Лютоволк и правда не ушёл далеко. Поверил в неё? Иногда Багрянке казалось, что только ей свойственно сомневаться, а окружающие её коты и кошки всегда знают, чего хотят и ради чего живут. "Как бы то ни было, племя важнее. Как мне ни будет больно, если Комета в очередной и последний раз вышвырнет Лютоволка прочь, я должна буду принять это. Я Сумрачная кошка. Сумрачная воительница, в первую очередь".
Одиночка держался почтительно, хоть в его басовитом голосе и слышалось всё то же ярое желание добиться своего. Багрянка вслед за Кометой села на ещё не нагретую солнцем Юных Листьев чёрную твёрдую землю пустыря. Она молчала, выслушивая свою предводительницу, в который раз решившую напомнить Лютоволку, что такое служение племени. "Я уже говорила с ним об этом. Шип, думаю, тоже. Может, даже сама Комета?.. Но, пожалуйста, Лютоволк, выслушай её, не прерывая". Багрянка устремила просящий взгляд на самца, надеясь, что он будет учтив. От него сейчас слишком много зависело. Багрянка выполнила своё обещание, но теперь могло оказаться, что это было вовсе не самое сложное.
- ..Всё, что мы делаем, мы делаем для общего блага. В племени нет "я хочу" или "я не буду".
Глашатая всё не отрывала от Лютоволка пристального взгляда, пропуская через себя слова предводительницы, как в первый раз. Не подвела ли она её, затеяв всё это? Или подобный ход окупится преданностью и готовностью Лютоволка служить племени Теней до конца дней? "Пожалуйста, Лютоволк".
— Но племя всегда требует что-то взамен, а точнее — всё. Всё, что имеешь : всё твое время, все твои силы, всю твою жизнь.
"И этому требованию ты не волен отказать". Багрянка приосанилась, чувствуя в груди трепещущую гордость. Она любила племя Теней, готова была отдать ему всё, и теперь, когда появился кот, тяга к которому противоречила всем представлениям глашатой о верности, картина мира рушилась. Она сделала сейчас всё, что смогла, но всё равно рисковала проиграть. "Либо я буду непомерно счастлива, обретя всё и сразу, либо вновь буду терзаться от боли в груди каждую ночь. Но я больше ничего не контролирую".
- Я готова выступить с предложением на моих условиях, но сперва скажи — почему мой клан?
Багрянка моргнула, медленно переведя взгляд с Лютоволка на Комету. Она почувствовала, как от мордочки отлила кровь и червячок страха зашевелился в груди. От слов Лютоволка зависело сейчас невероятно много. И Багрянка не знала, хочет ли она услышать ложь или правду. Баланс был так шаток, что тяжело было предугадать исход любого выбора.

— Считай это, возможно, два новых великовозрастных оруженосца в племени - шепнул своё мнение Дождь, и Комета согласна кивнула. Обычно она не терпела какие-либо пререкания или советы посреди важного диалога, но от приближенных к ней любое сказанное слово считала весомым. И воитель был абсолютно прав, от того речь Лютоволка черногривая слушала внимательно, не отрывая от чужака бледно-голубых глаз, и лишь изредка переводя взгляд с него на Багрянку, и обратно. Предводительница не была уверенна, если поняла фразу Лютоволка про преданность глашатой верно, но лезть особо в это не хотела. Она знала, что всё в любом случае будет идти по её плану, а значит, пока вопросы можно было отложить на потом. Если честно, может, Комета и вовсе не слышать знать правду, как знать. Подумает об этом позже.
- Хочешь доказать, что это искреннее желание, а не мимолетная прихоть - дам тебе возможность. - сказала Комета, когда в воздухе повисла тишина.
- Меньше луны назад в наш лес пришло новое племя, они зовут себя Клан Падающей Воды, их земли прилегают к нашим. Мы знаем про них совсем мало, недостаточно для того, чтобы быть уверенными в своих действиях и в мерах предосторожности. А я ненавижу неопределенность. - у кошки даже шерсть приподнялась на загривке - об этом Комета думала уже не первую ночь.
- Мы все видели этих котов, и физической силы в них немало. Я не знаю, врут они, или говорят правду, не притворяются ли мирными, не вынашивают ли план по захвату территорий. Знаю точно одно - у них нет понятия чистокровности, и в их традиции принимать в свои ряды любого, будь то одиночка или домашний. - Комета внимательно следила за выражением морды Лютоволка, пытаясь поймать тот момент, когда кот сам поймет, к чему она клонит. Такая своеобразная проверка на сообразительность.
- Притворись, что желаешь вступить в их ряды, пробудь там какое-то время, узнай про их боевые приемы, тайны, намерения, и главное - слабости. Выясни, есть ли для нас опасность в таком соседстве. Затем возвращайся обратно и доложи мне. Справишься - дам тебе возможность стать оруженосцем племени Теней. - сумрачная поднялась на лапы, тем самым подчеркивая, что на этом своё предложение окончила и торговаться не намеренна. Её, в конце концов, дожидалась Черника в лагере, ещё одна потенциальная новая сумрачная воительница... Кто бы мог подумать, суровая Комета - и допускает такие мысли.
Взмахнув хвостом в призыве уходить, теневая коротко кивнула на прощание Лютоволку.

