость в действиях, в мыслях даже не позволила пока поинтересоваться, что прошло. Да  ему предстояла куда более крупная и трудоёмкая работа: сменить все подстилки во всех палатках и подлатать дыры, где они есть.
К сожалению, работа на целый день и, если не повезёт с дырами, не только на сегодня.
Он схватил окуня и быстро перекусил, после чего, заприметив Ласку, подбежал к ней, приветливо улыбаясь.
- Ласка! - Крестовничек церемонно-игриво склонил голову, вытянув лапку перед сестрой предводителя. - Ну-ка, Ласка, скажи, мягкая у тебя подстилка? Не дует ли где в яслях? - он смешливо обернул круг вокруг самого себя и уселся на хвост, расширив глаза до круглых филинских и приоткрыв рот, зрительно показывая, что готов впитывать любые жалобы королевы.

[indent] Чуть солнце коснулось черно-белой шерсти, и Соловушка недовольно дернул ухом, отворачиваясь от надоедливых лучей, так и норовящих пощекотать ученика. Было уже за полдень, и оруженосец расположился возле палатки учеников, стараясь не попадаться никому на глаза, так, слиться с камышами, да раствориться ветром над рекой, лишь бы только никто не докопался, да не дергал его за хвост.
[indent] Хвоинки не видать, да и Крапивника тоже, слава Звездам. И Соловушка просто слонялся по лагерю, пиная редкие листочки под лапами, которые каким-то неведомым чудом очутились в Речном лагере. Скука смертная съедала его изнутри, и котик постоянно кидал взгляд на вход в лагерь, надеясь, что Ручей вернется как можно скорее.
[indent] Вытащив из кучи мелкую рыбешку, он все же устроился с краю поляны, принявшись медленно поедать свой обед. Соловушка дернул ушами, заслышав плеск и подумал, что хочет уже скорее научиться плавать, дабы рассекать студеную водицу лапами, нырять ко дну и хватать зазевавшихся рыбешек за хвосты. Быть Речным котом сплошь удовольствие, и оруженосец, закончив с едой и закопав кости, прикрыл янтарные глазища, позволив солнцу огладить мордочку.

[indent] Выдрохвостка довольно закивала. Ещё бы! Она была как никто готова к этим самым первым тренировкам, более того, она с терпеливостью удава ждала их всё это время, пока ей приходилось без дела гнить в Детской. После следующего вопроса, уже после завтрака, Выдрохвостка вопросительно вскинула брови, вытянув лапу вперёд и, вертя её в разные стороны, оценивающе хмыкнула.
[indent] - Вроде не болит, - с некой долей сомнений, безусловно, ответила Выдрохвостка, снова поднимая взгляд на острую мордочку Тощей. Тут же к разговору присоединилась Черничка, а у молодой кошки от недовольства зашевелилась шерсть на загривке. Это ещё почему на её первой тренировке должны присутствовать такие коты, как Черничка и Череп? К Черепу Выдрохвостка вообще не испытывала никаких сносных ощущений, он мог выбесить её одним только своим взглядом, но Выдрохвостке приходилось держать рот на замке, прикусив зубами губу, чтобы ему ничего не ляпнуть. Она же всё ещё ниже его по иерархии.
[indent] Безусловно, Череп, да, кто угодно, могли считать её неловкой, а её наставницу не достойной ученика, но Выдрохвостка имела под рукавом такой козырь, как упрямство и твердый лоб, готовый денно и ночно вспахивать землю, готовясь ко взрослой жизни. И она обязательно им всем докажет, что имеет полное право называться лучшим оруженосцем Речного племени. А затем и лучшей воительницей. И пусть это звучит чересчур высокопарно, но в голове у молодой кошки был стойкий образ, где она - не кто иной, как защитница Речного племени. Морщины на лице Выдрохвостки, однако, быстро разгладились. Сейчас она не имела никакого права показывать свое недовольство, именно поэтому лишь нахохлилась и выпрямилась в струнку, сидя рядом с Черничкой. Ага, ещё уделает меня на тренировке и то-то, будет ходить гордая, что победила ученицу в два раза младше её. Ничего. У Выдрохвостки была одна цель: учиться, учиться и ещё раз учиться. Однако от этого её успел спасти Львинозвёзд, громко объявивший, что никому из лагеря нельзя выходить до должного приказа. Ну, вот. Отлично.
[indent] - Потренировались, - пробурчала Выдрохвостка, недовольно прижав уши и оттопырив белесые усы, вспоров выпущенными когтями землю под лапами. Это какая-то несправедливость! Настоящая несправедливость.  Краем глаза глядя на то, как Черничка потрусила в сторону Черепа, Выдрохвостка гордо вздернула подбородок. Всё же как хорошо, что её наставницей была Тощая. С ней, по крайней мере, сейчас, не было никаких проблем, в том числе и с возможным бесконечным бурчанием. С одной стороны, кошке было жалко длиннолапую Черничку, грех её не пожалеть, когда ей в наставники достался такой занудный кот.
[indent] Уже в следующий момент кошка от всей души поперхнулась слюной: тройка из недавно выползших из Детской котят, судя по их напыщенному виду, со всей охотой собирались выйти из лагеря и... им никто не помешал?! Выдрохвостка сразу же вытянулась в лице, несколько раз моргнув, - ей не показалось? Их действительно никто не остановил? Кошка тут же вскочила на лапы, выпалив:
[indent] - Тощая! - несколько раз сглотнув, - там... там котята, из лагеря вышли! Хотя Львинозвёзд приказал никому не выходить, никому, а тут... тут котята, понимаешь?

