Суховей не верил словам Гончей, не хотел. Создание новой семьи заместо разрушенной было куда более резким отцовским жестом, чем просто шрамирование своего сына, тем более - создание чего-либо с ней, с той, с которой когда-то Суховей был готов поклясться на кроличьей крови о чем-то важном. Абсурдно в первую очередь, обидно уже в десятую. И только когда Воробейница отвечает на все его слова, замкнуто и пугливо, эмоциями-жестами, до Суховея доходит, но он все еще отвергает, не понимает, неужели правда?

Качает головой из стороны в сторону, опрокидывает голову к небу, смеется, - великие Мертвые предки. Дерьмо все еще продолжает случаться. От одной мысли о том, что с его отцом лежала она, что в ее брюхе сейчас и его кровь тоже сводило челюсти, а хвост выворачивался, взбивая землю-матушку, как никогда прежде. Суховей должен был исправить эту родовую ошибку, ошибку отца, но пока не имел для этого достаточного раздолья.

- Что же, - игнорируя ее просьбу о молчании, - и как ты теперь будешь с этим справляться? - ему правда было интересно, убьет она выродок после рождения, поняв свою ошибку, или признается в том, что дети от Звездопада перед всем племенем. Поэтому и говорил он серьезно, чуть ли не заботливо, приобняв такую опечаленную Воробейницу хвостом и буквально давясь сладкими мечтами о том, как в ночи будет вскрывать ей брюхо, а затем и глотку.

- В любом случае, ты же помнишь, - наклоняется к уху, - что с той ночи не отвернемся друг от друга.

Пообещали. Пусть верит ему, доверяет, пусть расскажет о том, какой Звездопад плохой, а если не расскажет - будет рядом, ближе, чем кто либо, чтобы Звездопад видел, как он заботится о ней, о его сокровище, мать его. И плевать, что это "сокровище" предала его уже, оно и лучше - путь мучается этим, если ее совесть такая весомая, пусть чувствует вину, чувствует себя обязанной. Суховей примет все, лишь бы не отходила, лишь бы держалась от отца подальше.

Мимо них пробежали сначала Соболь с Овсянкой, за ними Колючка, уже после, одна, совершенно беззащитная, не подошедшая к старшим, как ей велели. Глупая. Суховей готов был с места дернуться, догнать и за шкирку утащить, но был слишком рад их с Воробейницей уединению, чтобы вообще куда-либо идти. Да и вопрос с мертвыми мышатами все еще не давал покоя.

- Как думаешь, кто-то из котов мог подкинуть эти трупы? - снова напрямую, после слов Соболя - с большим подозрением. Ушла первая, убежала - зачем, в чем резон? Что-то знала, от чего-то спасалась? Убежала, пока другие не заметили ее причастность?

- И почему ты сбежала от патруля?
Пусть теперь оправдывается, как хочет.

Отредактировано Суховей (07.04.2019 01:30:12)

