"Никто не обязан тебя любить, Мухоморчик".
Чёрно-белый котёнок, хмуря лоб, пинал камешек в стенку палатки. Кусочек гравия ударялся о ежевичные ветки и падал обратно к его боку. В прошлый раз он загнал свой камешек между веток, полез его доставать и расцарапал нос о шипы. Его ругали, но Мухоморчик тогда решил, что они сами виноваты, раз обустроили под палатку для детёнышей какие-то дурацкие колючие кусты.
"Они обязаны. Обязаны любить меня".
Он нахмурился ещё сильнее, вспомнив как его ругали за царапины. Камешек полетел в ежевику с удвоенной силой. Котята иногда играли с камешками, перекидывая их друг другу в лапки, но Мухоморчик играл со стеной. Его игры с другими котятами быстро перерастали в соперничество, а играть по-честному он не любил. Сомнительная черта для будущего грозового воина, она больше подошла бы бойцу сумрака. Вместо того, чтобы катать камушек по земле, Мухоморчик отбил его прямо в лоб товарищу по игре. Тому стало больно, он позвал маму. А Мухоморчику пришлось играть со стеной. Ударом лапы он всколыхнул пыль в палатке. Камешек улетел далеко в ежевичный куст и исчез среди ветвей.
- Восхитительно, - угрюмо пробормотал себе под нос котёнок, оглядывая острым взглядом палатку. Никаких подходящих камушков он не нашёл, а играть с дурацкими моховыми шариками ему надоело. К тому же, моховой шарик являл собой для Мухоморчика всё несовершенство и слабость обычного котёнка. Что это за игрушка такая? По нему бьёшь - лапе мягко. Бьёшь им кого-нибудь по голове - ему мягко. Царапаешь когтями - он разваливается на мягкие клоки. То ли дело камни. По камню бьёшь - лапе больно, лапа чувствует силу камня. Так и играть интереснее, когда понимаешь, что слишком мягкий удар не сдвинет камень с места, а слишком сильный причинит боль. Мухоморчик не знал, что прелесть мохового шарика раскрывается в общей игре, когда вся орава котят гоняется за ним по палатке, поднимая весёлый топот. Он не любил играть вместе со всеми, потому что там непременно оказывался кто-то лучше него самого. Ему больше нравилось задирать слабых и наблюдать за тем, как они плачут и зовут своих мамочек. Особенно приятно было подловить слабака где-нибудь в дальней части лагеря, где мамаша не услышит его, толкнуть в лужу и смеяться, глядя на то, как жалкая детка пищит, а к ней никто не приходит. В такие моменты Мухоморчик упивался собственной силой и властью. Он говорил котёнку, что мама его не любит и не придёт за ним. Если в глазах малыша появлялся ужас, Мухоморчик приходил в восторг. Наконец-то, хоть кто-то помимо него нелюбим! Пусть они тоже страдают, вместе с ним. Ведь воители должны разделять трудности поровну, разве не так учат?
Когда Мухоморчика спрашивали, почему он обидел товарища, чёрно-белый хитрец отвечал, что просто закалял его дух, чтобы малому было проще стать сильным и мужественным воином. Он скоренько накидывал на себя маску безобидного пушистика, но далеко не всегда удавалось уйти от наказания. Не каждый верил ему, Мухоморчик это видел. И от недоверия, пусть и заслуженного, он замыкался и чувствовал себя чужим в родном племени. Многое он принимал слишком близко к сердцу.
Камень потерян в любом случае, Мухоморчик весь обколется, если полезет за ним в ежевику. Он оглядел палатку. Сладкое умиротворение. Его чуть не стошнило.
Вздыбив шёрстку на загривке, чтобы выглядеть круче, Мухоморчик выскочил из палатки. Он шустро обежал палатку, и губы его растянулись в улыбке, когда он увидел Травушку, копошащуюся... в травке? "Смешно, очень смешно".
Учитывая, что Травушка была не зелёная, а бурая, ей больше подходило другое имя.
- Эй, Гря́зюшка! - насмешливо крикнул он, делая рывок и разгоняясь. Он нёсся в сторону сестры, чуть опустив голову, чтобы протаранить её бок лбом. Конечно же, у него это получилось, ведь он делал это не в первый раз и знал, как выбрать момент, чтобы Травушка не успела отскочить с его пути. Он почувствовал, как его лоб ударился о мягкий бок кошечки. Стоял сезон Юных Листьев, и повсюду блестели лужи. Мухоморчик и сам в одну наступил, пока бежал на Травушку. "О, кажется, я уронил её в лужу".
- Ну что, Грязюшка, помоем тебя? Вдруг у тебя и вправду на самом деле шкура зелёная? - засмеялся он и плеснул лапой воды из лужи на Травушку. Кажется, даже на мордочку попал. Но он и не целился особо.
