лагерь

Спокойное выражение морды треснуло от вида чужой улыбки, и бесхвостый мягко улыбнулся, через секунду осознав свою реакцию. От резкого вдоха снежинки застряли комом в горле, и все это стало выглядеть слишком глупо, и потому, в попытке как-то исправить не только свой вид, но и всю ситуацию, Сабельник хрипло хохотнул — дышать стало попроще, да и все злобные мысли насчет соседей куда-то исчезли, спрятались за плотной стенкой смешанных чувств, которые слишком долго копились для того, чтобы оставаться все время с ледяным выражением лица рядом с Багрянкой.

— Специально? — приподняв брови, Сабельник чуть выпрямился. Он думал сводить соплеменницу куда-нибудь на территории, когда у той появится свободное время, но не ожидал, что та выкроит минутку специально для него. Размусоливая эту мысль в голове, пятнистый повел ушами от странного, непривычного удовольствия, которое было вызвано не едкими шутками над недругами, а чем-то другим; пока кот  тщательно размышлял, Багрянка все пыталась приподняться над его головой. Кажется, он раньше не обращал должного внимания на то, какая она маленькая. Когда стоит рядом. Или не хотел замечать, убегая куда-то взглядом?

Но не сейчас.
Поведя усами от слабой улыбки, Сабельник наклонился вперед и, уловив на ухе теплое прикосновение чужого дыхания, неспешно выпрямился. Еще уделив пару секунд разглядыванию соплеменницы, пятнистый неожиданно для себя вспомнил, что они все еще стояли на главной поляне; затылок уловил несуществующие взгляды, шерсть поежилась, и воитель встряхнулся от этого неприятного ощущения. Надо было все-таки куда-то уйти. Не мог он такие вещи делать у всех на глазах.
— Покуда выпал первый снег, давай пройдемся до Высоких скал, — каждый сезон Голых Деревьев сумеречные по-привычному протаптывали к горам тропинку, но Сабельник не ставил для себя этой главной задачей. Ему все хотелось прикрыться хорошим поводом, уж слишком нереальным ему казалась возможность того, чтобы позвать кого-то куда-то просто так. — Возможно там, под слоем снега, лежат последние цветы.
Но этого он вслух не произнес, только чуть отстранился от Багрянки, пропуская ту вперед, и направился к выходу из лагеря.

Территорию он пересекал то в расстоянии крысиного уса от кошки, то, ловя себя на подобном, чуть отстранясь. Все свое поведение, смятение казалось старшему воителю такой глупостью и пустяком, что заставляло смущаться еще больше, и в итоге пятнистый распушился больше обычного. Но у него хотя бы была шерсть, которая густо скрывала запылавшие от чего-то кончики ушей и скулы, а вот Багрянка.. Он обернулся к кошке, слишком поздно огибая встретившуюся на пути сосну и слабо касаясь её темного бока.
— Пока ты на поляне в лагере сидела, с такой ты  шерсткой не замерзла? — он чуть прищурился и опустил голову так, чтобы коснуться взглядом светлых глаз; не первую зиму вместе проводят, он знал, что с такой шерстью в особо суровые сезоны тяжеловато, но раньше почему-то не так пекся о состоянии подруги. — Или упряталась от глаз Крушины в тепленькой палатке?
Второй ответ устроил бы его больше, хотя какое ему должно было быть дело до чужого свободного времени? На то оно и свободное.

На занесенном белыми хлопьями горизонте мелькнули Высокие скалы, почти что слившиеся с посеревшим небом; их бледные, пастельными силуэты казались непривычными после теплых сезонов, а их появление было явным предвестником холодов. Но так пятнистому нравилось даже больше — ничего не бросается в глаза огромным пятном, ведь среди снега теперь было видно лишь то, что было действительно важным. Как это, например.

— Смотри-ка, — воитель чуть ускорил шаг, обежав Багрянку, и нырнул передними лапами на занесенные свежим снегом заросли: белый слой еще не успел стать достаточно толстым, чтобы сокрыть земельный покров полностью, а травы, не приготовившиеся к снегам заранее, оставались зелеными. Холода заметно затронули их, лишив их летне-осенней яркости, но в то же время сохранили их в лучшем виде. Они словно застыли во времени за один шаг от увядания, и эта остановка, учитывая погоду, могла продлиться вечно. Сабельник склонил голову набок, заглядывая под плоские листья, и отвел их лапой, тут же клыками подцепляя подмерзший, плотный стебель. Выпрямился кот с видневшейся в пасти россыпью мелких голубистых цветков — болотные, растущие на территории Сумрака, незабудки несколько отличались от степных цветом, но не более. Они даже были красивее, пускай и ослабленные холодом. А как же еще? В Тенях не только цветы лучше.

