Ученица внимательно следила за аккуратными и точными действиями подруги. Вон как у нее получается! Ржанка улыбнулась в усы. Они обе проявили себя, да еще и без наставников - да прямой путь в лучшие воительницы племени Ветра. Да, удача, но зато какая! Пшеничка встретила подругу горящими от восхищения глазами. Они отлично справились! Родители бы ими гордились. Ржанка лапой соскребла землю со своей пойманной добычи и восторженно пропищала:
- Серебринка! Какая ты молодец, да еще и с первого раза! - Ржанка довольно подняла хвост трубой, продолжая свои хвалебные речи: - Ух, какая в тебе ветряная кровь! Ты точно будешь лучшим оруженосцем среди нас, даже покруче Вьюжного, тем более под руководством мамы,.. то есть Крутобоки!
Немного смущенно прижав уши за свою неточность, Ржанка тут же схватила в зубы дичь. Времени прошло достаточно. Если они не вернуться,  то их хватятся и с целехенькими ушами им уже от взрослых не уйти. Пшеничка махнула хвостом в сторону лагеря.
- Надо вернуться, - все же эта мысль немного расстроила Ржанку, в лагерь не хотелось. Там ее опять будут донимать мысли и все будет напоминать о потере. Но рано или поздно ей все равно придется с этим смириться, бесполезно бегать от своей боли. Кошечка прижала уши, но быстро взяла себя в лапы.
- Вперед! По пути придумывать оправдание! - пшеничка хохотнула и шутливо подпихнула Серебринку в бок. - Тебе не стоит себя недооценивать! - зная подругу, тише добавила она ей и рванула через полянку в сторону лагеря.
Стебли люпинов колыхались от ветра и от бегущих учениц, периодически влетая несильно в мордочку или в грудку Ржанке. Ученица не особенно замечала легкого хулиганства цветов. Это полянка уже становилась родной, ученица еще не раз вернется сюда. И она надеялась, что Серебринке это место тоже приглянулось. А оно как раз совсем недалеко от лагеря.

---> лагерь Ветра

Отредактировано Ржанка (23.07.2020 12:12:48)

Гончая бесшумно двигалась вдоль золотистой поросли трав пустошей, не сбиваясь со следа и напрягая до предела органы чувств - она явственно чуяла впереди кролика, пусть его запах и перебивался приторными запахами цветов, пышно раскинувшихся посреди сухой выжженной солнцем травы. Для серебристой воительницы это место всегда казалось каким-то странным, выделяющимся, словно кичащимся своими яркими красками, которые не могла приглушить ни жара, ни плывущая по воздуху пыль, что поднималась от потрескавшейся земли.

Но сейчас выбора у неё не было - возвращаться в лагерь с пустыми лапами старшая воительница не была намерена ни при каком раскладе. Она уже упустила полёвку, в самый последний момент юркнувшую в нору, и теперь её преследовало лёгкое раздражение. Впрочем, с кроликом ей так же не повезло - ударившись переносицей о землю, Гончая сдавленно зашипела и, пользуясь случаем и одиночеством, щедро сдобрила свои возгласы словами, от которых у оруженосцев уши бы если не отвалились, то как минимум засохли.

Довольствуясь упитанной, но всё-таки землеройкой, чьи размеры даже в сытый год вызывали у самой кошки сардоническую усмешку, кошка опустилась на землю и пришла к выводу, что нести подобное в лагерь будет слишком унизительно. А вот воспользоваться случаем и сделать перерыв на трапезу перед тем, как продолжить пытать счастье с охотой - вполне.