[indent] - Это всё должно остаться между нами. Пока он не вернется - даже не поднимаем эту тему, ясно? А если не справится - значит, на то воля Предков. - сказала Комета, когда сумрачный отряд уже отошел, оставляя позади и одиночку, и Мертвый Пустырь.
Посмотрим, что из этого выйдет.

→ лагерь Теней

Отредактировано Комета (10.04.2020 16:40:59)

Лютоволк чувствовал, что тишина затягивается. Сердце забилось так, что заполняло эту самую тишину пульсом в ушах, и кот стал дышать тяжелее, носом, чувствуя, что нетерпение переполняет его. Когти уже давно впились в землю, и серый здоровяк переводил взгляд с одной морды на другую, все чаще задерживаясь на черной кошке-лидерше.
— Хочешь доказать, что это искреннее желание, а не мимолетная прихоть — дам тебе возможность.
Сердце запнулось и пропустило удар. Одиночка даже уши наставил, не уверенный, что расслышал правильно.

Зато потом расслышал так расслышал.

Медленно осев, серый здоровяк молча принимал условия Кометы. Внедриться в группу боевых котов, узнать о них все, что можно. Казалось бы, проще простого, но ему до чёртиков не хотелось возвращаться в этот образ жизни.
- Ты просишь меня влиться в море лжи, лгать и ложью погонять, - Лютоволк с грустной усмешкой помотал головой, дослушав условия сумрачной кошки.
- Теперь я понимаю, что о Сумрачном племени говорят дельные вещи, - намекая на изворотливость и бескомпромиссность ума их предводительницы, мяукнул Лютоволк, которому могут дать возможность стать оруженосцем их племени.

Оруженосцем.
Считай, котёнок.

Зубы заскрипели, и он смолчал рвущуюся наружу гордыню.
- Надеюсь, ты осознаешь, на что я иду. Мог бы преспокойно остаться в племени Ветра, а ты меня посылаешь черт пойми куда, и в случае успеха хочешь унизить, - все с той же грустной усмешкой улыбался Лютоволк. Ему это противело, но выбора не оставалось. Он молча кивнул, соглашаясь с тем, что всё останется между ними.
— Полагаю, тебе тогда стоит представиться другим именем. Менее похожим на племенное.
- Удобно, что у меня есть такое имя, - бесцветно мяукнул серый здоровяк, ощущая небывалую пустоту. Как тогда. Как прежде.
Черная предводительница развернулась и ушла, оставляя его наедине со своей бездной. Багрянка задержалась.
Багрянка. Концентрируя взгляд на ней, измученный одиночка отчаянно цеплялся за то единственное, что стоило всех усилий.
- Я вернусь, - тихо пообещал Лютоволк, с тоской в глазах провожая бурую фигуру. Постояв так еще минуту, серый фыркнул и развернулся, почти сразу поймав себе мышь на землях пока-еще-не-его-племени.
Не только у Кометы был характер. Но у нее в лапах было всё прочее.

----> земли клана

--> разрыв, главная поляна
[indent] Сумрачник шел тяжелой походкой. Быть может, он переборщил с Дроздокрылом и остальными, однако действительно считал, что охота, знание закона - это лишь долг и обязанности. И глупо этим кичиться. Он не возносил Лютолапа как героя, однако тот без всякой для себя выгоды, вступил туда, где ему уже заочно не рады и на благо племени шпионил за Кланом, что куда более радушно принимают чужаков, помогал в загоне косуль, выслеживал вместе с ними Макошь. Воитель не призывал соплеменников любить и боготворить бывшего бродягу, но так открыто плеваться ядом в него и его детей он бы не позволил.
[indent] Лапы сами несли его, нужно было проветрить голову. А затем вернуться в лагерь и встать на его охрану, как он и хотел сделать изначально. Плевать на этот молодняк, будут думать головой прежде чем что-то говорить и быть может с возрастом, в их умах появится зерно ясности. Пока же они выглядели в глазах старшего кота максимально глупо.
[indent] Сумрачник почти с удивлением обнаружил, как вышел к мертвому пустырю. Помнится, именно здесь они нашли Крестовника и пытались выгнать того на пару с Чесноком. Ох уж и упрямый был этот бывший речной. Изгнанник. О нем кот больше ничего не слышал, оно, наверное, было и к лучшему. Признаться, на нерадивого юнца воителю было все равно. Взгляд зацепился за хорошенькую фигурку и внутри разлилось приятное чувство. Пожалуй, соплеменница единственная, кого бурый был действительно рад видеть сейчас.
[indent] - Соловейка, - он негромко окликнул кошку, - Ты чего тут одна?

