[indent] Ей бы бежать как можно быстрее, дороги не разбирая, прятаться и надеяться улизнуть, но вместо этого Опалённая рвётся вперёд с неистовым рычанием, превращаясь в дикого зверя. Это был глупый, в чём-то даже необдуманный поступок, но его причина крылась в надежде не только привлечь всё внимание самки на себя, но и что таким образом барсуков получится прогнать, показывая, что здесь у них не будет спокойной жизни.
[indent] Ждать помощи долго не приходится: вслед за Опалённой тут же бросаются остальные, но и их попытка нанести любой урон оканчивается неудачей. Барсучиха оказалась куда проворнее и ловчее, хотя и была уже немолода, да и с очевидно нажранными боками, так что очень скоро сбитыми с толку оказываются все. Уши цепляются за слова Куницы, вытянутые из общего потока различных звуков, и отзываются внутренним непониманием [отчасти - удивлением]: на самом деле, не мудрено. Старшая воительница ведь действительно заменила детям Горлицы мать, а потому имела полное право называть их своими, тем более при данных обстоятельствах. Но сейчас не об этом. Отключив всякие задние мысли, Опалённая щерится и проводит лапой перед собой, разрезая воздух. Издаёт громкий мяв, немного приседает и готовится к новой атаке, пока враг разворачивается мордой к пятнистой кошке. Эту дрянь нужно прогнать отсюда! Не дай Огнезвёзд она забредёт вглубь территорий племени, поэтому нужно приложить максимум усилий, чтобы она ушла как можно дальше, в совершенно противоположную сторону.
[indent] Но в какой-то момент всё резко меняется, и на смену полыхающему гневу приходит неподдельный страх и единственная мысль: «лишь бы успеть».
[indent] Опалённая не думает - действует, гонимая инстинктами и чем-то ещё. Кровь стучит в ушах, сердце - в груди, разрывая грудную клетку на части, и она с трудом успевает хватать ртом воздух. Ей было достаточно всего одного взгляда на приближающуюся к соплеменникам самку, как лапы сами понесли её наперерез. Воительница отталкивается от земли и в один прыжок сокращает расстояние между ними. Быстро огибает двух котов и, преграждая дорогу барсучихе, кидается прямо ей в грудь, подставив себя под удар; надеется лишь на то, что тем самым сможет выиграть Тайфуну и Кунице чуть больше времени, и сможет защитить их // только бы для них всё обошлось меньшей кровью.
[indent] За тех, кто ей дорог, Опалённая не задумываясь отдала бы девять жизней, будь они у неё. К тому же, у этих двоих будет больше шансов на победу.
[indent] Барсучиха моментально переключает внимание на оказавшуюся подле грозовую воительницу, и в ту же секунду мощная челюсть смыкается на загривке, а из кошачьей глотки вырывается протяжный стон, смешанный с рычанием. Всё тело пронзает резкая боль, будто в него только что вонзили множество игл, загоняя их глубоко под кожу - Опалённая размахивает когтями наотмашь, пытаясь попасть по морде, извивается и всеми силами старается выбраться из захвата, но тот оказывается крепче капкана. Дыхание перехватывает, и Опалённая выброшенной на берег рыбой хватает ртом воздух, но ей уже не страшно: где-то глубоко в душе она надеялась, что не умрёт в столь глупом поединке — слишком упрямая для этого, слишком многое ещё не сделала. Мир вокруг скачет и прыгает в разные стороны, сливается в одно жёлто-расплывчатое пятно, и, в конце-концов, совсем теряет свои очертания. Сопротивляться сил уже не остаётся, кислорода в лёгких всё меньше, и Опалённая медленно мякнет в чужой пасти, предпринимая финальные попытки полоснуть противницу по морде [кажется, оказываться в чьей-то пасти было её семейным проклятием]. Когда зубы отпускают зажатую плоть, Опалённая оказывается откинута в сторону, но больше не поднимается: последнее, что она увидела перед тем, как глаза застлала темнота - разгневанных соплеменников, готовящихся к атаке. Оставалось надеяться, что её выходка позволит им хотя бы уйти, тогда это будет не зря.