> лагерь
Как Крапива не пыталась вывести Папоротника на эмоции у всех на виду, но ей это не удалось. На ее удивление, приглашение на охоту не приняла ни Капель, ни Крутобока. Ее как никогда беспокоил вопрос: "Почему?" Неужели ее общество настолько неприятно соплеменницам? Крапива точно не могла сказать. Тем более, что в последний момент Крутобока предпочла общество Урагана, а не Папоротника (пусть даже в компании с Крапивой). Но и еще кое-что ее не радовало — как бы вызывающе трехцветная себя не вела с Папоротником, ей совсем не хотелось оставаться с ним один на один. Вот и сейчас соплеменники направлялись в сторону полянки люпинов, но как прежде разговор между ними не завязался, а повисло тягучее, почти что ощутимое на шерсти молчание. Воительница покосилась на серо-белого, силясь понять происходящее в его голове. Пока не получалось.
— Предки, Крапива. Когда же ты успокоишься? — ох, он был зол, даже очень. Из-за трехцветной или же... — Когда же ты оставишь меня в покое, — Папоротник почти что рычал, стремительно сокращая дистанцию между ним и Крапивой, заставляя последнюю замереть в смешанных чувствах. Какой бы стойкой она не хотела казаться ему после этого болезненного разрыва, но однажды эмоции возьмут верх над разумом.
— Выбирай тон, Папоротник, — кошка нахмурилась, раздраженно размахивая хвостом, — Я не твоя ученица, чтобы поучать меня. — она показательно клацнула зубами в миллиметре от его носа, так он ее раздражал в этот момент. — Ты сам завел себя в это состояние, а теперь винишь меня, правда? Как удобно, когда рядом есть Крапива, на которую можно выплеснуть свое недовольство. — Крапива вдруг села, не прекращая сверлить взглядом бывшего друга, — Я не буду сейчас притворяться мышеголовой и делать вид, будто не провоцирую тебя порой. Но Папоротник! Ты уже взрослый воитель и умеешь отличать вымысел от правды. — воительница покачала головой, будто сама отрицала сказанное.
— Что ты хочешь от меня, предков ради, Крапива? — сердце кошки дрогнуло, а к глазам подобрались непрошенные слезы. Он никогда не был таким злым и разочарованным, когда говорил с ней. И вдруг воительница поняла, что это действительно конец. Что Крапива больше не сможет добиться манипуляциями своего.
— Я тебе противна, верно? — она сама не ожидала, что ее голос вдруг станет таким дрожащим. Трехцветная прокашлялась, пытаясь вернуть голосу былую звонкость, но не выходило. — Так зачем ты пошел со мной?! Думаешь, что я совсем глупая и не вижу твои взгляды? Иди к ней, давай! С ней ты будешь нежен и обходителен, вежлив, а со мной ты ведешь себя так, будто я тебе никто. — злобно выдохнула Крапива прямо в морду воителя. Было больно. Даже очень. Здесь не было виноватых и виновных — было разбитое сердце. Во всяком случае, одно точно.
Больше всего она боялась услышать ответ Папоротника: "Ты и правда мне никто."

— Будь ты моей ученицей, я мог бы запретить тебе. Указать. Отправить чистить подстилки. Что угодно, чтобы ты поняла, как скверно ведешь себя. — раз за разом серо-белый воитель высказывал свое недовольство в адрес Крапивы. Она могла сколь угодно пропускать мимо ушей его недовольства, но стоило ей снова услышать негатив в адрес своего характера, как терпение начинало подходить к концу. Сам того не понимая, Папоротник разжигал в ней внутренний огонь, который было непросто затушить.
Он сам провоцировал ее и теперь должен принять последствия. А последствия могут быть разрушающими.
— Ты и твой характер, — ее глаза превратились в две узкие щелки, а из горла вырвался утробный рык. Предки, каким же он был невыносимым!
Контролируй себя, Крапива. Он только этого и добивается!
— Договаривай же. Какой характер? И как ты собрался, как ты там сказал, — выбивать из меня дурь? — вызывающе вскинула голову кошка, звонко хохотнув, — Ты такой сложный, я тебя не понимаю. Ты то сторонишься меня, то снова появляешься рядом. Ты играешь с моими чувствами, занимаешь мои мысли, ты не даешь мне забыть себя! — воительница чуть склонила голову набок, не отрывая от кота взгляда, — Скажи, зачем ты это делаешь? Тебе нравится наблюдать, как я страдаю? — Крапива приблизилась, наступив Папоротнику на переднюю лапу, — Похвально, милый, похвально. — острые коготки едва ощутимо коснулись нежной кожи. Было тяжело себя контролировать. От близости к нему сердце колотилось в сумасшедшем темпе, так и норовя выскочить из груди.
Давай же, Крапива, вдох-выдох, ты хорошо играешь свою роль.
— Уйми свой тон, я тебе не ученик. — на мгновение в ее взгляде мелькнуло удивление, а затем на морде появилась самодовольная ухмылка. Сам того не желая, он что-то перенял у нее. И как бы Папоротник не отрицал, часть Крапивы навсегда останется в нем.
— Скалишь зубки, милый? Я ведь в любой момент могу обидеться и уйти, — она сделала неопределенный жест плечом и обвила хвостом лапы в притворной скромности, — Ах да, ты не расстроишься и сразу побежишь к Крутобоке.