Вернувшись к спутнице по прогулке, Сабельник встал перед ней, закрывая затылком часть лучей заходящего солнца, которые зорко целились прямо ей в глаза; розоватый цвет пробежался бликами по короткой блестящей шерсти. Осмотрев уши подруги, пятнистый обошел её, присматривая место, где найденный трофей смотрелся бы лучше всего. Цветы аккуратно, почти невесомо коснулись её затылка, тем не менее достаточно надежно зацепившись там.
— Редко встречаются цветы, которые способны под подкровом снега суровые перенести, но что до незабудок, — сумеречный кивнул на сорванные цветы, — задумывалась ли когда-то ты, чего им так легко держаться в таком виде?
Пятнистый чуть прищурился, словно выжидая ответ, но на деле был готов ответить сам.
— Цветы, которые растут одни, в кругу бесцветных скучных трав, живут недолго, а после зим на их же месте пустота. А незабудки на одном стебле растут все вместе — холодные сезоны куда им проще вместе пережить. Но я к чему, — долгий выдох вырвался клубком пара, и тот унесло порывом свежего ветра, — я все пытался верить, что я тот самый, что один и сам себе отличный друг, но долго врать себе я не могу.
Притормозив, янтароглазый осмотрел Багрянку еще раз, сравнивая её зеркала глаз с незабудками за ухом.
— Мне кажется, еще сезон, и я завяну там один, — он кивнул куда-то в неопределенную сторону. — А потому я тихо прорастаю средь милых незабудок. Под мягкостью их листьев и заботливой тени. Но хочется мне сделать нечто и для них, ведь вместе — легче. И мне легче с тобой.

Ответ Багрянки принес с собой неожиданное, но все же приятное облегчение; стоило чужому касанию отдаться от плеча по всему телу согревающей, странной и забытой, нежностью, как кот выдохнул очередной клубок пара с сиплым звуком расслабления. Её простые слова, которые он жаждал услышать, но никак не ожидал, словно имели какую-то физическую силу: дышать стало чуть проще, а близость к кошке больше не приносила с собой скованности в мышцах и рассудке. Ответ соплеменницы расплел лозы неопределенности и осуждения, которые вились у кота крепкими узловатыми корнями последние луны. До последнего ему казалось, что каждое его слово, которое он произносит в адрес кошки, откликается через её взгляды, движения, тихие смешки и слова невидимым духом бывшей возлюбленной; он не пытался заменить Шелковицу Багрянкой, но постоянно замечал её в подруге. Не могло ли их внешнее сходство сказаться в чем-то другом? Мыслей? Характеров? Поступков?
[indent] Прикрыв глаза, Сабельник коснулся подбородком теплого прямого лба. Хлопья снега играюче прятались в короткой темной шерсти на узкой спине.

Но они давно выяснили это. Очень давно. Когда Шелковица ушла.
И пускай она ушла, его страхи оставались здесь.
До этого момента.
[indent] Их ведь ничего не объединяло, кроме кровного родства. Багрянка была другой. В чем-то похожей, но по-своему близкой, легкой в общении, которое давалось Сабельнику с таким трудом, с её поддержкой, которая появлялась, стоило возникнуть необходимости. И если его первая любовь была внезапной, пылкой и быстрой, то сейчас, спустя столько лун, внутренней сомкнутости и необъяснимого испуга перед открытостью, все было иначе. Он долго думал. Возможно, слишком долго. Но понял, что все сделал правильно. Жизнь учит, да?