--> ферма

Довольно пыхтя, Панцирь зашёл в лагерь. Он только теперь вспомнил, что сегодня вернулся с добычей и может погордиться собой хотя бы немножечко, хотя бы самую малость. Благодаря съеденной мыши, оруженосец не чувствовал голода, а потому пошёл к куче с добычей, приподняв кролика над собой, чтобы все увидели, какой он большой, красивый и пушистый.
Толстые лапки Панциря подкосились, когда он понял, что Овсянка тоже в лагере, а не в каком-нибудь патруле. Каким-то чудом котик устоял и не грохнулся на землю, проходя мимо неё. "Она увидела? Увидела кролика?" - единственная мысль лихорадочно металась по его голове. Панцирь дошёл до кучи и положил своего кроля на самую верхушку.
"Было бы здорово попробовать кусочек, но не сегодня. Завтра я принесу в лагерь двух таких замечательных кроликов. Смогу накормить и племя, и себя самого, как подобает воителю".
Взгляд Панциря наткнулся на Суховея, и оруженосец улыбнулся ему. Суховей был дерзкий, и такие дерзости, которые сегодня позволил себе Панцирь, наверняка были у него в порядке вещей. Если он станет похожим на Суховея, Соболь точно будет им гордиться!
"Но Суховей в жизни не заметит меня, пока я не стану таким, как Шершень или Утёсник", - вздохнул Панцирь, понимая, что в компании молодых воинов над ним просто посмеются, а затем прогонят прочь.
Он попытался найти взглядом Соболя. Рядом с наставником любые проблемы становились сущей мелочью. Ведь он самый настоящий глашатай и просто очень сильный кот. Вот уж кто принёс племени только хорошее. Он заметил рыжего кота рядом с Овсянкой и радостно побежал к ним, остановившись в нескольких шагах позади. От этих двоих исходила похожая энергия. Для Панциря Соболь с Овсянкой были как наступивший сезон Зелёных Листьев, яркий, солнечный, рыжий сезон. Он нерешительно стоял, пытаясь понять, нужно ли им его присутствие.
"Я сегодня дерзкий. Нельзя просто так взять и обратно стать собой, раз уж начал дерзить. Хотя бы один денёчек я побуду смелым, прежде чем снова стану послушным. Я смогу. Смогу подойти к Овсянке и сказать ей что-то. Все могут, чем я хуже? Она всегда была добра ко мне, почему я боюсь?"
Панцирь неуверенно потоптался на месте, но потом всё-таки сделал шаг вперёд.
- Овсянка, - да что же это такое, он хотел, чтобы его голос звучал твёрдо, как у Суховея. - Можно я тоже пойду? С тобой? И с Соболем? - он перевёл взгляд на наставника, надеясь, что не увидит в его глазах стыд за подопечного.

Шип положил тушку перед Гончей, приглашая приступить к трапезе первой. Он лег, поджав под себя лапы, подставляя морду теплым порывам ветра. Небо было ясное, а это значило то, что ночью засыпать он будет глядя на звезды, ища среди них тех, кого он знал. Судьба порой жестока и несправедлива забирая лучших. Когда звезд не видно, Шип повинуясь какой-то котеночьей наивности вглядывается в эту пустоту представляя, что где-то там обитатели темного леса, скитаются в вечном мраке и одиночестве так и не обретя покой. Неплохая такая мотивация жить по совести и воинскому закону, дабы после смерти занять место рядом с предками и наблюдать за живыми.
Серобокий повернул голову в сторону соплеменницы.
- На ферме целая гора мышиных трупов, - ответил кот, вспоминая отнюдь не нагоняющую аппетит картину скрюченных грызунов, - Но вряд ли это одиночки или кто из наших устроил такое. Следов от когтей или зубов нет. Скорее всего опять у Двуногих блоха под хвостом укусила, вот и чудят. В любом случае, - он вздохнул, - Надо пообщаться с Полуночником, может ему удастся установить наиболее точную причину их смерти.
Воин откусил кусок и, медленно пережевывая еще теплое мясо, оглядел поляну. Сейчас он чуть переведет дух и пойдет в палатку целителя, но что-то его напрягало. Атмосфера на главной поляне была какая-то... напряженная. Быть может он накручивал себе, но ощущение было что каждая шерстинка наэлектризовалась. Дернув плечом, отбрасывая какие-то домыслы о происходящем, воин решил-таки узнать все из первых уст.
- А здесь что произошло? Какое-то подозрительное собрание.

