Желание прямо сейчас, пока наставник не успел ничего сделать, столкнуть его и потребовать, чтобы Волчеягодник забрался к Крысолапу, пока последний в него кидает всем, что попадется под, было на одном уровне с желанием выжить и не свалиться со сломанными конечностями за проказы куда-нибудь в первый попавшийся сугроб, поэтому Крысолап усиленно удерживал рвущееся изнутри негодование. Он прекрасно осознавал, что именно решил затеять наставник, а потому сжимал зубы до скрипа, недовольно ежился – куксился – и исподлобья наблюдал точно в замедленном действии за тем, как учитель спускается вниз, слушал как медленно и размеренно уважаемый «Волчьи Ягоды» рассказывает, что Крысолап должен спуститься следом. И спуститься так, чтобы понравилось самому наставнику, иначе придется вновь подниматься наверх. Крысолап понимал – он не захочет подниматься сам, но, если Крысолап не поднимется после ошибки, то Волчеягодник забросит его самостоятельно. И забросит куда выше, чем сейчас находится оруженосец.
Поежившись, он посмотрел сначала вниз, потом наверх, затем снова вниз. И потихоньку стал... карабкаться выше. Ведь, если Крысолап не спустится, то Волчеягодник не будет ждать оруженосца весь день? Он, определенно, устанет, уйдет в лагерь. А там Крысолап спустится так, как захочет сам. Может быть даже поймает белку, принесет, положит в общую кучу и красноречиво посмотрит на серошкурого, мол, смотри, что я могу без тебя.
Но белок не было, как показалось Крысолапу. А осознание, что самому клыкастому вряд ли захочется сидеть на дереве больше, чем пять минут, пришло слишком поздно. Крысолап был ешё дальше от земли.
- Ты отсюда кажешься таким маленьким! – хохотнул оруженосец, а потом повторил – громче, чем в первый раз – потому что подумал, что наставник не услышит его из-за расстояния. Да, сам Крысолап слышал Волчеягодника, когда они были на примерно том же расстоянии, но Крысолап не имел такого громкого голоса, как у наставника: - Мне даже нравится отсюда наблюдать за тобой!
И разлегся на ветке, точно прилетевшая отдохнуть птица. Он подобрал лапы под себя, изображая черный камень, сверкнул желто-зелеными глазами и прищурился, будто бы Волчеягодник выглядел меньше муравья. А потом не удержался и под порывом ветра мягко соскользнул с ветки.
Пока Крысолап летел, он смог вспомнить все проклятия, которые тотчас приписал и ветру, и наставнику, и вообще всему миру. Потом, помолился Звездным Предкам, сразу же отозвал свои молитвы и приземлился в сугроб. В тот самый, в который его ранее посадил наставник.
Больно? Не то слово. Были ли сломаны лапы? Нет, ничуть. Если изначально Крысолап и приукрашивал исключительно для себя высоту дерева, то на деле все оказалось куда ниже. Да и ветки – Цаповы ветки! – смягчили падение безвольной туши, ласково направив Крысолапа в его же отпечаток. На этот раз Крысолап был погребен по шею – из сугроба торчала одна голова:
- Я шмякнулся сначала на ветку, а потом в Сугроб. И не успел вспомнить ни единого воинского закона, но это потому, что я думал о том, что хуже: спуститься красиво и упустить белку, или спуститься, шмякнувшись, но прямо на будущую трапезу. А как ты думаешь?
Попытки заболтать наставника были тщетны – Крысолап это прекрасно понимал, а потому наскоро, не дожидаясь ответа Волчеягодника, выкарабкался из сугроба и, не говоря ни слова, стал взбираться по стволу, недовольно фыркая и одновременно придумывая новые ругательства. Он даже умудрился пообещать себе, что в будущем непременно выведет эти ругательства в массы. А уж когда его воображение дошло до того, что Крысолап, будучи старейшим из старейших, будет обучать новое поколение тем самым ругательствам и рассказывать, как их применять на практике, нужная ветка ударила его по носу. Взъерошившись, ученик осторожно забрался на нее, а затем стал постепенно спускаться по стволу, скользя лапами и цепляясь когтями так, чтобы не нырнуть носом в злосчастный сугроб.
- Не щадя там вроде своей жизни, защищай плем-Да-нет-опять?!
Лапы подвели его, задрожали и расслабились, позволяя Крысолапу пуститься в свободный полёт. На этот раз черношкурый спикировал в соседний сугроб, решив, что там, определенно, будет мягче. Правда, встретившись носом со снегом, ученик подумал, что было бы очень неловко, попадись в сугробе, скажем, ёж. Ежи же бывают зимой? Крысолап не знал – он просто охотился.
- Можно я больше не полезу?
Вопрос не требовал ответа, а посему, скривив морду, недовольный своей судьбой ученик снова взобрался на дерево.
И снова упал. Упал и на следующий раз. И через пять попыток. Если подъем дался легко, то спуск был намного тяжелей. И это было вовсе не потому, что Крысолап не понимал как ставить лапы – он прекрасно это осознавал. Кот попросту не мог соединить мыслительный процесс и действия воедино, постоянно отвлекаясь то на одно, то на другое.
- Переступать границу нельзя-а, охотиться там то-оже, - взвыл Крысолап, обещающий себе, что это будет последний раз. Теперь он не спешил – следил в основном за своими лапами. Законы приходили в голову сами по себе через каждую ветку – черношкурому оставалось лишь вспоминать, что именно ему запрещали и из-за чего угрожали расправой, если Крысолап не последует совету не лезть, куда не просят:
- Слово Кометы – зако-он, и я должен слушаться её больше родной матери, - второй закон всплыл в памяти совсем случайно, поскольку Крысолап однажды чуть не позволил себе ослушаться указа Кометы. Хорошо, что мать-кошка успела увидеть сына стремящегося выбраться за пределы лагеря, любопытствуя, что же за крайним деревом. Лапы, тем временем, продолжали дрожать, но в этот раз Крысолап и не думал расслабляться, сжимая когти как можно сильней, вцепляясь в древо.
- И, э-э, - он задумался на некоторое время, передвигаясь по стволу: - Я должен, наверное, отвергнуть жизнь домашних кисок, как любой суровый воитель, так?
Только на последнем слове Крысолап ловко соскочил с дерева, вымотавшийся и уставший, но готовый, в случае чего, продолжать тренировку. Использовать физические способности и ум одновременно оказалось довольно увлекательным занятием, и Крысолап даже удивился – неужели, он так может? Но потом осознал – так могут все, надо просто захотеть. Вот темно-угольный захотел - он сделал то, что ему сказали сделать. А значит, ему все по плечу, так? Теперь осталось только белку поймать, и дело с концом.