► верхом на кому-то еду в целительскую

[nick]Агафья[/nick][status]стреляю в упор[/status][icon]https://pp.userapi.com/c849120/v849120986/9200c/NJf4Ktcv1fQ.jpg[/icon]
Почти мгновенно туша в зубах у яростной самки обмякла, обманув, заставила Агафью отбросить ныне безопасное и, казалось бы, мертвое тело. Потом разберется, а то глядишь и сыночка накормит. Маленький, перепуганный, наверное сейчас он боялся матери гораздо сильнее, чем эти безмозглые зверьки. Что ж, это только их проблема, заставляющая со слепой отвагой бросаться на шерстяную махину. Горланно хрипя, барсучиха уворачивается с грацией танка, крупный кот бросается сбоку, пытаясь вонзить зверю клыки в шею, но его порыв останавливает тяжелая лапа. Ранений не случается, но взаимные атаки Агафьи и кота летят в молоко.
Мать рычит. Злоба захватывает ее естество. С глубоким клокотанием она бросается на серого дурачка, врезаясь клыками в его горло, но шерсть мешает, забивается, отталкивает своим зловонием. Но Агафья дожимает, причиняя боль, свирепо выдыхая горячий воздух из ноздрей. Злится и бросает кота подальше, отчетом ей служит глухой удар о землю. Два тела - есть, одна кошка-малышка уже не справится. Первым желанием, порывом - конечно отлупить оставшуюся, так, чтобы им больше никогда не повадно было нападать на барсучат.

Но пыл медленно спадает. Сквозь пелену, Агафья, обернувшись, видит сына, все так же в панике забившегося под корни. Сила матери не вдохновляет его, а только пугает. Тряхнув косматой головой, седая барсучиха деловито подходит к сыну, и пусть сердце ее колотится бешено, а с пасти капает кошачья кровь, она обращается к отпрыску.
- Никифорушка. Пойдем с мамой. Никто больше тебя не тронет.
Выуживая его лапой, Агафья чувствует, как мощное тело колотит дрожь, мерзкая, но сладкая. Она голодна, но ужинать побитыми котятами не входит в ее планы. Их нужно есть жмурясь от неприятного, чужеродного запаха.
► куда-то

из лагеря за Тайфуном --->

Новости, которые Ласточка узнала после довольно успешной массовой тренировки оруженосцев, вернули ее с небес на землю. Солнцезвезд, отстранив Чертополоха, выбрал своей заместительницей Опаленную. Именно Опаленную.
Почему её?
Если кандидатура Ласточки, которая уже успела, кстати, воспитать оруженосца, его по каким-то глубоко закомплексованным причинам не устроила, то почему... почему все же Опаленная?
Черно-белая взревновала. Не потому, что имела на Солнцезвезда далеко идущие скрытые интересы, а потому, что крапчатую соплеменницу оценили. До скрипа в зубах голубоглазая строптивица ощущала свою горечь: Опаленной дали шанс, и каждый раз, когда эта мысль касалась воспаленного сознания, на выпущенные когти цеплялась прошлогодняя листва.
Почему ей ты дал шанс?
Ласточка рассуждала трезво и понимала, что в племени хватает превосходных воителей. Она бы не удивилась, если бы Солнцезвезд оказал такую честь Кунице. Мудрой, спокойной, взрослой Кунице. Или вон, Тайфуну, который одной левой порвал бы любого обидчика Грозового племени.
Невесело шмыгнув носом, Ласточка взъерошила загривок и припустила вперед, чуть обгоняя самца в силу своего упрямства: она даже не нарочно так поступает.
Ежевика, вон, тоже достоиный кот. Дерется славно. Так почему, Звездоцап его бери, Опаленная?
По-че-му?
На языке вертелись вопросы, но Ласточке оставалось лишь кисло кривиться: при Тайфуне вряд ли удастся озвучить их вслух, поскольку было нечто такое, связывающее его и крапчатку. Удивительно, но в быту Ласточка относилась к Опаленной вполне сносно, и даже по-своему дружелюбно. Им было, о чем помурлыкать вечерком, и ситуация с барсуками вызывала в душе кошки беспокойство за соплеменницу.
Но новость, все же, была ударом.
Ласточка от души и совершенно искренне ощущала обиду.
— Раз это место не пользуется популярностью в последние дни, здесь может быть неплохой улов, - мяукнул Тайфун как старший, и кошка, бросив на него усталый, почти равнодушный взгляд, отвернулась, молча соглашаясь. Разделиться так разделиться. Тряхнув плечом и переглянувшись с Солью, кошка дала чуть левее, погружаясь в свои невеселые мысли снова.
Шорох. Недовольно качнув хвостом, Ласточка подняла голову на мелкую снежную пыль, которую ссыпал с ветки пушной зверек. Хвост белки призывно качнулся, и воительница, обогнув ствол, пару раз примерилась перед прыжком. Жирненькая.
Белка, конечно.
Взмахнув на ветку и погнавшись за зверьком на добрые две-три секунды, черно-белая вместе с ней рухнула в снег и успела придавить грызуна прежде, чем проворница сбежала. Припорошив снегом свою, несомненно, удачную добычу, Ласточка тускло ухмыльнулась: а Опаленная так тоже может?
Глупые, вызванные обидой мысли навевали тоску. Ласточка, если разобраться, не к крапчатой соплеменнице имела вопросы, а к Солнцезвезду и его выбору.
Побродив еще немного вокруг сосен и добыв воробья, черно-белая вернулась к месту встречи и опустила добычу вниз: шея затекала держать все вместе. Ароматы барсуков остались очень слабыми, почти не ощутимыми, но все же Ласточка сидела настороженной: мало ли.

