День оказался солнечный, и ничего хорошего это не предвещало. Ещё вечером, слушая указание заступить в следующий дневной дозор, Череп мечтал о хорошем таком проливном дожде на весь день. Ему промокнуть не проблема, а вот любителей молоть языками на лагерной поляне будет поменьше. Череп жуть как не любил лишнего шума, слишком привык к рыбалке, которая требует тишины и полной концентрации. А какая может быть концентрация, когда кто-то норовит толкнуть тебя в бок или рассказать бесполезную байку о грозовом коте, упавшем в лужу во время Совета? Так что, когда луч света коснулся лба дремлющего Черепа, он преисполнился дурного предчувствия. "Фу, солнце", - угрюмо подумал воин, щуря льдистые глаза. Он, впрочем, тут же поднялся, привёл себя в порядок и заступил в дозор, как того требовал приказ. Едва ли не каждый из уходящих патрульных счёл своим долгом спросить у Черепа, как ему погодка, а он лишь провожал их холодным взглядом. Дальше, впрочем, было хуже. На поляну высыпали котята. Они верещали и дрались друг с дружкой, и матери не могли утихомирить их. Череп вставил к слову, что своим визгом юнцы привлекут в лагерь барсука, но они стали орать только громче, надеясь, что барсук действительно придёт. Прокляв свои никудышные навыки общения с котятами, Череп сомкнул челюсти и стоял каменным монументом, стараясь вслушиваться лишь в звуки, доносящиеся из-за лагерной стены. Ветерок остужал лагерь, но солнце припекало макушку Черепа. Вскоре его голова, нагретая солнцем и оглушенная криками будущих воинов, колко молила о пощаде. Он задумчиво всматривался в облака и тростниковые заросли, пытаясь понять, в какой момент потерял ту нить, которая связывала его с соплеменниками. Которая должна была заставить его любить визжащих котят и быть снисходительным к приставучим знакомым. А была ли эта нить вообще? Порой Черепу казалось, что он родился уже таким, какой есть сейчас. Он не мог представить себя глупышом, гоняющимся за бабочкой. Череп помнил себя спокойным котёнком, настолько спокойным, что королевы оставляли под его надзором других котят. Теперь, по прошествии лун, это казалось ему неправдоподобным. Он столько котят повидал, и все они раздражали его, как один. Вряд ли сам он был лучше них. Вряд ли.
Прошло время, и котята вымотались. У них не осталось сил орать и гонять друг друга по траве, они улеглись спать, и для Черепа наступил покой. Наставники с оруженосцами ушли на тренировки, патрульные отправились на охоту и в пограничный дозор. Не будь у Черепа задания, никто не увидел бы его в лагере до вечера. Ему нравилось проводить своё время у реки, а не рядом с соплеменниками.
Шум волн и ветра успокоил его голову. По плечу поползла маленькая божья коровка. Лапы едва не вросли в мягкую, прохладную землю. Череп наслаждался тихим голосом природы. Наслаждался, правда, недолго.
Котёнка, выскочившего из палатки, он скорее почуял, чем увидел. Спутать запах Ручей с чьим-то другим он бы не смог. Его зубы заскрежетали сами собой, против воли. Череп отрицал существование этих котят, как когда-то давно отрицал существование котят Бурозвёзда. Но Бурозвёзд знал Черепа. Он заставил его привыкнуть к своим котятам. Черепу пришлось терпеть, когда крошечные Дымуша и Ручеёк таскали его за хвост. Когда они пищали ему в уши и просили рассказать ещё одну страшную историю. Череп не чувствовал к ним нежности, но ему приходилось быть к ним лояльным. В них текла кровь Бурозвёзда, а этот кот в те времена был единственным, к кому Череп испытывал какую-никакую, а привязанность. И пусть с рождением Дымуши и Ручеёк они с Бурозвёздом перестали вместе охотиться на щуку, мрачный воин хранил преданность своему наставнику до самой его смерти.
С Ручей получилось примерно также. Она едва ли не силой заслужила признание Черепа, и он подпустил её к себе ближе, чем хотел. Вот только расстаться с ней оказалось даже сложнее, чем с Бурозвёздом. Старые раны вскрылись и не захотели зарастать. Череп решил, что больше не будет с ней связываться. С её котятами и семьёй. Он не понимал, почему ему вообще есть дело до того, как она живёт, но не мог избавиться от мысли, что больше не примет её и не станет терпеть рядом с собой.