Играть с Травушкой было интереснее, чем с камнем.
- Кстати, мама сказала, что на самом деле она не родила тебя, а подобрала у двуногих, - как бы невзначай произнёс Мухоморчик. - Так что, ты приёмная. Я плохо расслышал, но вроде бы она больше не хочет видеть тебя в нашей палатке, извини.
Он обмакнул хвост в воду и взмахнул им над Травушкой, разбрызгивая больше грязных капель по её шёрстке.

Отредактировано Мухоморчик (21.09.2019 21:37:40)

Даже сидя в луже, грязная, мокрая и жалкая, она пыталась возразить ему!
Мухоморчик оскалился и обошел полукруг вокруг лужи, подгребая побольше грязи к Травушке.
- Не смей употреблять благородное слово "дикость" в отношении своих ручных родичей! - запальчиво выкрикнул он, пытаясь поймать взгляд сестры и прожечь её своим ядовитым оком. - Хочешь отмазаться от своей грязной крови, а сама и в глаза мне взглянуть не смеешь. Кого ты пытаешься обмануть, блохоголовая?
Плечи Мухоморчика ощутимо дрожали от испытываемой им ярости. Сестрице удалось уязвить его, хотя казалось бы, она всего лишь перевела на него его собственное оскорбление.
"Как будто ты сдалась тут кому-то, Травушка. Я единственный, кого рады видеть в этой палатке. Я, конечно, скоро переселюсь оттуда к воинам, но... тебе там точно не рады".
- А ты уверена, что у тебя тут есть друзья, сестра и брат? - Мухоморчик наклонил голову в наигранном удивлении. - Гусёнка можешь забирать, если хочешь, он такой же блохастый слабак, как и ты. В остальном же... никто тебя тут не любит, Травушка. Мама вообще жалеет, что кроме меня родился кто-то ещё.
Чёрно-белый котёнок гордо выпятил грудь и прошёлся перед Травушкой, потряхивая пушистым мехом и демонстрируя свою холеную, вскормленную на жирных мышах красоту.
- Посмотри, как я хорош. Даже такой блохоголовой дурочке, как ты, должно быть очевидно, кто из нас двоих будущий воин, а кто - паршивец двуногих.
"Конечно, ты всё понимаешь", - мысленно шипел он. "Ты же кошка, я должен тебе нравиться!"
Дрожь всё не уходила от его плеч, и Мухоморчик решил снять напряжение, покидав в Травушку каких-нибудь камней, но, как назло, под ногами ничего не оказалось. Он побродил вокруг лужи и вдруг... почуял запах сырой земли. "Ах, кто-то тут недавно рылся", - усмехнулся про себя юный забияка, подходя к ямке, присыпанной кучкой свежей земельки. Небрежно раскидав землю лапами, он наклонился и обнюхал лежащий там камешек. В отличие от серых, выщербленных камней, которыми Мухоморчик обычно кидался, этот был блестящий и яркий. А ещё... этот замечательный камешек пропах Травушкой.
Чёрно-белый котёнок громко усмехнулся и жадно подгреб камушек к себе лапой. Он немного поигрался с ним, подкидывая и катая по земле, затем повернулся к Травушке.
- Я вижу, ты раздобыла симпатичную игрушечку, - елейно промурлыкал он, прижимая камень лапой к своей пушистой белоснежной грудке. - Что ты там говорила про друзей? Решила не делиться с ними и припрятать свой камушек? Это обидно, знаешь ли. Надо бы тебя как-то наказать за твою жадность.
Улыбчивый оскал растянул и без того широкую, толстую морду Мухоморчика. Он вложил камешек в лапу и прицелился было, чтобы кинуть его прямо в лоб Травушке, как вдруг его озарила другая идея. Он схватил камушек в зубы, отскочил от сестры и побежал прочь, к самой границе лагеря. Его разбирал хохот, из-за чего пару раз камень едва не выпадал из его пасти.
Остановившись, Мухоморчик вложил камешек в лапу и, замахнувшись, выкинул его так далеко, как смог, за пределы лагеря. Затем повернулся к Травушке, чтобы, подобно комару, упиться её горечью и безнадёжным разочарованием. Мерзкая улыбчивая гримаса не сходила с его мордочки.
- Ну что, побежишь за своей игрушкой, ручная киса? Или струсишь? - прокаркал он, словно ворона над трупом.
Его внимательный взгляд следил за реакцией Травушки. Мухоморчик не мог дождаться того момента, когда сестричка разрыдается и забьётся куда-нибудь в угол.