— И все пoследующие.
Глубоко вдохнув тонкий, слабеющий к зиме запах цветов, Сабельник подумал, что теперь Багрянка будет для него этим легким приятным ароматом, витающим по полям с поздней весны по самые заморозки, что ни раз еще они придут сюда, когда в следующий сезон голубые цветы рассыплются до самых Высоких скал. Когда сойдут снега, когда покажутся первые соцветия, он придет сюда, чтобы сорвать для неё первые цветы. Пятнистый коснулся носом её лба, ненадолго и аккуратно, словно боясь навредить кошке, после чего медленно отстранился.
После сказанных слов Багрянка ни в чем не преобразилась  — все те же глаза, все та же шерсть, все та же фигура и плавный силуэт, но Сабельнику, в этом уходящем свете, все казалось, что в её образе появилось что-то новое; даже не появилось, а плавно ускользнуло от взгляда и теперь прячется то за ухом, то под шерстью, то мелькает секундными огоньками в глазах подруги. То ли он пустил её ближе к себе,  то ли она сама открыла какую-то потайную дверь и тихонько вошла, стала ближе, стала привычнее, стала любимой.
Долго рассматривая Багрянку со слабой улыбкой, словно он увидел её впервые, Сабельник уловил себя на том, что молчит. Прошло совсем немного с того момента, как она ответила ему, но почему-то именно сейчас коту казалось, что в такие моменты не молчат. Но он даже не знал, что еще можно было бы ей сказать. Она все знала. Точнее, все видела. Все эти луны, которые они следили друг за другом тихо и осторожно.
Сабельник не был скуп на слова, просто не особо славился красноречием, а потому боялся разрушить этот хрупкий момент глупым словом. Он ведь не часто оказывался в подобных ситуациях.
— Ты такая красивая в этих полях, — совсем тихо. Ветер перебирал темную шерсть, небрежно осыпав снежинками, глаза на морозе блестели, и Багрянка не выглядела такой сосредоточенной, как раньше. Сейчас, когда они были вдвоем, она была собой. Не воительницей Теней, не блюстительницей Закона, а кошкой со своими переживаниями и чувствами. И это Сабельнику нравилось даже куда больше её красоты. Когда в следующий раз он увидит её такой? Во время заката в начале зимы. — Мне жаль, что не привел тебя сюда я раньше — когда поля в цвету, а солнце греет. И если ты уверена, что хочешь жизнь прожить бок о бок, согреешь ли меня за место солнечных лучей?
[indent] Каким-то чудом казалось, что кто-то искренне хотел знать его ближе, чем простого соплеменника и товарища по патрулю.
Когда Сабельник моргнул, мечтательность выдуло из головы. Сейчас было не лето, а холод, до теплых дней еще далеко, а он стоял здесь, словно потерял ум по дороге, и представлял себе Багрянку, бегающую меж цветов. Представлял, как от её лап поднимаются в воздух бледные легкие бабочки. Не глупость ли он ей выдал?
Пятнистый обошел кошку, коснувшись её бока, и продолжил путь вперед неспешным шагом. Ветер чуть стих и хлопья снега медленно падали к земле, напоминая звезды, которые сегодня скорее всего не появятся в ночном небе. Или появятся? Подумав недолго, Сабельник чуть наклонился вперед и потёрся о щеку Багрянки с такой осторожностью, словно та треснет, как весенний лед от любого прикосновения.
— Теперь можешь считать, что моя жизнь твоя, — от непривычного мурчания в горле голос отозвался сквозившей между слов хрипотцой, — И все невзгоды приму я на себя.
Подняв голову на небо, стремительно темнеющее, кот чуть замедлился.
— Не хочешь с неба звёзд дождаться? — он опустил глаза на её заснеженную спину. — Или замёрзла?

Отредактировано Сабельник (05.12.2018 21:52:35)

Through the fog — COVER The Retuses

Снег окончательно стих, а это означало, что тучи вот-вот должны были рассеяться и открыть звёздное небо. Когда он в последний раз смотрел наверх? Тихо хмыкнув этой мысли, Сабельник вспомнил тяжелую вату ночных облаков, которые закрыли луну на Совете. С тех пор времени как-то не нашлось. А сейчас время замедлилось. Прекрасная возможность.
Свежий, рыхлый пока еще снег не так лип к шерсти, что непременно облегчало их прогулку. Идя чуть впереди кошки, пятнистый протаптывал узкую тропу; он оборачивался к ней, словно боясь, что та успеет потеряться, но странный холодок начинал закрадываться под загривок. Как долго он смотрел ей в глаза? Почему не поймал себя на этом? И как часто будет делать это?