Когда Папоротник рыкнул на нее, кошка инстинктивно отпрянула, по-новому взглянув на воителя. Он что, хотел её напугать? Из горла Крапивы вырвалось недовольное шипения, а шерсть на загривке встала дыбом. Трехцветная злилась. В данный момент в поведении воителя её раздражало абсолютно всё: его горящие глаза, недружелюбный голос, сосредоточенный профиль... Да, всё. Воительница не смогла  сдержаться и подскочила к нему, ведомая гневным порывом, задрала голову, чтобы он мог рассмотреть каждую шерстинку на ее морде.
— Может и вертится. Во всяком случае, я хотела, чтобы твой мир вертелся... — вдруг сказала кошка, прикрыв глаза, — Неужели ты сам не видишь, что происходит? Я могу тебе показать, — Крапива осмелела настолько, что негрубо ткнула его мордой в подбородок, чтобы Папоротник посмотрел на нее.
— А ты никак не можешь пережить, что в племени Ветра есть кошки помимо тебя? Тебе-то что нужно, Крапива? Чтобы я вернулся к тебе? — тихо произнес бело-серый, а в этом тихом и казалось бы дружелюбном голосе ветряной послышался вызов. Она приподнялась на задние лапы и коснулась груди воителя своей щекой, оставляя на светлой шерсти свой запах. Это недообъятие пробудило в ней волну воспоминаний и ей показалось, будто бы и не было такого долгого разрыва между ними.
— Так мы можем прекратить все эти глупости и поговорить не так, будто мы кровные враги? — попросила трехцветка, зазывающе коснувшись кота бедром, — Мне это не нужно. Мне это необходимо. — в ответ на его последнюю фразу глаза Крапивы вдруг требовательно сверкнули, а из голоса пропала мнимая кротость.

— Зачем я тебе? Ты красавица, — Предки, он что, боится? Такое чувство, что Папоротник сам еще не решил, кто они друг другу. Любопытная ситуация.
Но за комплимент спасибо.
Крапива немного отстранилась от Папоротника, хмыкнув себе в усы. Да как еще намекнуть, чтобы он понял, что она его любит? Что ей не всё равно, где он и с кем он. Воительница отвернулась, избегая его взгляда. Всё равно воитель ничего не поймет и не сможет прочесть в её глазах. Это не могло не расстраивать.
— Па-по-рот-ник. Посмотри на меня, — с расстановкой произнесла ветряная, нахмурившись и забавно сморщив носик, — Я не хочу никаких других котов в своей жизни, потому что мне нужен ты. Мне и Валуну. Мы — твоя семья, разве нет? — неспешно рассуждала кошка, рассматривая его морду, — Почему же ты отталкиваешь меня, если тебя влечет ко мне так же, как и меня к тебе?.. — теперь ее голос звучал более кокетливо, чем раньше. Пока серо-белый размышлял над ответом, воительница потянулась, выгнувшись в спине, чувствуя, как от напряжения ноет каждая клеточка тела. Инстинктивно Крапиве хотелось подкрасться к Папоротнику, напасть, показать, что она сильная, потому что воительница не знала, как еще привлечь его внимание к себе.
Почему же ты меня отвергаешь?
Кажется, действовать стоило более решительно. Кошка мягкой, крадущейся походкой обошла соплеменника сбоку, мазнув хвостом по его подбородку. Ей нравилась его реакция, Папоротник будто боролся сам с собой, и пока было неизвестно, какая из сторон одержит верх.
— Перестань, — трехцветка едва услышала, что сказал кот, настолько тихо это было.
Это он мне или себе?
Когда кошка едва ощутимо коснулась его бока своим, напряжение в воздухе стало почти что ощутимым. Или это только она это чувствовала?
— Мы можем всё исправить, Папоротник, я хочу всё исправить. Ты дашь мне шанс? — мягко спросила Крапива, подняв на него ярко горящие янтарные глаза.
Он должен был ее услышать.