Соль побрела куда-то дальше, и Ласточка равнодушно высматривала соплеменницу среди высоких деревьев, изредка обращая прохладный взгляд на играющих в ветвях белках, где-то там, высоко-высоко.
- Беззаботные дурнушки, - по-черному ухмыльнулась кошка, для пущей уверенности касаясь пушистого хвоста одной из их почивших соплеменниц. Интересно, а живут ли белки так же организованно, как коты? Эти глупые комочки шерсти, которых и есть-то неудобно, но... как говорят речные, на безрыбье и рак - рыба, что бы это ни значило.
Так все же, скорбят ли эти рыжие, а к голым деревьям серо-бурые грызуны о своем сородиче, который лежал, бездыханный, у лап Ласточки?
Или эта пройдоха была кем-то вроде изгоя, о котором даже не вспомнят другие белки, продолжая играть в свои салочки-догонялочки, жить и радоваться этой жизни, совершенно не заботясь о том, кому не повезло пасть жертвой лесной охотницы?
- Плевать они на тебя хотели, - презрительно, будто желая "добить" и без того бездыханную добычу, произнесла, как вердикт, Ласточка, наблюдая за резвящимися грызунами - да так, что с высоких ветвей сыпались хвоинки и кусочки коры, словно своеобразный снегопад торжества жизни.
Глупо было признавать, но глядя на этих самых грызунов, Ласточка вот сейчас, наедине сама с собой, нашла в себе силы признать, насколько одинокой она себя ощущала.
Гнетущее изнутри чувство, зияющее черной дырой на белой шерсти, всегда находило отклик в язвительном словце, острых коготках и пассивной агрессии - что угодно, чтобы не признавать причины. Семья у Ласточки не сложилась, друзья не сторонятся, но находят куда более близких друзей, а с самцами складывалось... ну как сказать, да никак. Непонятно, хотела ли черно-белая чего-то большего, чем флирт и заигрывания на ночь-другую, но отчего-то Опаленной она позавидовала еще и по тому, как смотрел на нее Тайфун.
Смотрел ли на Ласточку хоть кто-нибудь, хоть немножечко так же?
Любопытно, на какой взгляд мог наткнуться этот самый Тайфун, подходя к охотнице в момент ее внутренних откровений. Заслышав шаги бурого великана, который почему-то тоже достался Опаленной, черно-белая судорожно выдохнула облачко пара и медленно приподняла подбородок.
Никогда она не смотрела на соплеменника так, чтобы грезить о нем по ночам или когда бы то ни было еще. Статный, сильный - все это Ласточка ценила, но почему-то именно в случае Тайфуна никак не пыталась обратить на себя, но сейчас... Уязвленная женская гордость, гнетущее одиночество и стремительно падающая самооценка смешались в убийственный комок горячего и требовательного, требующего прямо сейчас доказать всем и самой себе, что она ничуть не хуже.
У Ласточки не хватило сил даже притвориться в невинном флирте: глаза смотрели жадно и горячо - даже непритворно.
Соль задерживается. Прекрасно.
- Значит, - негромко мяукнула черно-белая приглушенным голосом, севшим от осознания желаемого, - теперь ты почти семьянин? А, Тайфун?
Тот момент, когда гордость задевает сильнее чести. Плевать, что он там наобещал Опаленной, да и к звездоцапу он не нужен ей после - а вот сейчас бы, сейчас доказать себе все, что только можно, и успокоиться.
И жить дальше.