Мухоморчик редко задавался вопросом, за что он вообще взъелся на Травушку. Очевидно, она отличалась от него. И отвлекала на себя внимание родителей. Одно только это разжигало горячую ярость в груди такого собственника, как он. Но было что-то ещё, чего Мухоморчик не переносил как в Травушке, так и в Гусёнке. Они могли плакать, могли просить пощады и убегать от него, но они никогда не признавали его. Не говорили от всей души, какой он красивый и сильный, как они гордятся, что живут в племени с будущим героем легенд. И это раздражало Мухоморчика больше всего.
"Почему эта мелкая Травушка отказывается смириться? Она же знает, что если будет со мной по-хорошему, то ей не так сильно достанется. Ах, всё это шальная кровь ручных кисок!"
- Не называй меня своим родичем, приёмная, - оскалился Мухоморчик, отстраняясь от Травушки. "Она что, не поняла? Я же ей чётко сказал, что она не наша".
Он мазнул когтями по земле, вырывая несколько травинок. Ему не хотелось признавать родство с бурой кошечкой. Это показало бы, что он сдался и начал считать своим отцом Тайфуна.
"Не дождётесь, во мне течёт кровь героев. А в Травушке может течь кровь... кого угодно, пф-ф".
- Много ты знаешь о маме, - хекнул он, нагло глядя прямо в морду сестры. - Её время слишком ценно, чтобы тратить его на всяких мошек, жужжащих под ухом.
Челюсти Мухоморчика сжались. Он понял, что выгнать Травушку из общей палатки будет не так-то просто. Она слишком упряма и недоверчива, чтобы принять его слова за правду. К тому же, он уже обманывал её, и вряд ли она купится на простую ложь. С такой хитрой змейкой, как Травушка, надо действовать коварнее и изобретательнее.
И трюк с похищением камешка прекрасно сработал. Даже лучше, чем он ожидал.
"Не верю, что она сама откопала такой красивый камень. Наверняка кто-то из взрослых принёс ей его из леса. Но кто... кто станет нянчиться с этой блохоголовой?"
Ревность и зависть ухватили Мухоморчика за горло, медленно, но верно удушая его. Он не хотел верить в то, что Травушке удалось найти себе друга среди воинов, но эта мысль настойчиво терзала его горячую голову. Эти эмоции лишь подтолкнули его выкинуть камешек. Блестящий кусочек породы исчез среди кустов, и тут же Мухоморчик почувствовал удар в бок. Травушка навалилась на него, пытаясь вернуть себе уже утерянный камень. Злорадно хохоча, котёнок оттолкнул сестру пушистыми задними лапами и встал с земли.
- Значит, хочешь узнать, где твоя игрушка? Ла-адно, - пробормотал он, стряхивая с шерсти листья и травинки. - Если настоящий воин хочет чего-то добиться, он борется за это! Готова побороться за свой камень?
Мухоморчик красноречиво напряг мышцы и расправил плечи. Шерсть на его загривке вздыбилась.
- Да-да, победи меня в бою, и я отдам тебе твою игрушку!
Отчего-то ему казалось, что бурая кошечка сдастся и убежит, не в силах противостоять величию своего красивого, могучего брата. Но, вместо этого, она набросилась на него, словно фурия. Ладно, не совсем как фурия, в её действиях прослеживалась неуверенность, но ей хватило пыла совершить сильный бросок и повалить Мухоморчика наземь, крепко стукнув его затылком о земную твердь.
Из груди юного нахала ушёл воздух, он сипло выдохнул и попытался сбросить насевшую на него любительницу блестящих камушков. Она валяла его по земле и тянулась зубами к его уху.
- Ах ты, ах ты поганка! - прохрипел Мухоморчик, собираясь с силами и крепким рывком выдёргивая своё тело из захвата сестры. Его бока дрожали от плохо сдерживаемой злобы. Мордочку котёнка исказила гримаса ярости. Он метнулся к сестре, едва ли не плюясь пеной, и заготовил лапу для удара. Травушка попыталась пригнуться, но он предугадал её манёвр и с силой ударил по морде. Удар оказался таким жестоким, что Мухоморчик почувствовал пульсирующую боль в лапе. "Ничего, отлуплю её и Гусёнка ещё пару раз, и станут мои лапы крепкими, как камни!"
Как ни странно, удар не заставил Травушку обратиться в бегство. Чёрно-белый задира обозлённо зашипел себе под нос.
"Ей что, настолько важен этот идиотский булыжник? Она хочет, чтобы я ей синяков наставил на десять лун вперёд? Что ж, она получит то, чего хочет!"