Всё шло настолько гладко, что Крапиве было сложно скрыть свое внутреннее удовлетворение ситуацией. Не нужно было подвергать поведение бывшего друга глубокому анализу, чтобы понять, что стена, которую Папоротник так торопливо возвел между ними, разрушается у самого ее основания. Оставалось только закрепить результат и... Крапива даже была готова к возможным последствиям своих действий. Кошка была взрослой воительницей и отдавала отчет тому, что делала.
Когда серо-белый наконец поддается ее навязчивым ласкам (а как иначе!), трехцветная послушно выгибается под тяжестью его лапы и прикрывает глаза, едва ли не дрожа от нетерпения. Было трудно признаться даже собой себе, что она скучала по Папоротнику.
Но ничего не происходит.
Что?
Когда воитель отстраняется, Крапива выпрямляется, чувствуя, как ее охватывает спектр самых разных чувств — стыд, неловкость, обида, злость. Напряжение накалялось до предела. Сейчас она, разгневанная, обиженная и взлохмаченная, была опаснее войны пяти племен.
— Ты достойна большего, Крапива, — окончательно втаптывая воительницу в грязь, произносит серо-белый, даже не глядя на ветряную. Слезы мешают, и кошка машет головой, не веря в происходящее. Она позорно отступает, попятившись назад.
— Я открыла тебе сердце! Я дала тебе право... — с пустым взглядом пробормотала дрожащим голосом трехцветная, — А ты берешь, и отказываешься от этого? И ТЫ ГОВОРИШЬ МНЕ, ЧТО Я ДОСТОЙНА БОЛЬШЕГО?! — срывается Крапива, униженная и оскорбленная, — А ты... Ты не достоин. Ты не представляешь, как обидел меня. Кажется, я всё поняла. Ты всё спланировал заранее, ты решил уничтожить меня, да? Дай угадаю, а в тех кустах сидят Крутобока, Ураган, Капель и потешаются надо мной? — поднимает на него глаза, полные боли. Она никак не ожидала, что Папоротник способен на такое. Серо-белый разворачивается, обозначая конец их разговора, намереваясь отправится обратно в лагерь.
— Посмотри на меня, давай! — в два сильных прыжка нагоняет его воительница, преградив ему дорогу, — Видишь меня? Запоминай, запоминай хорошенько, потому что ты больше никогда в своей жизни не увидишь меня так близко и уж тем более не дотронешься до меня, — стальные нотки были хорошо слышны в ее голосе. Крапива бросила на него презрительный взгляд. Последний.
— Прощай, Папоротник, — гневно выплюнула она, отпрянув от воителя, словно Папоротник был заразным. — Не смей приближаться ко мне и моему сыну, — с этими словами кошка удалилась, победно подняв голову.
Даже сейчас, чувствуя себя грязной и оскорбленной до глубины души, она хотела выйти из ситуации победителем.
> лагерь

Отредактировано Крапива (10.11.2020 08:47:33)

ущелье|

Стебель никогда не был так далеко от лагеря. Морозный воздух на бегу холодил нос и пасть, из которой порой вырывались редкие облачки пара, а лапы уже тянуло легкой усталостью, которую рыжий, правда, в упор не чувствовал. Весь мир, прежде жавшийся где-то у околицы, внезапно впустил его, еще вчерашнего ребенка, а он был и рад.
Стеблю чертовски понравилось бегать. В этом не было ничего необычного; засидевшийся в детской совершенно здоровый ребенок никогда прежде не носился вот так; во весь опор, чтобы ветер в морду. Полосатый знал, что еще ничего не умеет, но сейчас, пока он несся по степи, ему это было не важно; он чувствовал себя самым главным котом на свете. Это ощущение крутости щекотало ему подушечки лап изнутри тысячей колючих иголочек.
Замечтавшись, ученик радостно проскакал мимо резко остановившегося Вьюжного; он еще не умел толком управлять своим телом, и потому самый главный на свете кот смешно проехался по снегу, подняв кучу снежинок в воздух.

— Первое, что тебе стоит запомнить — боевая стойка.
"Звучит просто," - подумал Стебель и напрягся. Простое задание - значит, нельзя ошибаться. Он замер как истукан, несколько секунд просто сканируя учителя взглядом, будто пытаясь считать его позу от ушей и до хвоста. Позже полосатик постарался скопировать стойку Вьюжного, но без пары правок все еще не обошлось.
- Тебе должно быть удобно, и ты не должен шататься, словно наелся мяун-травы, или как там ее называют.
- Ага, удобно. Понял. Я тоже слышал, - с веселой усмешкой отозвался Стебель, живо нарисовав себе картину того, как кто-то обожравшийся этой травы качается и ходит как захмелевший гусь. Он тоже попробовал покачаться перед тем, как принять удобное положение, и едва не завалился на бок, но уже спустя пару секунд нашел подходящее для себя положение.

— А теперь попробуй ударить по воздуху передней лапой — вот так, как я, — Стебель недоуменно глянул на Вьюжного - зачем воздух? Он-то предполагал, что они сразу просто начнут драться, а там уж природа подскажет, но ученик явно недооценивал сложность боя. Впрочем, желтоглазый все равно рассек лапой воздух раньше, чем наставник успел ответить.
Вроде ничего сложного?

- Н-нормально, да? - спокойно спросил Стебель, но подергивавшийся кончик хвоста выдавал тщательно маскируемое волнение.