Котёнок, выбежавший на поляну, пронзительно запищал, и Череп невольно бросил на него взгляд. Да, маленькая пушистая кошечка. Всё племя, должно быть, в восторге от её ясных глаз и неуклюжих крохотных лапок. Он отвернулся и упёр взгляд в заросли тростника. Пусть носится, если хочет. Ему-то какое дело? Не хочет спать, да и ладно, он на дозоре стоит, а не нянькой котятам.
Новый залп визга заставил Черепа раздраженно прижать уши и немного изменить своё мнение.
- Давай там потише, а, - буркнул он в сторону кошечки, не шибко надеясь на то, что его слова возымеют действие на неокрепший ум.
- Если нечем заняться, залатай прорехи в палатках или попроси взрослых научить тебя охотиться на барсука, - Череп слабо представлял себе идеальный досуг для котёнка, он вообще не привык возиться с малышами. Однажды крохотная Дымуша спросила у него, можно ли ей пойти захватить грозовой лагерь, и Череп ответил "ладно, иди, я тебя подожду".
Он надеялся, что этот маленький котёнок Ручей после его слов пойдёт в какую-нибудь из палаток, не важно, пусть хоть в предводительскую, ляжет там и уснёт как все нормальные котята, не донимающие дозорного своим визгом и не мешающие ему охранять лагерь.

Отредактировано Череп (13.04.2019 04:54:30)

"Что же я натворил..."
С кислой миной Череп наблюдал за тем, как котёнок медленно, но неотвратимо движется в его сторону. Эту неуклюжую походку, сопровождаемую волнообразными покачиваниями, можно было бы назвать угрожающей, если бы кошечка не шлёпалась наземь через каждый десяток своих нелепых шажков. Спустя половину пути, этот комок меха был уже не таким чистым и приглаженным, как раньше. Череп почувствовал себя не в своей палатке. Ему жуть как хотелось нырнуть в тростник и исчезнуть в его шелестящих зарослях, чтобы не сталкиваться с котёнком Ручей морда к морде. Однако свой пост он оставить не мог ни в коем случае, а держать себя под контролем умел отлично. Поэтому скрыл волнение за привычным холодным взглядом, колким и недружелюбным.
"Никто не гарантирует, что она дойдёт до меня", - подумал Череп, стараясь не приглядываться к котёнку. "Там впереди ещё две ямы, может, она туда провалится и уснёт".
Подумав над этой перспективой получше, он пришёл к выводу, что если мелкий пушистый комок уснёт на поляне, ему придётся тащить его в Детскую или звать кого-то из королев. Ни то, ни другое Черепа совершенно не воодушевляло, он не желал и кончиком хвоста притрагиваться к этому котёнку или его родственникам.
Шерстистая кошечка, тем временем, вылезла из очередной ямки и вышла на финишную прямую. В своей пасти она несла кусок камыша. Череп сжал челюсти. Ему не нравилась эта целеустремлённость, потому что до одури напоминала поведение Ручей.
Пока он пытался придумать, как ему и пост не оставить, и нежеланной встречи избежать, котёнок подошёл почти вплотную. Зрачки Черепа опасно сузились. Он попятился назад, резковато уворачиваясь от прикосновения крохи.
- Так, стой, погоди, даже не смей ко мне подходить и трогать меня своими маленькими котячьими лапками, - сквозь зубы пробурчал воин. - Я болен. Заразной болезнью. Если дотронешься до меня, больше никогда не будешь радоваться. И скакать по поляне тоже не захочешь. Станешь унылой и никто на тебя даже не посмотрит, ясно?
Слов Черепу показалось недостаточно, поэтому он начертил на земле когтем круг и встал в него.
- В этом круге стою я, и только я. Никаких котят. Это правило. 
В его взгляде всколыхнулась искорка мрачного удовлетворения. Он не даст этой чокнутой семейке дурить его третье поколение подряд. Он сильнее, он вырвется из порочного круга!
Черепу, пожалуй, не стоило прислушиваться к лепету котёнка, но он прислушался. "Что она говорит? Это какой-то незнакомый мне язык? Лягушачий говор? Может, я ошибаюсь в том, что она котёнок Ручей, и на самом деле её подкинули сумрачные?"
Различив в речи знакомые словечки, Череп угрюмо вздохнул.
- Уж я побольше твоей мамы знаю о барсуках, - тихо сказал он. - Я твою маму видел, когда она была размером с барсучье ухо.
"Сомнительное достижение тоже достижение".
Он надеялся, что его трудно перевариваемые сравнения отпугнут котёнка, но, похоже, ошибся. От общения с котятами мрачный воин давно отвык, да и опыт такого общения имел невеликий. Поэтому, когда к его лапам прилетел обтрепанный кусок рогоза, он едва не выскочил из начертанного круга. Спасла охотничья выдержка. Череп поморщился и перевёл взгляд на котёнка, стараясь не смотреть в его небесно-голубые глазки.