[indent] Сумрачник улыбнулся краешками губ с какой-то нежностью глядя на юную воительницу. Она была не похожа на остальных в хорошем смысле этого слова. Не могла ужалить словом или сказать колкость, Соловейка была... чиста? Уж удивительно как такой нежный цветок вырос среди болот.
[indent] Боковым зрением старший кот заметил движение недалеко от себя и тут же соплеменница сорвалась с места. Удивленно выгнув бровь, бурый проследил взглядом за юницей, что так отважно бросилась на... крысу? В прочем, зверьку сегодня несказанно везло, что уж говорить о голубоглазке. Нахмурив брови, Сумрачник в несколько размашистых шагов оказался совсем рядом с воительницей, озабоченно осматривая лапу, что Соловейка так усердно подгибала к себе.
[indent] - И что бы я делал без такой храброй, боевой подруги рядом, - по-доброму усмехнулся кот, - Уж точно пошел на корм крысам.
[indent] Признаться, воителя не мало удивила такая забота, ведь до этого такое внимание проявляла к нему только почившая мать Кометы. И самец уже успел отвыкнуть от этого. Порыв ветра взъерошил длинную шерсть и неосознанно, Сумрачник подался к соплеменнице ближе, едва ли не касаясь ее шерсти своей. Он вновь склонился над лапой, снизу вверх заглядывая в большие, красивые глаза воительницы. А затем аккуратно прошелся языком по ране, убирая капли крови.
[indent] - Тебе бы к Иве, крысы они любят всякие гадости переносить.

[indent] Сердце воителя пропустило удар. Он вновь чувствовал себя юнцом, а ведь не по статусу уже эти улыбки да ужимки. Да и новые отношения в его возрасте вряд ли не коснутся внимания соплеменников. Да еще и со столь молодой особой. Кажется, Соловейка поняла его намеки. И, Предки, ответила взаимностью. После смерти единственной любви своей жизни, Сумрачник не желал сближаться ни с кем, пусть некоторые соплеменницы и были ему симпатичны, он упорно прятал все чувства внутри, запирая их на замок.
[indent] Но воительница была другой. Ее голос, словно трель птиц в Сезон Юных Листьев и кроткий взгляд покорили сердце вечно хмурого воина. Пожалуй, он пока не был готов сказать заветные три слова, но внутри все больше укреплялось чувство, что все у них может получиться. Здоровяк подался вперед, мазнув своей щекой по ее, громко заурчав.
[indent] - Я буду защищать тебя от всего, - он улыбнулся, - Даже от такой опасности как Ива.
[indent] Его прикосновения были нежны, но настойчивы, он не принуждал кошку к ответным ласкам, пожалуй просто отвык обращаться со столь нежными созданиями. Видимо поэтому некоторые жесты выходили чопорными, наедине с кошкой Сумрачник не был уже очень давно. И ему хотелось верить, что юница это понимает. Он вспомни, он научится, просто нужно немного времени. В любом случае без ее согласия он не посмеет и когтем к ней притронуться.
[indent] - Ты отличная охотница, Соловейка, - он шумно выдохнул, - Так ловко поймала меня в свои лапы.