разрыв из прошлого, за несколько дней до пропажи оруженосцев

Наверное, самым страшным за всю жизнь регулярным испытанием для всех лесных жителей становился никто иной, как трёх, а иногда и четырёхлунный сезон Голых Деревьев. Не зная таких чувств, как жалость и пощада, он безжалостно наступал своими морозными лапищами на открытую всем ветрам пустошь и оставлял после себя уродливые белоснежные следы, что после вырастали до огромных размеров и значительно затрудняли жизнь нашедшим здесь дом диким котам. Распугивая своими завывающими, поющими ужасающую смертельную песню ветрами и колющими, обхватывающими цепками хватками холодами всю дичь по их норкам, зима приглашала в свои новые владения не менее страшные для всех голод и смерть, что без каких-либо препятствий врывались в лагеря всех четырёх племён и изнутри подрывали их в своём ледяном адском огне. Молодой ветровой воин не один раз в свой жизни собственными глазами видел последствия постоянного отсутствия дичи, ранняя погибель столь нужных в такое время лечебных и самолично сталкивался с обезображенным болезненной худобой и постоянным страхом в глазах лицом сезона Голых Деревьев.

Вот и сейчас кот неторопливым шагом следует прямо за своим старшим соплеменником, с выражающейся на морде особой брезгливостью наступая на мокрый, навязчиво липнущий к шерсти снег и недовольно шипя от хлещущего по незащищенным глазам порывистого ветра. Даже со стороны было слишком явно понятно о том, что хорошее настроение серого здоровяка валялось где-то очень и очень далеко от него, а его душу и голову окутала очередная туманная дымка неоправданной повышенной агрессии ко всему окружающему и навязчивого желания с кем-нибудь обязательно поцапаться. Хотя бы словесно... В надежде хотя бы немного развеяться и проветриться в неспешной прогулке до границ и обратно, желтоглазый в самый последний момент всё же вызвался в небольшой патруль — состоящий из двух участников — и сейчас, раздраженно топая по некогда бывшей полянке люпинов, а ныне сравнявшейся в ландшафте со всей остальной пустошью, пожинал плоды своего решения. Белосвет, старший сосед ветряка, вдруг изменил маршрут возвращения в лагерь и сейчас с видимым в искрящихся глазах удовольствием медлительно брёл впереди, осматривая всё вокруг себя так, будто он видел это в первый раз.

— И куда дальше пойдем?

— Ты у меня спрашиваешь? Это тебе, вроде бы как, приспичило прогуляться после патруля, — с явно прослеживающимся недовольством в басовитом голосе бросает Янтарь и разворачивает круглую морду к соплеменнику. Взгляд янтарных пересекается с жёлтыми, от чего кот с подозрением их прищуривает и делает широкий шаг в сторону воителя. — А вот хочется мне так, и всё тут. Я, может быть, мечтаю после смерти получить звание самого лучшего кота всея леса? — парирует своим ответом самец и, на самом деле, в какой-то степени даже не лукавит: он действительно бы не отказался от такой широкой известности и с умом ею воспользовался. — С чего ты вообще вдруг решил об этом спросить? Мне всегда казалось, что тебя эта тема и не интересовала никогда, не то, что ты бы к этому стремился и добивался чего-то подобного, — рассудительно замечает серый и при этом раздражённо размахивает из стороны в сторону своим толстым хвостом. А потом резко замирает, недоверчиво уставляется прямо на морду чёрно-белого и вдруг заходится в каком-то клокочущем, рваном подобие низкого, граничащего с рычанием смеха. — Ко-о-ошек? Этих мышеголовых созданий, особо неспособных ни на воительское, ни на охотничье искусство и созданных только для постоянного рождения котят? Да ты, видать, шутить удумал, Белосвет! — здоровяку перестаёт хватать сохранившегося в лёгких кислорода, от чего он немного хрипит и всё же замолкает. А потом притягивает обратно к себе выставленную вперёд короткую переднюю лапу и шумно усаживается на небольшой слой холодного снега, обвивая себя плотным кругом хвоста и переводя взгляд на простирающуюся впереди степь. — У меня несколько иные цели на эту жизнь, в отличие от таких котов, как ты, Белосвет. Я не ищу счастья в итоговом нахождении себе очередной подруги и создании семьи, меня это не интересует, и я считаю такое развитие событий слишком скучным. Уж лучше тогда погибнуть в яростном бою за своё племя, забрав с собой не одну вражескую жизнь, чем просто состариться в палатке старейшин и со дня на день ждать прихода смерти! — под конец голос кота всё же срывается на рык, а из приоткрытой в лёгком оскале пасть с нередкой частотой вырываются белёсые облачка пара.