Шип широко зевнул. Весьма насыщенный денек выдался сегодня. Солнце медленно, но верно скрылось за горизонтом, оставляя котов в приятной тьме. Зрачки расширились, выдавая отсутствие напряжения для зрения, на темно-синем покрывале зажглись сотни-тысяч звезд, что так напоминали светлячков, а главенствовал над ними товарищ полумесяц.
Серогривый скосил взгляд на Гончую отмечая, как красива ее шерсть при лунном свете. Воин всегда отмечал миловидность соплеменницы, но тут будто посмотрел на нее по-новому. Дернув ушами, кот кивнул, так и не выдав своей мимолетной заинтересованности.
- Скорее всего. В любом случае пока что туда лучше не соваться, мало ли что.
Шип перевел взгляд на Воробейницу и Суховея, подавляя тяжелый вздох. Муки выбора. Что же, бывает. Воин всегда был далек от любовных дел. Один раз он попытался построить семью и судьба ясно дала ему понять, что не стоит ему влезать в это дерьмо. А то, что о своих возможных детях он узнал буквально сегодня, показывает что ему вообще не стоит заглядывать противоположному полу под хвост, полная фигня у него выходит. Однако, внезапное внимание к Гончей несколько напрягло и вряд ли предвещало что-то хорошее.
Воительница всегда славилась весьма своенравным характером, что безусловно нравилось коту. «Нужно выкинуть эти глупости из головы».
Шип поднял голову к нему, шумно втягивая ночной воздух. Вдалеке слышалось стрекотание сверчков. Осталось только разогнать всех соплеменников по палаткам, чтобы насладиться этой атмосферой сполна.
- Раньше я не замечал этой красоты, - «почему так двусмысленно?», - В середине сезона Зеленых Деревьев ночью у источника зажигается целая куча светлячков. Если придти туда в ясную погоду, то ощущение, будто находишься в Звездных угодьях, - кот слегка тряхнул головой осознавая, что выглядит глупо и вновь закрылся, меняя тему, - Тепло. Наконец-то можно спать на свежем воздухе, а не в душной палатке.

Воробейница чувствовала, что обстановка накаляется, и недавнее присутствее Гончей довело рыжую почти до бешенства.
Нет, а какого Звездоцапа?..
— Что же, — этот странный, сухой, стальной голос сына предводителя заставил воительницу резковато, почти с вызовом на него обернуться. И ведь пыталась же играть овечку, пыталась...— и как ты теперь будешь с этим справляться?
- Справляться с чем? - не сдержавшись, с нажимом рявкнула кошка, чувствуя, как приподнимается верхняя губа от одного только взгляда на показавшуюся издали шубку наставницы Суховея.
- Если ты хочешь верить ей - право твое. Уж если меня обвиняют непонятно в чем с наставником - кто знает, насколько чиста она? Чужие ошибки по себе судят, милая, - громко и с явным обращением к некоей особе заявила Воробейница, возвращаясь почти свирепым взглядом к Суховею.
Ситуация накалилась слишком, и волнение вкупе с раздражением порождали буйное нечто внутри юной воительницы.
— В любом случае, ты же помнишь, — наклоняется к уху, — что с той ночи не отвернемся друг от друга.
- Вот именно! - соврала сквозь зубы Воробейница глухим рыком, глядя на Суховея с неподдельным почти разочарованием.
- И никаких котят я не жду, - хлопком хвоста по земле завершая этот якобы унизительный разговор, Воробейница повернула мордашку к лагерю, куда патруль вернулся в полном составе. Раздражение, волнение, непредсказуемость ситуации - все это раздражало неимоверно.
Но сучка-Гончая - больше всех.
— Как думаешь, кто-то из котов мог подкинуть эти трупы?
- Нет, - короткий, уверенный и правдивый ответ.
— И почему ты сбежала от патруля?
- Я не сбежала, я вернулась в лагерь доложить. Не хватало еще найти в куче с добычей такую радость и перетравить половину племени, - все так же скупо, чтобы Суховей понимал её обиду и возмущение, отзывалась рыжая, тем не менее оставаясь сидеть рядом. Сердце щемило от мысли, что куда-то там одна побежала малышка-Колючка, но шевелиться было нельзя.
Даже когда на поляне появился он.
Раненый.