- Вовсе я на тебя не похож, - буркнул он, с трудом поняв смысл фразы. - Полеха? Мне-то откуда знать, может, трава какая-нибудь. Спроси у Сивой.
Из Черепа вышел бы плохой переводчик с языка котят. Плохой, плохой переводчик. Он почувствовал, что злится на себя за то, что и выпроводить котёнка не может, и понять его тоже не в состоянии.
- Говори нормально, а то я больше не захочу с тобой общаться, - прищурившись, негромко сказал он. Камыш под лапами мешался, словно горячий уголёк. - И эту... ерунду свою забери, - воин выкатил бурый камышик из круга, ощущая сковывающую плечи неловкость. Лезущий в нос запах котёнка казался ему жарким, душащим дымом. Череп поморщился. Он мог вынести ранение, болезнь и ледяной холод, но этот котёнок... нет, пусть предки покарают его чем-нибудь другим.

"Вот же заноза, ещё и старшему дерзит", - подумал Череп, хмуро глядя мимо котёнка. "А, впрочем, в чём-то она права. Откуда мне знать, большие у неё лапы или маленькие, если я стараюсь даже не смотреть в её сторону?"
Он признавал свою слабость пред ликом прошлого. В жилах этой крошечной кошки текла кровь Бурозвёзда. Ему пришлось напомнить себе, что она, всё-таки, не сам Бурозвёзд. И даже не Ручей. Только после этого Череп смог опустить свой тяжелый, гнетущий взгляд на котёнка. Роскошный мех, колыхающийся из стороны в сторону от каждого её рывка, достался ей, очевидно, от Бурана. А вот золотистые глаза не достались. Череп подумал: как же природа порой ребячится, играясь со своими творениями.
- Даже Сивая не может вылечить все болезни. Посмотри на её лапу. Если бы Сивая могла излечить свои раны, то сейчас она бы охотилась со мной и остальными, а не сидела в палатке с травами, - Череп замолчал и кинул мрачный взгляд себе под ноги. Всё-таки, он не мог "проиграть" котёнку с его детскими убеждениями. - К тому же, ты сама не заметишь, как станешь взрослой и скучной. Никто не замечает.
Кошечка действительно старалась говорить с Черепом так, чтобы он смог её понять, но холодный воин поскупился на похвалу. Для него осмысленный разговор был данностью, а не достижением. А хвалил он тех, кто действительно прыгал выше своего носа. И не то, чтобы это было его положительной чертой, нет. Каждый достоин одобрения и поддержки, совершил он малый или великий подвиг.
Солнце сверкнуло прямо в глаза Черепу, и он заслонил морду лапой. Ему хотелось поскорее окунуться в реку и смыть с себя всё, что накопилось за сегодняшний дозор. Все крики котят, все брошенные на него взгляды, все сказанные ему слова. Но солнце не торопилось клониться к закату, напоминая ему, что времени насладиться теплым деньком ещё предостаточно.
Он недовольно прянул ухом, снова услышав мяуканье юной кошечки. Ему казалось, что он уже давно должен был надоесть ей. Однако его унылость, хорошо работающая со взрослыми котами, с котятами давала сбой.
- Так прорехи... или полехи? - пробормотал Череп, пытаясь понять, что ей от него надо. - Постой. Не дури мне голову. Прорехи - это дыры, которые появляются в стенах палаток с течением времени. В них задувает ветер. Поэтому их нужно заделывать, чтобы никто не простудился.
Воин недовольно фыркнул. И почему он должен объяснять такие очевидные вещи, когда есть Ручей, Буран, да целый лагерь? "Потому что ты единственный взрослый на всей поляне".
С чем Череп спорить не мог, так это с доводами собственного разума. За кислыми мыслями он отвлёкся от котёнка. Решил, что круг сбережёт его. Поэтому шерсть на его загривке вздыбилась, когда пушистый комок снова покатился ему под лапы. Череп постарался вложить во взгляд всё своё осуждение и укор, но получилось не очень эмоционально.
- Сиди, если так хочешь, - сдался дозорный, выходя за черту круга и отступая на несколько шагов. Там он быстро начертил новый круг, такой же как и предыдущий.
- Слушай внимательно, котёнок. В этом круге котят не должно быть ни в каком виде: ни сидящих, ни стоящих, ни летящих. Совсем никаких котят. Ни шерстинки, ни когтя. Ноль котят. Только я.
