[indent]Карпозуб смутно помнил, как он оказался в лагере. Лишь чью-то светлую шерсть, голос Бурана неподалеку, но никаких отдельных слов в памяти у черного кота не отложилось. Помнил, как просили его встать и хотя бы пытаться идти до лагеря, как с трудом переставлял лапы, то и дело падая, но снова и снова поднимаясь. Помнил, как с облегчением плюхнулся в палатку целительской и торопливый шепот Сивой, которая скорее разговаривала сама с собой, смешивая травы, чем с пострадавшим. И только к вечеру Карпозуб смог разомкнуть веки и вернуть себе сознание.

[indent]Ему было тепло. Провалявшись в холодной воде без сознания, теплая подстилка была отличным решением. К тому же, Сивая смазала раны мазью, которая не только облегчала боль, но и немного согревала. Карпозуб лежал, свернувшись клубком, глядя своими большими желтыми глазами вглубь палатки, где целительница хранила свои лечебные травы. Сказать, что Карпозуб чувствовал себя ужасно, — это значило сказать ничего. Поражение на Нагретых Камнях сильно ударило по Речному племени. Воин боялся себе представить их истинное положение. Если говорить честно, на поле битвы Карпозуб не надеялся даже остаться в живых. Что ж, хоть где-то ему повезло, хотя тут не меньшую роль сыграло мастерство Сивой. Черный отметил про себя не забыть поблагодарить кошку.

[indent]Видел ли Львинозвезд то, что происходило на Нагретых Камнях? Бился ли он со своими живыми соплеменниками, рычал ли вместе с ними? Карпозубу хотелось верить, что да. Одна только эта мысль успокаивала воителя.

[indent]С прохладным дуновением ветерка кто-то вошел в палатку. Прежде, чем повернуться, Карпозуб решил, что это Сивая решила проведать раненых, но что-то было не то, не таким, как должно было быть.

[indent]"Походка у Сивой совсем другая", — промелькнуло осознание, и Карпозуб увидел знакомый пятнистый рисунок на боку. На минуту он забыл как дышать, но Созвездие, казалось, старалась не смотреть ему в глаза. В то же время воин больше всего хотел в них посмотреть. Убедиться, что в бирюзовой глади нет обвинения, обиды и недовольства. Карпозуб чувствовал себя виноватым за то, что во время переговоров с Кометой не смог во время увидеть опасность и обман, уберечь племя от той участи, которую строили за их спинами. Уберечь Созвездие. Карпозуб хотел услышать от нее, что она не держит на него зла. Что его клятва все еще действительна. Предводительница не промолвила ни слова, и это молчание резало сердце воина сильнее ледяных осколков, сильнее самых острых листьев осоки.

[indent]Созвездие села возле него, обернувшись хвостом и спрятав лапы. А Карпозуб просто лежал и смотрел на нее, мучая себя своими же собственными мыслями. Он разделял с ней тишину. Лишь иногда она прерывалась шорохом или кашлем раненого. Но воителю нужно было с кем-то поговорить. Возможно, это было самое главное их отличие. Созвездие привыкла терпеть, подавлять в себе свои сомнения и боль. Карпозуб этого не умел.

[indent]— Ты считаешь, я все еще буду хорошим наставником? — спросил черный кот и надолго замолчал. Лишь спустя несколько вздохов он продолжил. Шепотом.

[indent]— Я подвел тебя. Прежде всего тебя. Я должен был раскрыть обман Кометы тогда, на Четырех Деревьях. Я должен был, но не увидел этого. Прости меня.

[indent]Можно было по голосу услышать, насколько разбитым себя чувствует Карпозуб. Он и не надеялся получить прощение.

[indent]Ее голос прозвучал резко и отрывисто, словно Созвездие старалась отчеканивать каждое слово. Для того, чтобы Карпозуб услышал? Для того, чтобы каждое врезалось в его сердце кедровыми иглами? Воин прижимал уши к макушке, чувствуя себя нашкодившим оруженосцем. Но если во времена ученичества все ограничивалось пренебрежительным отношением к старшим и Воинскому Закону, то сейчас все было намного серьезнее. Битва на Нагретых Камнях — это ошибка, которую нельзя было исправить. Даже при большом желании.

[indent]Смотря себе в лапы и пролжая слушать неторопливый шелест голоса предводительницы, Карпозуб в то же время старательно вслушивался в звук дыхания Уклейки. Было ли оно тяжелым или прерывистым? Насколько беспокоен ее сон? Успела ли Уклейка хотя бы раз вернуться в сознание? И так Карпозуб задавал себе вопросы о каждом раненом воителе. Черный воин снова шумно вздохнул, на минуту закрыв глаза. Как бы ему хотелось, чтобы эта трагедия, это практически бедственное положение Речного племени оказалось кошмарным сном. У них не осталось союзников, и силы врага превосходили их собственные в несколько раз. Сколько у Речных было времени, чтобы зализать раны и приготовиться к новому нападению? Никто не мог ответить на этот вопрос. Возможно, даже Звездные предки не знали его.

[indent]— Не смей извиняться за то, что не в силах контролировать! — горячо возразила, почти приказала своим предводительским тоном Созвездие. Карпозуб поднял на нее взгляд своих, потухших от печали и горечи, желтых глаз. Пятнистая кошка выглядела суровой, но куда исчезла ее былая холодность, ее привычная маска, за которой она прятала свои эмоции и чувства — всю себя? При первом спешном рассмотрении Созвездие казалась раздраженной, но чем больше Карпозуб смотрел на ее жесты, тем лучше понимал истинное значение. Волнение. Это было волнение и расстерянность. Возможно, кошка была так же напугана, как и сам Карпозуб, и не знала, что делать дальше. Ему хотелось обнять ее, дать хоть какую-то надежду на лучшее, но не будет ли эта надежда ложной?

[indent]— Если кто и должен извиняться за твое состояние, то это тот, кто повел вас в бой.

[indent]˝Мое? Только мое?˝ — птицей промелькнула мысль. Карпозуб поймал ее и с придыханием посмотрел на Созвездие, которая отвернулась в сторону, словно что-то пряча от него.

[indent]— Ты тоже не могла об этом знать, — прошептал черногривый. Непривычно было слышать от нее извинения. Он не помнил, извинялась ли Созвездие раньше, еще будучи глашатой, простой воительней, ученицей. Карпозуб хотел подняться и просто уткнуться в нее, зарывшись носом в пятнистую шерсть и вдыхая ее запах, но предыдущие попытки встать заканчивались резкой протестующей болью незаживших ран. Поэтому воитель мог лишь немного отодвинуться и лечь к лапам Созвездия, потеревшись о них щекой.

[indent]Карпозуб был простым котом, который не боялся в открытую выражать свои эмоции или показаться мышеголовым. Он не боялся любить и быть собой. Это был воин с добрым и благородным сердцем. Возможно, поэтому он позволил себе заплакать, и слезы одна за другой медленно катались по его щекам и по тем самым роскошным белым усам, которыми кот так гордился