[indent] Она была так юна. Так невинна. Хрупкое тело повиновалось, отдаваясь в крепкие лапы, что, кажется, уже забыли как проявлять нежность. Соловейка же и была этой нежностью во всех ее проявлениях. Ее запах опьянял, массивная голова склонилась и самец нежно провел носом за аккуратным ухом сполна наслаждаясь ее запахом. Он двигался осторожно, боясь поранить, спугнуть, причинить боль, а из груди издавалось раскатистое довольное урчание. Прижимаясь ближе он чувствовал биение ее сердца, что билось в унисон с его.
[indent] - Не ошибаешься, - ласково прошептал воин, обжигая ее шерсть своим дыханием, - Ты невероятная, Соловейка.
[indent] Он растворялся в ней без остатка, сейчас, впервые за столько лун он был готов забыть обо всем, отдаться в лапы этой кошке. Покладистый нрав, она доверяла ему полностью и казалась едва ли не единственным светлым существом среди теней болот. За многие луны жизни Сумрачник знал, что в каждом живет тьма. Каждый способен напасть со спины и верить нельзя никому. Даже со многими соплеменниками он держал ухо востро. Соловейка же была другой. Полные любви ласки медленно прекратились и воин повалился на бок, лапами утягивая воительницу за собой.
[indent] - Я и не думал, что с кем-то мне может быть так легко и спокойно.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀Выходишь из тени - волна жа́ра. Солнце. Глаза, не привыкшие к свету, признающие лишь сумрак соснового леса, со зрачками круглыми, словно блюдца - закрыты. Тихий отсчет: “так, так… три, два, один” и взмахиваешь головой, будто отгоняешь и солнце, и свет, и звездочек и мушек, засверкавших перед глазами. И вот - смотришь вокруг, а там всё зелень, зелень, зелень, слишком яркая, слишком желтая. Всё белое. Обернешься туда, откуда пришел - всё черное. Едва ли рассмотришь листья, которыми любовался мгновение назад, не различишь среди темно-синего цвета ничего, напоминающего о желтых листьях земляники, ржавом торфе, желтых одуванчиках и лютиках, которые проросли среди теней и прохлады на зло светолюбивым собратьям. Не различишь ничего в той сосновой роще - все меркнет, погружается в полуночный омут, становится размытым фоном для свежи, как никогда, травянистых растений. Что-то похожее на лопух, пшеницу, мать-и-мачеху - благоденствует на границе сосняка и пустоши, солнца и тьмы, племени и далеких чужих земель. 
⠀⠀⠀⠀⠀⠀И сквозь эту траву, если поднять голову высоко-высоко - чистое синее небо. Ни единого облачка. Ничто не подскажет, что помимо жаркого лета бывают еще и другие сезоны, бывает дождь, когда все теряет прежние краски, становится серым, мутным; бывает ветер, когда птичье пение растворяется в тяжелом скрипе деревьев, оглушительном гомоне листвы; бывает снег, когда ни грамма тепла - колючий холод, и зелень пропадает, и дыхание через раз, и глаза сощурены - две ледышки, а не топленый мед, и каждый вздох становится паром, что оседает в стоячем, трескучем воздухе.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀Нет ни намека на холод, воду, свежесть ветра - всё замерло. И вокруг - привычный синий, зеленый, зеленый. А в глубине зеленого, стоящий и ждущий что-то: взмахивает пушистым хвостом, рыжий силуэт, к которому вскоре присоединился второй, и вместе они вышли из зарослей. Чем дальше шли, тем более желтым все становилось: трава сохла, деревья становились хиленькими кустами, земля заменялась пылью. Солнце грело спину, песок натирал лапы, шерсть - раскаленные провода, уши - красные сигнальные флажки.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀И вот, лапы перешагнули с грунта на черный, грубый камень. И один из двух котов, тот, что поменьше, наконец нарушил томительную тишину:
⠀⠀⠀⠀⠀⠀ - Еще раз спасибо, что взяла меня, - коротко сказала Брусника, постаравшись сделать извечно веселый голос как можно более формальным.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀Она замерла перед Соцветие, не зная, сказать что-нибудь еще или уж молчать, дожидаясь дальнейших указаний. “Ну не съест ведь она меня, если я скажу еще что-нибудь? Если я спрошу, например, как будет проходить тренировка, как обычно дерутся с крысами, в чем состоял план? А то молчать как-то… Ой, а кто это у нас робеет перед старшей воительницей?” - подколола она себя - “Кто-то стесняется нашей Соцветие, да? А вот и зря, Брусника. Нечего так волноваться” - и с тем, сделав шажок вперед и заранее прижав уши, она вновь заговорила:
⠀⠀⠀⠀⠀⠀ - Итак, что мы будет делать? - и голос получился на удивление робким, несмотря на все бесстрашные мысли.