Мухоморчик снова пошёл в атаку, но кажется, его удар лишь укрепил боевой дух Травушки. Она увернулась от его плеча, готового протаранить её рёбра, на редкость ловким движением. Он аж застыл, удивившись тому, что его сестрица такое умеет. Секундной задержки было достаточно, чтобы Травушка настигла его и впилась зубами в его плечо. Мухоморчик взвизгнул, потому что укус оказался очень болезненным.
- Р-р-ргх, ты чего как оса кусаешься?! - прорычал и провизжал он, пытаясь вывернуться из захвата. Похоже, что зубы Травушки прокусили его кожу до крови. - Не отдам я твой грязный булыжник!
Чем больнее ему было, тем сильнее он трепыхался. Наконец, уровень боли достиг такого масштаба, что Мухоморчик, завизжав, изо всех сил пнул Травушку задними ногами в живот, отталкивая её от себя. Её зубы и тело исчезли, и он смог вдохнуть полной грудью.
Тяжело дыша, Мухоморчик смотрел в небо. Он не хотел вставать и получать новый удар от вредины Травушки.
"Пусть только подойдёт, я снова пну её задними лапами", - подумал котёнок, устало прикрывая один глаз. Но бурая кошечка не приближалась. Более того, её даже не было слышно. Заподозрив неладное, Мухоморчик вскочил с земли и огляделся, пытаясь понять, куда убежала Травушка. Но она не убежала, нет... у него всё похолодело внутри. Бурое тельце лежало у древесного ствола, не шевелясь.
"Неужели я пнул её прямо в дерево?" - подумал он, подходя ближе.
Теперь Травушка казалась совсем маленькой и беззащитной. Её лохматую шёрстку легонько трепал ветер.
- Ты... ты чего, вставай, - растерянно пробормотал Мухоморчик, чувствуя тревогу, накатившую на сердце. - Отдам я тебе твой камень, только вставай давай, ну же!
Он заметался вокруг лежащей Травушки, боясь, что сейчас налетят взрослые и начнут ругаться.
- Глупая, глупая Травушка, - горько прошипел он.

В тот момент, когда Мухоморчик уже почти был готов повесить хвост и впасть в отчаяние из-за того, что убил Травушку о дерево, она что-то просипела и открыла глаза. Ему аж поплохело от вида её наивных ореховых глазок, а затем похорошело от осознания того, что с этой притворщицей всё в порядке. Мухоморчик с облегчением рассмеялся, схватил её лапой за плечо и с силой оттолкнул от дерева.
Его ноздри трепетнули от запаха крови, и он бездумно опустил взгляд на прокушенное Травушкой плечо.
"Да она меня чуть не съела", - фыркнул котёнок, слизывая натёкшую капельку крови и осторожно приглаживая шерсть у ранки. "Воображает себя непойми-кем, а сама и дерётся нечестно. Если бы я хотел, я бы её гораздо сильнее укусил. Вот только она нажаловалась бы взрослым. А я храбрый, кровью истеку, но жаловаться не стану, пусть Травушка видит, какой я выносливый и гордый. И что укусы её мне как мушка пощекотала".
- Что, продула мне, дурёха косолапая? - усмехнулся он, нависая над полосатой кошечкой и нагло заглядывая ей в мордочку. - Больше не увидишь своего чудесного камушка! И не сопи, ещё благодарить меня будешь за то, что я учил тебя, как стать сильной.
"Гусёнок с Травушкой - изнеженные котятки", - думал он, грубо толкая Травушку в бок и ведя её обратно к луже, в которой она уже сегодня "искупалась". "Если она так дуется из-за какого-то дурацкого, забери его барсук, камушка, что будет дальше? Может, она расплачется в бою с врагом? Так дело не пойдёт".
Мухоморчик упорно убеждал себя в своей правоте и слабости Травушки, но уголок его рта предательски подрагивал. Он помнил, как сильно Травушка ударила и укусила его, и хоть он одолел её, кто знает, вдруг в следующий раз ему это не удастся. Его уроки явно шли ей на пользу, она стала драться жёстче, чем раньше, и уже не гнушалась серьёзных ударов, сопротивляясь ему.
"Ерунда, она не сможет стать сильнее меня. Она всего лишь жалкая домашняя киска, решившая, что она воительница, а я настоящий герой и боец. Я покажу ей, где её место".
Мухоморчик загнал Травушку к самой кромке лужи и встал рядом с ней, опустив взгляд к отражению.
- Посмотри на себя, слабачка, - важным баском пророкотал он. - Что ты видишь? Неужели воительницу? Я вот не думаю.
Ветерок развевал густую шерсть на его щеках. Его прямая, горделивая осанка говорила о том, что он чувствует себя победителем.
- Жалкое зрелище. Ну что, реветь будешь?
Мухоморчик улыбнулся и самодовольно приподнял подбородок.