— Этo неважнo.
Улыбнувшись, слабо и устало, словно слова кошки сняли весь груз с плеч, воитель потерся щекой о её лоб. И все-таки с ней было легко. Но предстояло еще привыкнуть. Да тот же зрительный контакт — ох, предки, — много времени ему понадобится, чтобы перестать видеть в этом простом жесте что-то странное. Кажется, сейчас в нем взыграли старые привычки, а не искренняя неловкость. Но подавать виду бесхвостый не собирался — это было бы просто неприлично. Все же хорошо, что они продолжили идти, а не остались на месте.
— Гoтoва сoгревать тебя всю жизнь, — Сабельник быстрым взглядом пробежался по короткой шерстке и неуверенно кивнул: уж в буквальном смысле кто кого тут еще будет греть. Но тепло от обыкновенного общения, поддержки, любви точно нужно было ему в эту зиму, пока он окончательно не окаменел. Перед Багрянкой было даже стыдно — насколько неловким он будет по началу? Сумеречному было сложно представить, чего именно от него ожидает подруга, а потому собирался действовать с такой аккуратностью, чтобы точно не нарушить хрупкого, как ему казалось, равновесия.
— И я тебя, — в голосе проскользнуло мурлыканье, и кот поднял янтарные глаза наверх; полумесяц янтаря тем же цветом выскользнул из-за туч, и показалась первая звезда. Сабельник в удовлетворении улыбнулся. — Но все же искренне надеюсь, что нынешний сезон выдастся как можно потеплее.

Как бы хорошо не было ему сейчас, там, в лагере, его вновь ожидала напряженная атмосфера поджидающей войны. Все эти пустоголовые ветряки, шныряющий по лесу убийца... Пускай пожалуют к Звездоцаповой матушке, — мысленно шикнул Сабельник на собственные воспоминания, прогоняя образы прошедших дней как можно глубже в подсознание. Как было бы удобно, будь у него возможность забыть о недавних событиях хоть на пару часов. Но не так просто.
Быстро обратившись взглядом к соплеменнице, ухватившись за её освещенные месяцем глаза, Сабельник с долгим выдохом выпустил из себя неожиданно появившееся напряжение. А нервы-то шалят. И все же вид Багрянки под боком знатно успокоил — приятно знать, что хоть что-то в грядущие луны будет стабильным. Конечно, воин промолчал, но потяжелевший взгляд чуть ли не озвучил его мысли.

— Дoждёмся, — с глубоким кивком воитель чуть свернул с прямого пути и коснулся кончиком хвоста спины кошки. Дождались.
— Раз так, на звёзды все же легче смотреть не на ходу, — взгляд упал на булыжник, явно некогда принадлежавший скалам; сейчас же он остался только блеклым напоминанием о их величии, в одиночестве возвышаясь разве лишь что над полем. Впрочем, камень был достаточно высоким, чтобы защитить клочок земли от снегопада. — Пожалуй, ...
— С тoбoй теплo.
Воздух выбило из груди этими словами, и Сабельник неспешно обернулся. Кажется, пора привыкать не только другим в глаза смотреть.
Со мной?
— Ты удивительный.
Пора привыкать, что его кто-то может смутить. [А что тут смущающего?] Нужно было признать, что пора привыкать принимать от других искренне тепло — без боязни обжечься. Пора привыкать к доверию.
Кончики ушей загорелись, как и щеки, и воитель оторвал лапу от того места, куда намеривался наступить. Он быстрыми широкими шагами приблизился обратно к кошке с ответным пылом под шерстью слушая её пылкую речь, пока странное чувство стыда неприятными змеями ползало под кожей. Как бы от него [стыда] избавиться, — будь бы он один, он бы нервно хохотнул, пытаясь высмеять свою собственную одичалость к обычным эмоциям.

Багрянка, словно полная противоположность, задыхалась от собственных чувств, и это даже взволновало Сабельника. Случись бы с ним такое — он бы точно потерял контроль.
Ах.
      Он уже.
Как же по-разному они переживали одни и те же чувства. Но пятнистый искренне рад был тому, что подруга не пыталась ничего сдержать в себе, а потому вновь прижался к её боку, надеясь, что это поможет ему прочувствовать все шкурой. Может, у него даже получится забрать часть её переживаний себе? Было бы просто замечательно.
— Я даже не заслуживаю слов подобных, — он криво улыбнулся без попытки себя принизить. Что же в нем такого удивительного? — Из нас двоих здесь удивительная только ты. Без тебя бы ничего не вышло.
Пока он попытался закрыться и убежать, Багрянка повела себя иначе. Кого бы Сабельник из себя не строил последний десяток лун, стоило явно дать себе понять, что холодность — проявление слабости.
— Я крепко обещаю, — склонившись, он коснулся щекой её загривка, — что постараюсь сделать так, что б ты забыла страх вообще. Будущее, ты права, сулит быть тяжким, но я теперь с тобой.
Еще на несколько мгновений застыв на своем месте с прикрытыми глазами, воитель неохотно выпрямился и продолжил свой предыдущий путь. Опустившись на тонкий слой снега, он подмял его под себя и сдвинулся на соседнее место. Приглашающе качнув головой, пятнистый перевернулся на спину и проводил взглядом уплывающий край тучи. Звёзд стало больше.