Черно-белая немного опасалась завязанной ею же игры, глядя на Тайфуна осторожным, излишне внимательным взглядом с примесью азарта и желания получить свое. Бурый самец держал планку старшего, без труда, конечно, разглядел перемены и чертовщинку во взгляде Ласточки, что, собственно, было ей на лапу: чем раньше соплеменник поймет, что она ему предлагает, тем проще.
—   И чем же подкреплена такая внушительная мысль, Ласточка? — оценивающий взгляд кота скользнул от кончиков ушей до самых лап, и черно-белая почти физически ощущала это прикосновение, подавляя легкую улыбку, — личные наблюдения?
- Конечно, - просто ответила она, пожимая плечами: излишний, приторный флирт здесь будет совершенно ни к чему - Тайфун кот не глупый и все прекрасно понимает.
- Заметила, или почувствовала - не знаю, - уже нетерпеливо тряхнув плечом, кошка отвела раздраженный взгляд, потерявший на одно мгновение всякую притягательность с ее стороны. Буквально несколько секунд восстановить самообладание, задушить выпирающую из каждой клеточки тела зависть и чувство несправедливости, чтобы снова посмотреть на Тайфуна неспокойным взглядом, море в шторм. Она поднялась и медленно приблизилась к нему, переступая через павшую белку и сохраняя между ними приемлемое, уважительное расстояние.
Уж точно я не стану напрыгивать на тебя, Тайфун.
Просто пойми и почувствуй, что я тебе предлагаю.
Вдруг тебе это нужно ничуть не меньше, чем мне?
Кошка пробежалась взглядом по массивной фигуре, словно стараясь найти пробоину, брешь в его титановой броне.
— Или я настолько предсказуем в твоих глазах? - переспросил Тайфун, и черно-белая встретилась с непроницаемым, буйным взглядом.
Говори правду.
- А вдруг я тебя раскусила? - тихонько делая шаг чуть в сторону и подбираясь к самцу по полукругу, Ласточка, оставив в голосе непробиваемость и тягучую, хриплую искру, заговорила медленно и вкрадчиво. Она не хотела переборщить. Она знала, что наигранность с ним не сработает.
- Почему Солнцезвезд выбирает Опаленную глашатаем? Не тебя? - не провокация, а искренний вопрос строптивицы, не дающий ей покоя вот уже который день.
- Он забрал её для долга племени. Хотя мог бы выбрать тебя, и позволить Опаленной быть воительницей, подругой и матерью. Полноценно, бесповоротно твоей, - пожала плечами черно-белая, оказавшись где-то за спиной Тайфуна и шагая дальше, сокращая радиус.
- Тебе придется быть тенью глашатой, целиком её, а она твоей - лишь наполовину, и ты это прекрасно понимаешь и даже справишься с этим, - теряя терпение, Ласточка оказалась рядом, будто бы они вместе шли куда-то и, дождавшись взгляда бурого, улыбнулась краешком губы и почти беззаботно пожала плечами.
- Жаль, - прочувствовав это слово на вкус, Ласточка произнесла его медленно, прикрывая глаза и поигрывая затекшей шеей.
- Что пропадает такое достояние. В дурацкую. Семейную. Жизнь.
Звенящая тишина и напряженный воздух. Грозовая почти перестала дышать, ощущая витающие в воздухе флюиды. Показалось ли?
Так ли сильно она хочет доказать самой себе, что готова поверить в несуществующее, и замечать хоть что-нибудь, и мысленно почти умолять его?
Так ли сильно?