Насколько сильно Суховей хотел верить Гончей, настолько же сильно он не хотел верить в котят под брюхом Воробейницы. Скупые возможности, расчеты, вся грязь внутренних взаимоотношений лилась через край в словах рыжей воительницы. Ее громкие оправдания ему слушать надоело почти сразу же, копаться в дерьме любовных дел ему хотелось меньше всего. Если Воробейница не была беременна - оно и к лучшему. Если хочет манипулировать им так же, как и он ей - пожалуйста. В этом всем махании словами единственно важным было вовремя развернуться и ударить в морду.

- Это не обвинение, - Суховей замотал головой, щурясь на спутницу, - это слова Звездопада. Какой-то совсем ненадежный партнер из него вышел.

Воробейница говорит про свою непричастность к крысам, уверенно, как говорил бы прекрасный лжец. Суховей думает, что доверять ей слишком опрометчиво.

- Почему же нет? Отмыть пасть и запах, не получив заразу легко, особенно для того, кто с водой почти на "ты", - совершенно вовремя в лагере появился пропитанный рекой отец, - и искупаться ради такого не побоится, - намек не на Воробейницу, но на отца. Картина медленно начинала складываться.

Звездопад прошел мимо, вошел тихо, взывая лишь к Полуночнику. Истрепанный, слабый, больше похожий на отшельника, потерянного одиночку. Ему эта роль шла куда больше предводительской. Суховей подавил в себе смешок - неужто отец самоубиваться побежал от его слов? А если серьезно - вариации получения этих ран было безграничным. Но Суховею было уже плевать, пока где-то там, в глубоких лесах Овсянка делает все для того, чтобы племени отныне было хорошо.

- Вот так запашок рыбный, - фраза, предназначенная Воробейнице, нарочно была сказана чуть громче обычного, чтобы эхом расползтись по поляне и чужим мыслям. Запах реки был достаточно сильный, такой на границах надо еще постараться получить. Звездопад явно зашел слишком далеко во всех смыслах.

Сколько лун было прожито, а у этого старичка еще оставались силы продолжать жить и удивлять.

Он видел, что Воробейница не знала о происходящем, не могла знать. Ущемленная Звездопадом, а теперь еще и Гончей, рыжая крошка почти не шевелилась, даже не побежала за ним. Суховей смотрит на наставницу в компании Шипа, ловит ее взгляд на себе, чувствует себя на шесть лун младше. Думает, что засиделся. Лапы так и тянут его переместиться ближе к целительской, да подслушать разговор.

В конце-концов, Воробейница щетинилась и была слишком шумной, что дико раздражало и подавляло интерес продолжать какой-либо диалог.

- Как же сильно должно быть он тебя обидел, раз ты не идешь его навещать. Воитель медленно поднимается, прилизывается, оглядывает котов на поляне. От Воробейницы он уже получил нужное, а значит, может спокойно отпустить.

- А я пожалуй взгляну на всю тяжесть ситуации.

> следом

Отредактировано Суховей (23.04.2019 10:28:35)

— Раньше я не замечал этой красоты, - прослеживая за взглядом Шипа, серебристая кошка оглядела окрестности, подёрнутые мутноватым сумраком. Смолчала, ограничившись задумчивым кивком: сама она редко находила что-то, что могло подойти под определение красиво. Эстетично - возможно, но не более. Опускающаяся же на пустошь ночь лишь изредка даровала чувство неопределённого спокойствия, вынуждая живых существ отходить ко сну и сменять назойливо громкие голоса на еле слышные редкие фразы, перекрываемые стрекотом сверчков. - В середине сезона Зеленых Деревьев ночью у источника зажигается целая куча светлячков. Если придти туда в ясную погоду, то ощущение, будто находишься в Звездных угодьях.