— К рассвету небо точно станет чистым.

Благодаря камню ветер перестал скользить под подшерстком, и Сабельник дал себе в полную меру расслабить мышцы, уже начавшие заходиться в отрывистых судорогах от напряжения в попытке стряхнуть холодный ветер с шерсти. Спустя какое-то время даже снег перестал казаться холодным, а когда Багрянка легла рядом, коту вообще показалось, что одинокий и заброшенный булыжник последи лугов особо ничем не отличается от воинской палатки. Здесь было даже уютнее.

Серебряный пояс блестел наверху, и задержав взгляд на затухающей слабой звёздочке, пятнистый приподнял подбородок, чтобы рассмотреть ближайшие к ней созвездия. О чём там думают предки? И смотрит ли на них кто-то сейчас? Сабельник свел брови на переносице — не хотелось думать, что за ними кто-то следит. И кто?
Повернув голову к Багрянке, пока та пристраивалась рядом, грея своими легкими нежными прикосновениями, он задумчиво поджал губы.
Быть может, твоя сестра?
О ней не было ничего известно. Времени прошло много, нельзя быть быть уверенным в том, что она все еще... где-то рядом.

Долго ли он еще будет вспоминать о ней? Обида и грусть давно покинули его сердце, оставляя в груди лишь холод и раздражение, но даже последнее медленно начинало отпускать редкие мысли о бывшей возлюбленной. Как бы он не хотел о ней забыть, её присутствие по прежнему будет откликаться размытым духом в окружающих Сабельника мелочах. Но это лишь дух — воитель воспринимал эти мелочи как нечто должное, но не более. Янтарный взгляд даже не задерживался на них, но часто натыкался на знакомые черты лица.
Да и даже если предки приняли её к себе, то какое ему дело? Уж тем более ей. Все прошло. Надо жить настоящим.
— Никoгда бы не пoдумала, чтo всё мoжет так oбернуться.
Сабельник согласно кивнул. Никогда бы не подумал, что кто-то еще сможет ему довериться. Что он сможет кому-то довериться. Но вот, Багрянка   лежит рядом, а вокруг ни души. Только ветер, да молчаливые предки. Что до лагеря...
— Настолько скоро, насколько хочется этого тебе, — он бы не стал никому ничего говорить, уж тем более без соглашения дорогой ему кошки. Скрывать было нечего, ничего противоречивого в их отношениях Сабельник не находил. Но если Багрянка не хочет или не уверена... — Не хочется тебе, чтоб кто-то сразу все узнал? — он коснулся взглядом её глаз, хитро щурясь. — Иль наоборот?
Самому воителю казалось, что сумеречные соплеменники поймут все сразу, как только наткнутся взглядом на его возлюбленную. Сам Сабельник, в силу какого-то шока, еще бы продержался пару дней в своем.. привычном состоянии духа, но не Багрянка. Светлые волны чувств, исходящие от нее, ощущались чуть ли не физически. Страшно было подумать, как он изменится в ближайшую луну. И вдруг кто-то найдется с тем, что ему сказать? Обвинить в чем-то?
Мысли тут же отозвались в следующем вопросе подруги, и пятнистый еле заметно поежился.
— А Пoлынь?

В подсознании мелькнули старые воспоминания; сколько бы Полыни не было лун, он всегда будет видеть в ней четырехлунную Травинку, всегда будет испытывать чувство вины. И пускай сейчас эта пестрая кошка уже превратилась во взрослую воительницу, Сабельник продолжал выискивать в её хитрой мордашке ту маленькую девочку, которая осталась без матери. Или которую он оставил без матери?

— Пoлынь, — хрипло протянул он, делая задумчивую паузу. Обидится на него? Не обратит внимания? Разозлится? Чтобы малышка не подумала бы, Сабельник был уверен, что его возникшие к Багрянке чувства не смогут испортить те крепкие доверительные отношения между сумеречным и дочерью, которые выдержали ни одно испытание за почти двадцать лун. — давно из Детской вышла. Каким бы первым не оказалось её слово, могу быть твердо я уверен, что все она поймет. Да и к тому же, — последнее признавать хотелось неохотно. — в её-то луны жизнь тоже начинается своя. И  ей ли объяснять мне некоторые вещи.
С тихой усмешкой Сабельник уже представил, как Полынь пожимает плечами и говорит, что прогадала отца насквозь еще несколько лун назад. Он бы не удивился.
— Боишься, что кто-то что-то вдруг подумает не так?
Отведя глаза от Багрянки, воитель проводил взглядом падающую звезду.