Череп пригладил загривок и вернул себе душевное равновесие. Он мог бы попросить Ручей забрать этого котёнка, и она бы забрала, но ему не хотелось снова ощутить на себе её взгляд. Да и слышать её голос тоже.
"Лучше сидеть в идиотском круге и пререкаться с котёнком, да, Череп?"

"Может, отправить её собирать репейник?" - размышлял Череп, опуская уши, чтобы писк котёнка казался хотя бы немногим потише. Он представил, как эта мелкая проказа закатывается в свою палатку с шерсткой, спутанной десятками репьев. "Королевы будут в ярости. Впрочем, ей всё равно никто не поверит, если она скажет, что это я её надоумил".
Устало вздохнув, Череп предпочёл отказаться от этой идеи, как и от всех остальных, продиктованных его нервным состоянием. Если уж возиться с этим котёнком, то только на холодный рассудок.
- Нет, не должны, Не-Просто-Котёнок, - буркнул он, метнув недовольный взгляд в сторону кошечки. "Тростиночка... ну и имя". Черепу не хотелось признаваться даже самому себе, что имя ему понравилось. Он запретил своей непослушной голове даже думать об этом. Она нехотя поддалась.
- Взрослые должны защищать и кормить тебя, но возиться с тобой никто не обязан.
Возможно, это прозвучало грубовато, но Череп просто констатировал факт. Для него подобные прямые обращения были в порядке вещей, он не собирался "смягчать" свои слова, чтобы нечаянно не ранить кого-нибудь. Он, в конце концов, живёт среди воителей, а не изнеженных домашних кисок.
"Мышеголовая Ручей. Зачем ты привела её ко мне?" - Череп коснулся лапой лба, нагретого солнцем. "Наверняка это всё твои проделки, и сейчас ты смотришь на меня через прореху в палатке. Смотришь и смеёшься. И твой отец смотрит, через прореху в облаках. И тоже смеётся. Вам обоим лишь бы поиздеваться надо мной. Знаете же, что я бессилен против вашего хулиганства".
Угрюмый кот опустил лапу. Она тоже стала тёплой, нагревшись от шерсти на лбу. Тростиночка сидела у черты его круга, распушившаяся как одуванчик. Она смотрела на него, будто ей было какое-то дело до того, что он скажет. Котятам не должны нравиться скучные, унылые взрослые. Пусть их привлекают улыбчивые пёстрые кошки и добродушные коты, готовые научить парочке простеньких приёмов. Говорливые старики, заготовившие для них больше сказок, чем лежит рыбин в куче с дичью. Может быть, игривые оруженосцы и даже мудрый глашатай. Кто угодно, только не Череп с его чёрной хандрой. Ещё немного, и он всерьёз рассмотрит ту версию, в которой Ручей нарочно подослала к нему Тростиночку. К счастью, ему представился шанс направить энергию котёнка в другое русло, благо детёныш проявил альтруистическое желание заделать дыры в палатках, чтобы никто не простудился.
Кинув на Тростиночку оценивающий взгляд, Череп поколебался немного, но потом всё-таки подошёл к зарослям тростника и нарвал самых тонких, гибких стеблей, не успевших ещё затвердеть. Он сложил их у лап пушистой кошечки, после чего вернулся в круг.
- Палатки сплетены из тростниковых стеблей, - сказал Череп, не глядя на Тростиночку. - Осмотри их внимательно, и увидишь места, где стебли повреждены или плохо держатся. Затем просто вставь на их место новые. Никаких особых навыков для этого не нужно.
Он выпрямил плечи и вслушался в лагерную тишину. Ничего тревожного он не услышал и не учуял. Обыкновенный солнечный день, спокойный и безмятежный. В траве стрекочет саранча, в реке плещется мелкая рыбка. И, всё же, Череп ни в коем случае не смог бы покинуть свой пост.
- Я сторожу лагерь, так что, помочь не смогу. Да тебе и не нужна моя помощь, там всё просто. Можешь рассказать потом взрослым, они тебя похвалят.
Подумав, что Тростиночка увлечётся работой с палатками и отвяжется от него, Череп перевёл дух. "Одной проблемой меньше. Интересно, что скажет Ручей, когда узнает, что пока она спала, я научил её детёныша внятно говорить и чинить палатки? Вряд ли она будет в восторге..."
Он опустился на землю и положил голову на сложенные лапы. Трава мягко охладила его бока, а ветер благодушно снабдил свежими запахами. Этим днём природа была в меру ласкова с обитателями леса.

Отредактировано Череп (09.05.2019 01:25:50)