→ палатка старейшин (номинально)

Старейшина намеренно стал обходить одинокую обитель Щербатой по ещё более широкой дуге (куда уж, казалось бы), стоило лишь взволнованным шёпоткам донести известие о страшной травме совсем молоденькой ученицы, ибо вместо соболезнований его разбирал истерический смех. Пополам с отчаянием. Невероятно хотелось спустить с высоких холодных небес все мерцающие огоньки да прижать к земле. К земле, слышите? К той самой, которую вы бережёте так, что лучше бы забыли о ней совсем. Больно ли вашим дражайшим подопечным, радостно ли — сияете! Конечно, сияете.

Потому что вам самим уже не больно.
Не радостно.
Вам абсолютно, безгранично, чудовищно всё равно.

Излом зажмурился, резко ударив чёрной лапой по песку. Равнодушие хуже ненависти. Равнодушие хуже всего. Оно убивает. Предки медленно, настойчиво, неотвратимо убивали, загоняя в угол отчаяния. Интересно, чем же они тогда хуже тварей, влачащих своё существование под беззвёздной антрацитовой чернотой? Те хоть сразу, по-честному, не внушая ложных надежд.

Кот криво ухмыльнулся, опустив голову. Нечего соплеменников пугать — ещё подумают, мол, этого припадочного опять приступ непонятной ломоты схватил. Жалеть начнут. О, старейшина терпеть не мог жалость. И надеялся, что маленькая ученица, безвинно попавшая под опалу звёзд, тоже. Иначе точно загнётся в мнимом принятии своей «судьбы». Излом помнил себя тринадцать лун назад. Помнил сестру чуть раньше. И потому знал — в падении свернуть куда-нибудь, где полегче да поспокойнее, нельзя.

Лагерь, тем временем, внезапно ожил. Яркие сине-голубые глаза внимательно выхватывали детали, вскоре найдя главную — пёструю племянницу. Та отчего-то была крайне взволнована, но увы, закончила лепетать явно интересную новость Тощей, стоило старейшине аккуратно приблизиться к кошкам. Мало того, «интересная новость» явно была ещё и невероятно тревожной — Оцелотка, едва приняв к сведению информацию, уже в экстренном порядке собрала отряд. Гневным рявканьем. Излом еле переборол желание резко подпрыгнуть от тона глашатаи. Даже прибежавший с вестью о восстановленной безопасности Ландыш, судя по всему, мало кого взволновал так, как это удалость сделать пятнистой Выдрохвостке. Однако что всё же произошло? Старейшина усиленно выискивал взглядом того, кто не проворонил, погрузившись в невесёлые воспоминания, чрезвычайно важное, видимо, событие.