прошу прощения, выбираюсь из лоу

— Мы можем быть счастливы и в тишине.
Недолго подумав, Сабельник кивнул даже уверенее, чем ему того хотелось. Он был бы не просто счастлив, а безумно счастлив разделить с Багрянкой жизнь в тишине и спокойствии. Он проследил за тем, как кошка отвела взгляд, и коснулся затылком холодного снега, прикрыв глаза.
Да, и правда, кому сейчас будет до их личных решений, когда на границе происходит Звездоцап знает что? Протащи в лагерь безобидного медведя, который будет смирно стоять в центре поляны, его заметят с той же охотой, с которой заметят тот мышиный усик, на который теперь Сабельник мог позволить себе приблизиться к соплеменнице.
— Надеюсь, совсем скоро шум весь стихнет и станет поспокойней.

Из-под полуприкрытых век он наблюдал за поблескивающими звездами, мерно вслушиваясь в тихое дыхание рядом, пока то не прервал негромкий голос. Когда чужой бок прижался чуть крепче, пятнистый по инерции махнул коротким хвостом, поздно осознав, что того не хватит для того, чтобы прикрыть Багрянку от нескольких снежинок. Усы еле заметно вздрогнули от подобного разочарования.
— Просто, знаешь... я думала о Шелковице, — приоткрыв один янтарный глаз на макушку подруги, Сабельник напряженно отвел уши назад, словно обходя слухом все же повисшее в воздухе имя. Как угодно он называл сестру Багрянки, но каждый раз старался не касаться языком её настоящего имени, словно это бы заставило появиться бывшую возлюбленную у него за спиной. Хотя он часто воображал себе, как встречает её где-то на границе, даже тогда ничего не отвечал одиночке: не стремился прогнать её или вернуть, лишь наблюдал за призрачным обликом. Но сейчас, когда Багрянка так явственно назвала имя Шелковицы, образ возник достаточно ярко.
— Впрочем, это неважно. Да?
— Да, — с холодным спокойствием и привычным ровным тоном шепнул старший воитель. — Сезонов пять уже прошло, — мягко начал он и сделал паузу, задумавшись. — И если кто-то вдруг решит что-то сказать, наверняка оставит при себе. Да и тебя за что корить? Уж если обвинят, то только лишь меня.
Он глухо хмыкнул и неопределенно повел плечом. А если правда кто-то что-то скажет? И что скажет?
Кроме мнения Полыни, ничье мнение больше его бы не задело.

Как только неловкая пауза ускользнула вместе с легким порывом зимнего ветра, сумрачный потянулся и поднапряг память. Он долго намурлыкивал подруге на ухо все истории о полевых цветах, которых успел наслушаться за жизнь (да и сам повыдумывать многие успел, пока засиживался с дочерью в детской), но вскоре голос становился все тише и медленнее, пока кот не заметил первый скользнувший проблеск на контуре Скал. Глаза предательски закрывались, и Сабельник с усилием заставил себя чуть наклониться вперед, чтобы проверить соплеменницу под боком; казалось, шерсть успела прирасти к белому покрову и слиться со снегом.
— Не уснула? — хрипло выдохнул от осевшим от непривычно долгих разговоров голосом кот и размял затекшие плечи. — Искренне завидую котятам Ветра, но сам пока под звездами спать что-то не готов. Да и долго мы тропинку расчищали.
Неловко хохотнув, пятнистый неохотно поднялся на лапы и стряхнул приставший снег — льдышки все же осели на затылке.
— Стоит вернуться, пока за нами тут отряд не прибежал.
Удостоверившись, что с Багрянкой все в порядке, Сабельник мягко кивнул и, подставив пятнистый бок, направился в обратную сторону по уже примятому снегу.

в лагерь

после разрыва
бросок кубика
Оказаться  нужном месте с нужной компанией оказалось куда проще, чем даже думалось: стоило только придумать одну из самых грузных, недовольных морд, чтобы у всех, кто только мог попробовать, напрочь исчезло желание разделить с ней путь. Что самое похвальное - что это подействовало даже на Тьмушу. Ну, может, подруга просто начинает понимать, что не стоит увязываться за Воронушкой: темношкурая ещё не допёрла, как и с чего они вообще оказались подругами, а тут, извольте, и гулять вместе, и охотиться.