О, Тайфун распалялся. И Ласточка понимала, что есть очень небольшой, но такой соблазнительный шанс направить это пламя в нужное ей русло. Кошка осторожничала: словно танцевала в своих намерениях, мимолетным движением подаваясь вперед и делая два шага обратно. Она пыталась прочувствовать момент и сделать все правильно, попросту идеально, чтобы все маленькие шаги сложились в то дикое противостояние - слияние? - которое ей так необходимо.
Тайфун заводился. Злился? Да, похоже, злился. И тот факт, что кошка по-прежнему не была облаяна, или грубо отправлена в дальнее пешее, служил Ласточке своеобразным сигналом: свирепеет-свирепеет, да любопытствует.
Интересно, как далеко я зайду?
Или ты?
Короткая, мимолетная ухмылка, и грозовая отводит взгляд от следующей фразы.
— Она достойна этого не меньше нашего, — отрезал Тайфун.
- И не больше, - упрямо мявкнула черно-белая, хоть несогласие с идеализированным в мыслях бурого образом Опаленной был определенный риск Ласточки потерпеть фиаско. Предки свидетели, она никогда не была против крапчатой соплеменницы, умудрялась находить с ней общий язык и даже приятельствовать, но Солнцезвезд сам все разрушил этим неясным выбором, этой непредсказуемостью и даже слабостью.
А Тайфун, и эти его взгляды на Опаленную - попросту добили, взращивая в податливой, неспокойной душе Ласточки обиду и зависть.
— В самом деле, считаешь, что наши интересы ограничены одной только потребностью в продолжении рода и подстилками? Ты меня недооцениваешь, — кот разглагольствовал, и Ласточка нетерпеливо поморщилась, перебивая самца почти сразу.
- Я не предлагаю тебе резвиться среди высоких сосен всю оставшуюся жизнь, Тайфун, не обольщайся, - передернула плечом черно-белая, жеманно прилизывая шерстку. Нет, в самом деле, как бы ни задумывалась Ласточка о сладкой перспективе отдаться сильному, статному воителю в этот непростой для неё момент, никогда строптивица не претендовала на достопочтенную роль достопочтенной подруги достопочтенного Тайфуна.
- Я думала, ты из тех, кто умеет наслаждаться... - она чуть улыбнулась, сощурив лисий взгляд, - ... моментом.
— Но проблема здесь не в разнице теней, и даже не в упущенном шансе, а в жажде твоих амбиций, которую ты хочешь восполнить за мой счёт, — кошка вскинула глаза, собираясь с жаром ему возразить, но бурый опередил.
Прежде желанное, а теперь неожиданное, грубое, тягучее с болью касание Тайфуна сбило дыхание, и кошка рухнула под ним, ретиво взбрыкнув.
— Это предел твоих мечтаний?
Замерев, Ласточка сощурилась и скривилась в непонимании. А после изо всех сил выгнулась, чтобы Тайфун видел полноту её возмущения.
- Мечтаний? - кошка скривилась так, будто съела кислую мышь. - Мать твою, Тайфун. Ты всерьез думаешь, что я луны не спала, так мечтала тебя трахнуть? - было даже не смешно, и Ласточка нарочно поерзала, прижимаясь спинкой к брюху нависающего соплеменника.
- Я предлагаю тебе насладиться. Здесь и сейчас, - отрезала воительница, подметая хвостом землю, - и если тебе это больше не интересно, и жажда моих... амбиций совершенно тебя не касается, не трать мое время, - хмыкнула Ласточка, чуть приподнимаясь на лапах и замирая, с вызовом глядя в глаза здоровяка.
В самом деле, так ли хотела Ласточка близости?
Хотела. Хотела осознания этой близости, а не исключительно физического удовольствия.
Хотя бы короткого, мнимого осознания, что и она достойна чего-то большего в этой жизни.

Тишина затянулась, и набатный стук в груди сбивался, переходя в ровный, спокойный, разочарованный ритм. Уже спустя несколько секунд промедления Ласточка поняла, что ничего не выйдет, и даже напускная свирепость, показавшаяся ей в золотистых глазах соплеменника, вовсе не означала тот самый огонек, который, возможно, сумел бы развеять мрак и стужу в душе воительницы.
Хотя бы на эти чертовы несколько минут.
Внутренняя опустошенность высасывала душу изнутри, и Ласточка совершенно равнодушно повела ухом на фразу Тайфуна, поднимаясь решительно и порывисто.
— У меня нет интереса подмять под себя каждую вторую, истекающую желанием, самку, - и кот рывком отстранился, а кошка так же рывком отвернулась. Отпрянул, словно от гнили, от чего-то мерзкого, и нельзя винить Ласточку, что в каждом его жесте ей теперь виделась гипертрофированная неприязнь. Даже не ненависть - брезгливость.
Уж лучше бы ненависть.
Из последних сил черно-белая вскинула подбородок, скосив глаза на отвернувшегося самца. Осознание почти произошедшего приходило в ясную, остуженную голову, и сожаления Ласточка не испытывала. Решение было внезапным, но не импульсивным, а отказ... к сожалению, слишком ожидаем, чтобы черно-белой расстраиваться.
Но она, мягко сказать, расстроилась.
Истекающую желанием самку?
Кошка наклонилась к своей добыче и замерла, горько ухмыльнувшись.
Да что ты знаешь обо мне?
Прикрыла глаза, собираясь с духом и усиленно удерживая напускную беспечность. Весь её вид говорил о том, что Тайфун не сразу, но когда-нибудь пожалеет, а она... а что ей, Ласточке, непробиваемой, законченной стерве? Всё нипочем.
Всё нипочем. Все нипочем.
- Да и ты достойна большего, - сухо кольнуло по ушам, добивая с трудом сдерживаемое самообладание. Лапы дрогнули, и кошка на короткое мгновение затряслась, с силой удерживая внутреннюю оборону. На Тайфуна поднялся на удивление равнодушный, опустошенный взгляд, и Ласточка помедлила с ответом, сохраняя зрительный контакт. Она даже удивилась, насколько мягко, почти мелодично мог прозвучать её голос.
С неизменными стальными нотками.
- Но она достойна ничуть не меньше, чем мы с тобой, - повторяя слово-в-слово его фразу, бесцветно закончила черно-белая, горько ухмыляясь, даже сейчас попросту ухмыляясь в морду Тайфуна. - Да?
Да пошел он к черту со своими командами.
Да пошли они к черту все.
- Соль заберет, - равнодушно качнув хвостом в сторону одеревеневшей уже белки, Ласточка медленно, почти неповоротливо развернулась и неспеша углубилась в лес, теряясь среди прозрачно-белых сосен и легкой приземленной дымки.
Пусто.