Она лишь криво улыбнулась, поймав взгляд Оцелотки на себе в тот момент, когда Черничка пошла спрашивать Черепа о прогулке-тренировке. Тощая слышала, что сказал предводитель, и нарушать его слова белобокая не смела. Но, с другой стороны, предводитель сказал, что можно покинуть лагерь с позволения Оцелотки, а не «ждите, когда мы с Ручей вернемся обратно». И именно на позволение глашатаи воительница надеялась. Да и, как видно, надеялась зря.
«С другой стороны, если бы Череп пошел вместе с нами, она бы вот точно отпустила! Она ему доверяет больше, чем мне»
Внутри Тощей – пожар, и она не в силах потушить его. Ей остается лишь наблюдать да морщиться. Её внутренний котёнок то и дело просится наружу – как, например, сейчас – позволяя Тощей глупо обижаться на вполне очевидное «нет», ершить шерсть на загривке и смотреть исподлобья на заместительницу предводителя, будто бы на мать, запретившую выйти в дождь из Детской. Лишь тогда, когда Выдрохвостка попыталась – смогла – вытащить Тощую из закипающей бури, белошкурая проморгалась, удивленно посмотрела на понурую ученицу и ласково провела хвостом по боку:
- Ничего страшного, мы можем потренироваться и в лагере. За палатками. Ну, или во время утепления Детской. Можно же что-то придумать, верно?..
Задав вопрос в пустоту, Тощая забегала взглядом по поляне, пытаясь отыскать хотя бы часть чего-то, что может сгодиться для первой тренировки. Конечно, без исследования локаций, привычных Тощей и новых для Выдрохвостки, ни один первый день ученичества не пройдет идеально, но она хотела быть хорошей наставницей в глазах ученицы, а потому пыталась как можно скорей что-либо придумать. Что бы сказал её наставник, увидев то, чем сейчас занимается белошкурая?
«Скорей всего, недовольно вскинул голову и отправил бы помогать остальным. Хотя, постойте-ка, Оцелотка сделала практически тоже самое?»
Скрипнув зубами от недовольства, Тощая продолжила заглядывать внутрь себя, разжигая все тот же огонек недовольства, однако внешне оставалась довольно спокойной – разве что распушившаяся шерсть выдавала то, насколько сильно она огорчилась расположением дел. И все бы ничего, если бы не ученица, громко заметившая, что котята выходят из лагеря. Без сопровождения. Вскинув голову, Тощая большими глазами уставилась в ту точку, где еще недавно были котята Ласки, прижала уши к голове и кинула взгляд на Оцелотку, выжидая сигнала. И как раз вовремя – услышав ученицу, пятнистая тотчас отдала компанию выдвигаться следом, что Тощая и сделала, не забыв хвостом поманить за собой оруженосца.
«В целях безопасности будет проще, если она будет всегда на виду»
И, в подтверждение своим мыслям оглядела ученицу.
- Не так я представляла нашу первую вылазку в лес. С другой стороны, это будут не простые котячьи игрища, как выражался мой наставник о первых днях оруженосца, а настоящее серьезное задание.
Она будто намеренно пропустила мимо ушей слова взъерошенного Ландыша: ни о каких лисах не может идти и речи, когда из лагеря ушли котята. Двуногому и тому, что он там сделал с рыжей прохвосткой, можно подивиться и потом, когда блудные дети вернутся обратно. Окинув взглядом собравшуюся с ними Ласку, Тощая лишь закусила губу, не в силах представить, что в этот момент испытывает мать потомства. Территории племен довольно опасны и для простых воителей, а уж что говорить о котятах. Впрочем, Тощая стремилась думать о хорошем так сильно, как только она умела.
за Оцелоткой -> калиновая роща.