разрыв с утёсов

[indent] Всё туловище бредущего сквозь очередные лесные массивы и редкие перелески худощавого одиночки нещадно саднило от полученных не так давно ударов и новых, всё ещё кровоточащих и пачкающих длинную шерсть на спине, боках и частично двухцветной морде царапин. Грузно ступая широкими лапами сначала по ещё пока зеленеющей траве близ злосчастных каменистых утёсов, чей вид и отлетающий от речного ущелья шум сцепившихся в битве котов навсегда останется в памяти бывшего домашнего, а после незаметно для самого себя перейдя на хвойную подложку, Маркус переодически потряхивал лобастой головой, лишь бы избавиться от раздражающих ещё не успевшие затянуться раны воспоминаний и гложущего душу чувства вины. Стоило лишь подрагивающим то ли от усталости, то ли от проходящей крошечными электрическими разрядами боли в мышцах векам закрыться на несколько быстротечных мгновений, просто выполнить свою привычную работу, как перед карими глазами всплывала картина скрывшихся за границей обрыва кота и кошки, а сердце предательски пропускало удар. И пусть они с Лазарем, этим взрослым и таким спокойным котом, не были даже толком знакомы, а их первый разговор про зашёл буквально перед этим роковым событием, по какой-то причине эта трагедия неизгладимым следом несправедливости и даже какой-то детской обиды засела в бело-сером бродяге, от чего не так давно созревающий план в его голове теперь лишь больше прорастал толстыми, крепкими корнями.

[indent] Когда холодный, словно бы несущий в себе все события этого долгого дня ветер взъерошил грязную шкуру и коснулся своими цепкими когтями в нежную кожу под ещё только набирающим обороты подшёрстком, Маркус с промчавшейся вдоль позвоночника дрожью остановился посреди совершенно незнакомой ему местности, абсолютно точно пропитавшейся каким-то слишком специфическим запахом, и настороженно осмотрелся. Затрепетавшее в грудине сердце, чьи удары стали лишь чаще и резче, и инстинктивно вздыбившаяся на загривке да около застывшего в напряжении хвоста шерсть без лишних слов свидетельствовали о будоражащем текущую в жилах кровь тревоге быть снова кем-то обнаруженным, в то время как испачканные грязью и чужой — чужой ли? — кровью когти в целях готовности к любому развитию событий впились во влажную землю под лапами. Внутренняя чуйка, отзывающаяся неприятным покалыванием в подушечках лап и копошащихся по всему туловищу мурашках, подобно не затихающему набату кричала в голове о том, что он здесь был далеко не один.

[indent] — Кто здесь? — в очередной раз оглядываясь по сторонам, громко выдал своё месторасположение Маркус и едва заметно прижал уши ближе к затылку, с замиранием сердца готовясь к молниеносной атаке невидимого незнакомца.

>город

Зачем Коннору было залезать так далеко за город? Да все очень просто - стоило разок встретиться с этим ошалевшим Рогозом, как пятнистый скоропостижно понял, что ничегошеньки не знает об этих местах. Ведомый любопытством и заинтересованностью жизнью вне города, он все чаще и чаще выбирался куда-то дальше пригорода, где каменные дома постепенно сменяются ветхими хижинками, а еловый запах леса все сильнее кружит голову.
Бывало даже, что Коннор возвращался обратно домой где-то за полночь, тем самым сильно раздражая своего хозяина. Наверное, волновался. А Коннор совершенно нет. Чем дольше он находился вне привычных стен дома, тем меньше его тянуло на мягкую лежанку. Сегодня домашний надеялся перейти небольшую дорогу, чтобы добраться до во-о-он той огромной кучи мусора. Хэнк рассказывал, что там вечно кто-то да ошивается в поисках пищи. А Коннор был совершенно наивным доходягой, чтобы даже не догадываться, что там его могут ожидать совсем не те доброжелатели и любезные личности, что можно встретить в городе.
Пересечь дорогу было занятием обыденным и совершенно нестрашным. По сравнению с городом, тут машин практически не было и можно было переходить по асфальту в позе полулежа, попутно позевывая. Очутившись на другой стороне дороги, Коннор тут же ощутил абсолютно новые запахи. Да, тут определенно пахло огромным скоплением котов.
"Любопытно," - пятнистый повел ухом и легкой рысцой направился вглубь неизведанных земель.
Идти далеко, чтобы найти первого встречного, не пришлось. Сильный запах незнакомцев ударил в нос, заставляя Коннора слегка засомневаться в правильности своего решения.
— Кто здесь? - послышался первый голос.
— Ты ... кто ты? - ответил второй.
- Кто здесь, - а вот это уже был не вопрос. Коннор словно бы эхом утвердительно повторился за серо-белым котом, выглядывая из ближайшего низкорослого кустарничка. Перед ним стояли совершенно незнакомые... хотя...
- Я тебя уже видел, - склонил голову на бок домашний, глядя на Маркуса, - в городе или в пригороде. Я Коннор. А ты, напуганная полосатая? Ты кто? - дружелюбный голос говорил сам за себя - Коннора совершенно не интересовали конфликты, - Чем ты так встревожена? А у тебя, знакомый незнакомец, совсем нездоровые царапины. У тебя есть человек?