- Звучит интересно, - медленно отозвалась Гончая, обвивая лапы пушистым хвостом. Ей и в самом деле импонировала такая встреча? Кажется, да. Затем, нарушая привычный ход мыслей, до ушей долетел писк Воробейницы. - Кажется, кто-то так и не научился ни прикрывать рот, когда старшие разговаривают, ни хотя бы обидно острить. - флегматично и даже несколько лениво сделала попытку парирования воительница. И словно в оправдание перед собеседником пожала плечами: женские склоки, совершенно обыкновенное явление.

Забавное явление - со временем учишься определять приход предводителя до того момента, как обернёшься и уловишь знакомый запах. Достаточно прислушаться к стихающим разговорам, а в данном случае и уловить незримое напряжение окружающих, которое можно пощупать лапой. Поворачивая голову, Гончая мимолётно скользнула взглядом по Суховею, а затем обратила холодный взгляд на Звездопада. Задержалась, выискивая в силуэте бывшего наставника какие-то знакомые черты, которые могли бы сказать об их родстве. Но видела она лишь возможную версию собственного будущего, столь красноречивую, как и потухший взгляд вошедшего. Вздрогнула, едва заметно, но нашла в себе силы сохранить ровный тон. - Сильно его потрепали. Кто бы осмелился?

Все шло наперекосяк, и постепенно ситуация больше раздражала, нежели беспокоила. Выделяющиеся на палево-рыжей шерсти ржавые "бровки" сошлись, нахмурились до складочки на аккуратной треугольной мордашке, и воительница, растерянная и разозленная, с неприкрытым раздражением во взгляде переглядывала с воителя на воителя, то и дело возвращаясь к Суховею.
— Как же сильно должно быть он тебя обидел, раз ты не идешь его навещать.
- Как же ты во всем ищешь подтекст, Суховей, - с удивительным спокойствием, почти удивлением в голосе сокрушенно помотала головой рыжеватая, медленно и лениво отходя от сына, решившего навестить отца. Сердце кошечки рвалось туда, прочь от неясных, пугающих взглядов соплеменников, прочь от шепотков и пересудов, суть которых так и не была ясна, но отзывалась морозцем по подшерстку.
И даже Гончая, мерзкая и язвительная, оставалась где-то белым шумом.
Да-да, не научили.
Да-да, у нас был один наставник.
Отмахнувшись от неё и скривившись, словно взору предстала не хорошенькая воительница, а изъеденная червями сорока, Воробейница повела лопатками и тяжелой, львиной походкой и с усилием воли отошла подальше от палатки, где - как бы ни вслушивалась - не могла уловить ни звука.
Ни-че-го.
И безуспешные попытки прислушаться к голосам на поляне не давали ничего: слишком много группировок по двое, по трое, слишком много хочется уловить - и ничего не понятно юному, воспаленному сознанию.
Разве что Суховей, преданно льнувший к бывшей наставнице - предки, как же тяжело было отвернуться. Остаться наедине, вытащить из кучи безвкусную полевку и "насладиться" ею в одиночестве.
И подумать хоть немного.

Ёлочке показалось, что будто бы сам воздух стал тяжелее - такое напряжение повисло на поляне, когда Звездопад, тяжело ступая, вошёл в лагерь. На несколько тягучих мгновений разговоры прекратились, и взгляды собравшихся оказались прикованы прямиком к предводителю. Даже Ёлочка забыла о своём притворстве, целью которого было не привлекать чье-либо внимание, и мигом вскочила со своего налёжанного места, топорща взъерошенный от возбуждения хвостик. Теперь вести о смутных временах распространялись не только через разговоры соплеменников. Вместе с появлением Звездопада что-то переменилось в Ёлочке, когда она увидела своими глазами... когда едва ли не нос к носу столкнулась со всей тяжестью бытия лесных котов. И эти самые времена, выпавшие на канун её посвящения в оруженосцы, словно лишний раз подталкивали кошечку распрощаться с детством.