Начало игры.
Мелкими семенящими шажками Блестяшка, а также её наставник Сердцедуб неторопливым, размашистым шагом, приближались к лагерю Речного племени. Они были насквозь мокрые, но это не портило хорошее настроение, созданное весьма недурной тренировкой, что получилась у них сегодня. Видя настрой Сердцедуба, пёстрая ученица даже не стала громко ворчать, что озябла до кончиков ушей.
— Устроят вечно тренировки в холод, а нам, оруженосцам, хвосты морозить... — клацая зубами, процедила кошка и мельком глянула на наставника, надеясь, что он не расслышал её слов.
— Нужно будет замолвить за тебя словечко перед Львинозвёздом, — Блестяшка облегченно выдохнула. Не услышал. И только спустя несколько секунд до неё дошёл смысл сказанных наставником слов.
— Пра-а-авда? — заискивающим голосом пропела она и оглушительно замурчала. Похвала — это всегда приятно.
— Но всё же жаль, что мы упустили ту ондатру, — между словом произнёс Сердцедуб, а ученица почувствовала себя так, словно её снова бросили в ледяную реку, где она барахталась не так давно. Она потупила взгляд: ведь именно из-за неё они возвращаются в лагерь с одним карпом. Было действительно глупо бросаться на ондатру в воду. Н-да, Блестяшка, твой план был весьма... оригинален. В порыве чувств ученица даже взрыхлила землю когтистой лапой, подняв в воздух облако пыли и запачкав мокрую шерстку, превратив её из рыжей в грязно-коричневую. Она уже открыла рот, чтобы начать защищать свой "продуманный" план, как вдруг Сердцедуб произнес:
— Того и гляди, станешь воительницей раньше положенного.
Сердце речной ученицы подскочило и радостно застучало где-то в горле. Ух ты, ух ты, ух ты! Великие Звездные Предки, вы тоже слышите это? Скорее бы кому-нибудь рассказать, вот все обзавидуются... Не каждый день наставники говорят такое своим оруженосцам! Широкая улыбка озарила мордашку Блестяшки, и она едва сдержалась, чтобы не сорваться с места — так хотелось скорее добежать до лагеря и похвастаться своими успехами. Её лапы были готовы броситься в нетерпеливый нервный пляс, и ученица вся распушилась от напряжения.
— Спасибо за твои добрые слова, Сердцедуб. Твоя похвала действительно важна для меня, — вежливо и с расстановкой произнесла Блестяшка, а у самой внутри душу распирало от гордости за саму себя. Она едва дождалась того момента, когда наставник лёгким кивком головы отпустил её до завтрашнего утра, велев поужинать и не опаздывать на завтрашнюю боевую тренировку. Пёстрая ученица лишь активно кивала головой, словно болванчик, надеясь побыстрее освободиться. Попрощавшись с Сердцедубом и увидев, что он подошел и начал разговор с Соловушкой, Блестяшка подскочила как ужаленная и в предвкушении обвела главную поляну взглядом. Тощая, Черничка, Соловушка, Излом, Крестовничек... Она в легкой задумчивости склонила голову, мысленно перебирая варианты возможной жертвы. О, Крестовничек! Им-то я и займусь. Ухмыляясь собственным мыслям, Блестяшка лёгким, танцующим шагом направилась к трёхцветному оруженосцу.
— Ну здравствуй, Крестовничек, — кокетливая улыбка и горящие глаза. Эта кошка готова на всё, чтобы её слушали, чтобы ей интересовались, — чем это ты занят? Я вот только с тренировки вернулась. — нетерпеливо выложила ученица, хитро глядя на кота, искренне надеясь на интерес оруженосца к её словам.