--->

Отредактировано Ласточка (30.11.2018 18:43:10)

разрыв --->

Удивительно, что именно сегодня Ласточке пришлось подменить Тайфуна в качестве наставника для их, мать его, дочери. Нет, полосач держался, к его же благу, хорошо и, главное молча, и это полностью удовлетворяло черно-белую воительницу, которая буквально за луну после выхода из душной, пропахшей котятами и молоком детской, рацвела, окрепла и вернула дряхлым мышцам былой, подтянутый вид.
Словом, Ласточка снова стала эталоном настоящей воительницы Грозового племени.
Рядом топала Зайка. Можно было в глубине души признаться, что ее схожесть с матерью находила отклик в сердце последней, и спокойная отстраненность, которой вспыльчивая Ласточка научилась за луны в детской, иногда сменялась здоровым любопытством: какая она, эта Зайка?
- Тайфун хорошо тебя обучает? - поинтересовалась у котенка бывшая королева, останавливаясь среди высоких сосен. Ветер дул прохладнее, чем в Зеленые Листья, и все же для такого сезона погода оставалась благоприятной. Инстинкт матери, который она даже не осознавала, подсказывал, что в первую очередь котята должны научиться кормить себя.
А защищать пока их будет целое племя.
- Ты можешь стать хорошей воительницей, если будешь стараться. Чем тебя уже успел обучить наставник? - краем глаза Ласточка нет-нет, да приглядывала за воспитанием ее потомства. Орех вырос и сам уже присматривал за здоровьем племени. Мухоморчик... ему достался Короед, и это казалось Ласточке непривычно хорошей идеей Солнцезвезда. Мухоморчик позволял себе многое, и если поначалу черно-белой казалось, что в нем просыпается сила, сейчас эта сила была только во вред.
Особенно его братьям и сестрам.

Черно-белая неспеша переставляла лапы, делая каждый свой шаг все тише и тише. Перебирая лопатками, грозовая воительница шла вперед, будто зная цель - и в то же время бесцельно, лишь бы идти, лишь бы не стоять на одном месте. Перебирающая лапками дочь поспевала за ней, еще умудрялась болботать, и Ласточка тихонько хмыкнула в усы, отмечая зарождающуюся выносливость.
Ну надо же - даже дыхалка почти не сбилась.
— Я уже умею ловить мышей и делать прыжок на спину, - остановилась Зайка, всем своим маленьким телом излучая нетерпение. Эта ретивость, энергия и стремление себя показать наверняка понравились бы Филину, который увидел бы в дочери Ласточки ее полную копию.
Да, в детстве строптивица была просто бестолковым, неугомонным котенком, которому только дай повод.
- Прыжок на спину, говоришь? - переспросила черно-белая, посмотрев на оруженосца. - Это хорошо. Ты грозовая, у тебя лапы должны скакать как у кузнечика, - с силой оттолкнувшись, Ласточка взлетела на нижнюю ветку сосны, припорошив лесной настил несколькими новыми хвоинками.
- А прыжок наверх? Давай, выпускай коготки, - вспоминая занятия с Бурецапкой, чеканила воительница, осознав, что была бы не против снова взять себе оруженосца. Конечно, после лун в детской нянчить ученика - дело десятое, но отвлекало от происходящего очень даже.
Ну и в чем Ласточка никогда бы не призналась: за шесть лун она привыкла ощущать себя нужной.
- Давай, подпрыгивай. Целься и помогай себе хвостом, он у тебя что надо.