- Сильно его потрепали. Кто бы осмелился? - Как только предводитель скрылся вместе с Полуночником, Гончая выразила вопрос, трепетавший на языках соплеменников. Но воители повели себя на удивление сдержанно, словно подобная картина не была для них чем-то особенным. Словно боль - чья-то боль - не была для них в новинку. Но разве предводитель не самый сильный кот в племени? Если он так пострадал, что же может случиться со мной? Ёлочка ужаснулась. Ей захотелось скорее вернуться под безопасный валун, укрывающий детскую, чтобы зарыться в мамину шёрстку и больше никогда не видеть, не касаться подобных последствий взрослой жизни.

И Ёлочка уже хотела было пятиться назад - к теплу, безопасности, запаху мха и молока, но...

- Думаю, вряд ли нам придется долго гадать. Скоро сам расскажет.

...слова Шипа - или, скорее, его мерный, преисполненный выдержки голос - достигли цели, к которой вовсе не стремились: Ёлочка замерла, уставившись на воителя. Разгадывая морду исполина, в ней нельзя было заметить ни испуга, ни даже трепета - ничто, казалось, не могло всколыхнуть его незыблемость. И лиловой кошечке, пребывающей под впечатлением, хватило этих нескольких мгновений, чтобы ощутить эмоции, о которых она раньше не подозревала. Она вдруг захотела... стать похожей на Шипа? Это правильно - хотеть быть похожей на кого-то?

Ведь я скоро стану... - Ёлочка запнулась, словно боялась произнести это даже в своей голове, - стану ученицей... И что бы сделал на моём месте Шип... или Гончая, или Суховей? Наверное, они не побежали бы в детскую... - с неким разочарованием закончила Ёлочка, видевшая себя в безопасности только лишь там. Обернувшись на валун в последний раз, она надеялась увидеть там маму, ласково подзывающую дочь хвостом... Но всё, что ей было суждено увидеть, так это лёгкое колыхание травы, развевающей по ветру тепло подстилок. И первый раз за всю жизнь Ёлочка решила обратиться к кому-то из старших первой.

- З-здравствуйте? - словно спрашивая разрешения на беседу, пролепетала кошечка. Она не обращалась к кому-то конкретному, и заглядывала в глаза всем воителям поочерёдно. А вдруг меня прогонят? Вдруг подумают, что мне здесь не место? Она изо всех сил старалась не складывать ушки, не прижиматься к земле слишком низко от волнения - ведь она так хотела произвести хорошее впечатление! Но... против привычек не попрёшь, и через несколько секунд Ёлочка выглядела уже не то обиженным, не то испуганным плюшевым комочком, - я хотела... то есть... а Полуночник ведь вылечит Звездопада, да?

Пожалуйста! Просто скажите, что всё будет хорошо!

— Все выяснится завтра на скале собраний. В противном случае его отсутствие все скажет за него, - вернулся к ней Суховей. Перехватив краткий взгляд - право, некоторые вещи заучиваешь до рефлекса, - серебристая воительница отрицательно качнула головой, выражая немое предупреждение. О том, какую сторону в складывающемся конфликте поддерживал Шип, ей было решительно неизвестно, да и задавать этот вопрос в свете складывающихся событий было слишком рано. Искра сомнений разгоралась в племени Ветра, будто тлеющий уголёк в засуху, и вскоре грозила захватить пожаром умы не всех, но многих. Не следовало торопить события без веской на то причины.

- Племя Ветра очень невовремя застряло в неопределённости. - заметила Гончая, однако не стала прибегать к дальнейшей конкретике. Между тем, их компанию оставил Шип, и, прикинув траекторию его движения, кошка как-то запоздало вспомнила о том, кто приходился отцом одной из излюбленных её мишеней. - Неловко получилось. - с частично наигранным сожалением вздохнула воительница, отводя взгляд и оборачиваясь к Суховею. Янтарные глаза испытующе и с любопытством осмотрели бывшего ученика. - Есть новости?