Отредактировано Блестяшка (10.11.2018 00:35:01)

Временной разрыв.
>>> целительская
[indent] Боль. Последние несколько лун Миндальная ощущала только её. Боль всех возможных видов. Но физическую можно перетерпеть, она не вечна. Щербатая умела унимать её, «угощая» травами из запаса. Они притупляли боль или устраняли её напрочь. И ученица могла дальше существовать. Не жить — именно существовать. Разве это жизнь, когда ты лежишь в целительской, слыша, как с поляны доносятся голоса? Весёлые, взволнованные, удивлённые... Там текла настоящая жизнь, а здесь... Здесь ты покрываешься несколькими слоями пыли, не в состоянии даже на лапы-то подняться толком. Вдыхаешь запах разных трав и, кажется, начинаешь сходить с ума. Вроде бы их аромат уже не такой одинаково противный. Даже понимаешь, что эта травка воняет острее, а та — чуть приятнее, хотя всё ещё не вызывает радости. И вкупе со всем этим приходит боль душевная. Когда ты видишь, какими взглядами тебя одаривает целительница, как она разговаривает с тобой. И ты понимаешь — так выглядит безысходность. Где-то в глубине жёлтых глаз лекаря отражается понимание того, о чём ты думать не хочешь.
[indent] Не можешь.
[indent] Потому что так — больнее.
[indent] Сначала она надеялась, верила, что Щербатая поднимет её на лапы. И её тренировки продолжатся, она сможет стать воительницей. Но с каждым днём надежда гасла. Но не пропадала совсем. Миндальная пообещала себе, что будет бороться. Если так решили Звёздные предки, то она посмеет вступить с ними в спор, в спор с самой судьбой. Воин должен быть всегда смелым. И сейчас она начала битву, пусть для остальных она и не заметна. А для неё вполне ясен враг, вполне понятно, чего она должна добиться. Кошка не показывала виду, что разочаровалась в Щербатой. Было видно, что той и так тяжело — на её лапах ещё одна калека, уже третья в племени. Только вот, когда Миндальной позволили выбираться из целительской, стала обходить стороной палатку старейшин. Что-то внутри переворачивалось, когда она проходило мимо. Ученица не хотела даже думать о том, что, возможно, окажется там. Нет. Она борется. И её борьба начиналась с малого. Попытки встать на все четыре лапы, ходьба по целительской. Ученица никому не говорила, что у неё в голове. Она хотела возобновить свои тренировки, хоть Щербатая даже и заикаться о них не давала. Ну уж нет, Миндальная на себе крест не поставит.
[indent] Кошечка, хромая, вышла из палатки на главную поляну. Глубокий вдох. Приятный запах чистого воздуха наполнил лёгкие. Можно хоть немного забыть о резком запахе трав. Щербатая ушла за травами, поэтому Миндальная в палатке была одна. Каждый раз, когда кошечка наступала на лапу, было больно. Но терпимо. Целительница говорила, что лапу всё равно разрабатывать нужно. Значит, она потерпит, не такое уже пережила. Переваливаясь, кошечка прошла чуть дальше. Было бы неплохо перекусить. В последние дни во рту сушило из-за трав, даже те, наполненные водой комки мха, не помогали утолить жажду. Поэтому кошечка поковыляла ближе к воде, чтобы сперва напиться. Жадно лакая воду, она наслаждалась тем, как она растекается по языку и горлу. Теперь Миндальная училась радоваться мелочам. В лагере все были заняты своими делами. Кому интересно, как там ученица?
[indent] Но кошка не жаловалась. Наоборот, она натянула на мордочку улыбку, стараясь не показывать, что у неё внутри. Нечего остальным портить день своей кислой миной. Как-нибудь переживёт и сама всё. А остальные пусть думают, что у кошки всё хорошо. Не хотелось ей своими переживаниями делиться направо и налево. Хотя поговорить с кем-нибудь ученица и не отказалась бы. Она заметила только что вернувшуюся в лагерь Блестяшку и Крестовничка. Что же, можно и с ними перекинуться парой фраз. Миндальная подошла к ученикам и проговорила:
[indent] — Крестовничек, Блестяшка! Как ваше обучение проходит? — в словах нет и тени сарказма, — Я слышала, тебя скоро посвятят в воины! Волнуешься? — обратилась она к трёхцветному коту с улыбкой.