В лагерь за своей наставницей она больше не заходила... Ну, это ведь даже и звучит как-то потешно. Топь там где-то застряла с их первого общего патруля, ну, того самого, где она изволила лобызаться с чужаками. Наверное, потом воительница так соскучилась по малышам и детской, что решила просто не показываться своей ученице на глаза, чтобы коротать деньки так, как душе наседки было бы удобно. Мнение Кометы, Крушины и многих прочих слабо беспокоило кошку - её сейчас даже некому было наказывать. Упрекнуть её в дурных манерах было равным тому, что оскорбить усилия всего племени по её воспитанию... Невероятно обидно, словом. Кому угодно, кроме неё же самой.

Воронушка дошагала до самых лугов: не самые мрачные земли племени, впрочем, но, наверное, её любимыми. Еловые леса здесь заканчивались так резко, словно древние исполинские коты выдрали их с корнями в одну ровную линию, после которой сначала единичными кучками, потом - крупными возваяниями были раскиданы камни разных цветов и размеров аж до тех самых краёв, где резкими выступами рисовались тёмно-зелёные и бурые подножья гор. Залётный вереск набивал ассоциации с ветряками, но не один он привлекал тут всех дуремаров всех племён, кому было бы не лень сюда идти. Только загоревшись своими страстями по травам и их свойствам, темношкурая проводила уйму времени тут. И чаще и чаще ей становилось любопытно - а что, если бы здесь ей повстречались чужие целители, которые взяли бы её ученицей к себе, в другое племя?.. Впрочем, от мыслей о других племенах кошка всегда ядовито морщилась, с нежеланием соглашаясь, что эта её мечта того стоила бы, но только не вслух.

Мычание ручных тварюг двуногих отвлекало, но Воронушка никак не могла пропустить мимо слуха шуршание травинок, а следом - топот мышиных лапок. Ветер дул не слабо, так что не мудрено, что первого мышонка она спугнула так же быстро, как и вообще их заметила, а вот второй уже попался в цепкие молодые лапки. Неспешно жуя свой небольшой трофей и глядя в небесную синюю даль, на фоне которых острыми шпилями красовались снежные, нехоженные вершины гор, Воронушка невольно думала о смысле идти назад - ну, впрочем, ничего нового.

мшистая полянка>>>

Посмотрите на него, этот едва переставляющий лапы, обшарпанный, истерзанный голодом и избиениями одиночка умудрялся ещё и острить, словно бы перед ним не было соплеменницы его истязателей! Идиот. Он не проживет и десяти сезонов с такими привычками. Мог бы хоть промолчать. Но Багрянка упрямо шагала вперёд, с каждым шагом всё явственнее ощущая, как мышцы требуют пощады: бродяга наваливался на неё чуть ли не всем своим весом. И всё же воительница имела за плечами множество лун тренировок, она ежедневно охотилась, забираясь на свои любимые сосны, и это пристрастие сослужило ей добрую службу. До границы они не дошли, но приблизились к ней, в какой-то момент остановившись посреди северных лугов.
- Я не прячу тебя, помёта ты кусок! - в сердцах крикнула Багрянка, раздражённо распушив загривок и обнажив белые клычки рядом с лобастой мордой Гора. - Я пытаюсь спасти твою жалкую жизнь, раз ты сам этого сделать не в состоянии.
Она дёрнулась в сторону, хлестнув себя хвостом по боку. Чувство странного раздражения и непонимания родилось в её сердце, вынуждая быстрым шагом мерить круги по свежей траве. Так они принимают доброту? Одиночки вовсе не понимают основных принципов Воинского Закона, хотя, казалось бы, к этим истинам должны быть приучены все коты, получавшие хоть толику заботы родителей. Доброта, милосердие, справедливость. Разве Гор не знал что это? Разве действительно не понимал, почему воительница это делает?
- Хочешь сдохнуть тут? Отлично. Надо было оставаться в болоте, - глухо рыкнула кошка, злясь в большей степени на саму себя. Какой дурой надо быть, чтобы пойти на поводу у своего сердца и сделать доброе дело, тем более, ради такого болотного чудища? Она с обидой щёлкнула зубами. - Сколько тебе нужно времени? Меня могут начать искать. По территории бродят собаки. В твоих же интересах уносить отсюда лапы пока не поздно.
Она тяжело выдохнула и осела на землю, внезапно почувствовав, как забились мышцы.

- Хам, - выплюнула Багрянка, отворачивая мордочку от еле живого Гора, словно ей противно было даже смотреть на него. Сколько желчи. Сколько грубости и нахальства. Она ведь действительно могла убить его. Одиночка больше не представлял угрозы даже для оруженосца, что бы он мог противопоставить здоровой опытной воительнице, этот калека? Удивительно, что этот самовлюблённый комок меха не трясётся за свою драгоценную шкуру.
- Она не узнает. А если узнает, сначала постарается прикончить тебя, - глядя на то, как этот пушистый пень нежится на траве, вальяжно переворачиваясь на спину, Багрянка очень хотела разок пройтись когтями по его самодовольной морде.
- Докладываешь как главарю, мне нравится.
- Ты ужасен, - воительница скривилась, приближаясь к бродяге вплотную. - Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я вспорола тебе горло? Уж точно не здесь. Пересечём границу - тогда можешь броситься на первый же острый камень. А пока поднимайся и молча перебирай лапами, чудище.
Багрянка грубо пихнула лапой серое плечо, но кот даже не двинулся. Не представлялось возможным поднять эту тяжёлую тушу снова, а потому воительнице приходилось воздействовать на Гора иначе, чтобы он проваливал отсюда сам. Однако пока её методы успеха не возымели. Может, просто вернуться за патрулём? Сказать, что нашла его здесь. Едва ли он станет держать язык за зубами. Сама влипла, теперь выкручивайся, красавица.
- Может, тебе стоит проявить хоть немного уважения, чтобы тебя начали воспринимать иначе, кроме как грубого, неотёсанного, мерзкого одиночку? Ты даже не пытаешься предложить что-то, а только требуешь. Может, в этом твоя проблема? - грубо отрезала Багрянка, распалённо глядя прямо в глаза Гору. Пусть слушает. Пусть знает, что она о нём думает. Может, это подстегнёт его убираться туда, откуда пришёл. - И семья требует того же. Семья - это труд. И вместо того, чтобы ныть, как ты одинок и почему тебя никто любит, ты бы сделал хоть что-то для кого-нибудь. Вдруг перестал бы быть такой сволочью.
Пытаясь воздействовать на Гора хотя бы словесно, Багрянка невольно завелась и теперь глубоко дышала, пытаясь успокоить возмущение и гнев внутри себя. Он глуп. Зачем она пытается объяснить ему такие важные вещи, если бродяга не понимает элементарного, но ещё и глумится над воительницей. Мне нужно домой. Пусть он уже уйдёт.

- А гнёздышко тебе не сделать из папоротника? Или, может, вымыть до блеска? Я не собираюсь жертвовать законную дичь племени Теней для тебя, - сухо и даже как-то резко бросила кошка, отводя взгляд в отвращении от горы грязного меха, пропитанного тиной и глупостью. Неужели Комета - первая, кто попытался выбить из него всё дерьмо? Не поверю. Скорее в то, что его избивали так часто, что он легко переносит всё это и даже умудряется дерзить каждому встречному и дальше.
— Хотела бы вспороть — уже бы вспорола.
И всё-таки он решительно не желал принимать тот факт, что всё упиралось совсем не в желание или нежелание Багрянки. Я не палач. Но и не благодетель. Ещё немного и он останется здесь до прихода первого патруля. Судя по наполняющей одиночку уверенности и проясняющемуся взгляду, он уже чувствовал себя лучше. Значит, Багрянке нечего было тут делать. И всё-таки она медлила.
- Она лидер. И делает то, что считает правильным, во благо племени. У тебя нет права судить нашу предводительницу, если ты ничего не знаешь о нашей жизни, - пускай методы Кометы конкретно в этом случае отчасти не нравились даже самой бурой воительнице, она не смела выказать своё недовольство перед чужаков. Племя - это семья. А оспаривать решения семьи перед бродягой - оскорбление чести.
- Попросить. Представляешь, к любому коту и кошке, - она не могла пропустить мимо ушей явное оскорбление по принадлежности к полу, - можно найти подход. Если тебе так хотелось, попробовал бы дать Комете понять, что готов доказать свою верность. Держать подозрительно тихого одиночку, который не говорит о цели своего визита на нашу территорию, в лагере, просто глупо. Может, ты шпионишь? - фыркнула Багрянка, не особо веря в эту версию, но и не отметая её совсем. Последние новости о Макоши рождали больше подозрения к бродягам. - Иногда, чтобы улучшить свою жизнь, нужно засунуть грёбаную гордость под хвост.
Ледяной взгляд вонзился в лобастую морду, вдруг оказавшуюся слишком близко, но кошка даже не шелохнулась. Да, он явно пришёл в себя, раз снова пытается подмять собеседника под себя. Снова в его глазах виднеется тот самый огонёк, который настораживал Багрянку ночью в лагере.