<— лесное озеро <— главная поляна (номинально)

— Рокот, мне кажется, или ты жить без меня не можешь? — вкрадчиво промурлыкала Проныра, когда Рокот выбрал её в компаньоны.
В этот раз её ожидала вовсе не тренировка, а внезапный поход за травами. Да ещё и такой далёкий. Они уже давно пересекли границу с Грозовым племенем, прошли Четыре Дерева, а затем оказались на нейтральных землях. Грозовая воительница с трудом сдерживала вздохи и ахи. К счастью, её мысли уже высказал Львиногрив.
— Или золотарник в лесу нынче плохо лечит?
— Рокот у нас на побегушках у Бражницы. Видимо, ему виднее, — хмыкнула воительница.

Удивительно, что с ними не пошла целительница: она ведь знаток лечебных снадобий. Проныра продолжала поглядывать исподлобья на Рокота. Впрочем, Бражница наверняка занята: у неё не было своей ученицы, а Орех так и не вернулся. Видимо, приходится посылать даже обычных воителей на поиски трав.
— А от тебя оруженосцы так и продолжают бегать? Или нашёл к ним подход?
Даже Львиногрив подметил.
— Судя по последней тренировке, Рокот на верном пути к расположению Искорки. Правильно я говорю? — она перевела взгляд на воителя и хитро сощурилась, а затем, как ни в чём не бывало, отделилась от группы.

В травах кошка не разбиралась: они всякие бывают — с цветочками и без них, пахучие и не очень. Проныра была отменной воительницей, но непутёвой травницей. Кошка обнюхала ближайшие заросли, а также пробивавшиеся зеленые травинки. Найдя несколько золотых цветочков, она сорвала их. Горький привкус на зубах заставил её поморщиться. Она вернулась обратно к группе, неся несколько сорняков. А почём ей знать, что это вообще такое?

Отредактировано Проныра (22.05.2022 12:53:56)

Рокот изменился - этого нельзя было не заметить даже невооружённым глазом. Мрачный, нелюдимый воин, выросший из некогда неуклюжего и мнительного котёнка, недовольного своим наставником.
- Мои тренировки, - Львиногрив заинтересованно навострил уши, – Никого не касаются. И кому-то стоило бы воспитать хотя бы одного ученика, прежде чем интересоваться чужими. А то об особых успехах пока не слышно.
Грозовой чуть ли травы из пасти не выронил.

- За языком следи, щенок, - рявкнул воин, приблизившись вплотную к Рокоту - и ненароком даже наступив мощной лапой на всё-таки выпавший изо рта цветок золотарника, крепко примяв тот к земле, но Львиногриву на это было глубоко плевать. - Разговаривать так будешь со своей драгоценной целительницей, уверен, ей твоя желчь пригодится в столь неблагородном деле, как лечение. Не забывайся, где ты и с кем.
Львиногрив чётко обозначил позицию, он не позволит какому-то пятнадцатилунному недорослю обращаться так с собой, и уж тем более с Пронырой, которая была старше их двоих вместе взятых.
- Мы, кажется, добровольно вызвались тебе помочь, в чём твоё недовольство? - воин сплюнул на землю скопившуюся из-за инородного предмета в пасти слюну.

- Кое-кому надо было почаще быть на побегушках у Ореха, а?

- На побегушках у целителей пока только один ты, Рокот. И после этого вряд ли тебя можно называть полноценным воином... - не укрылось от внимания воителей и то, как часто молодой воин бывал у Бражницы или в компании Бражницы.
Никому до этого, правда, дела не было, и Львиногрив с товарищами лишь посмеивался, глядя на нелюдимость предводительского сынка и на то, как тот с собственной ученицей справиться не может. Таких златогривый воин обычно называл «неудел».
- Когда Орех не вернётся, Бражнице наверняка понадобится ученик целителя. Напросись к ней, ястребинку ты ловишь явно лучше, чем дичь.

Рокот смотрел на соплеменников с вызовом, который не мог бросить. Что-то внутри странным образом диктовало правила, по которым он раньше никогда не жил, и о которых он никогда не знал. Хвост непроизвольно дёрнулся, стоило этим двум высказать имя целительницы из своих пастей. Но никаких мышеголовых глупостей в её сторону сказано не было, так и что Рокот лишь фыркнул, своими мыслями уже представляя долгожданную дорогу к лагерю.
- Когда Орех не вернётся, Бражнице наверняка понадобится ученик целителя, – Рокот недовольным взглядом взглянул на Львиногрива. Нет, ему бы не хотелось для себя роль целителя – зачем лечить, если он может защищать и оберегать? Не просто племя, но и кошку, которая так много для них всех сделала…
- Слова «ученик целителя» должны меня оскорбить? Да передо мной действительно два мышеголовых оруженосца, - сейчас Рокот и не вспоминал, что когда-то сам выслушивал все эти нотации от старших котов и самой Бражницы; как сам цокал, закатывал глаза, фыркал, отводил морду в немом (а порой и нет) несогласии с тем, что и вправду есть занятия такой же важности (а, может, и выше), кроме постоянных тренировок. А кто рассказывает это всё теперь? – И, если вы не забыли, целительские ученики и ученицы избираются Предками, – стань он учеником целительницы, это бы значило, что благословение достигло его несколько раз: один, когда Звёздное Племя послало знак про него, а все остальные – когда на него обращала внимание Бражница.

- Сразись с Львиногривом и докажи, что тот не прав, – воитель переминулся с лапы на лапу, не спуская с морды хмурой мины. Сражаться, доказывать, как они не понимают, ему надо… в лагерь.
- Доказать? Кому? Тебе? Или ему? – даже выплёвывать их имена не хотелось. Перед ним не стоял ни предводитель, ни глашатай. Да и у него уже есть запланированные дела. – В следующий раз возьму с собой Морошинку – у нашей молодёжи, надеюсь, в голове помёта поменьше.
Хорошо, что трав они собрали достаточно и для того, чтобы и неумелой Проныре было, чем занять пасть, вместо мышеголовых слов.

Разрыв? Никого не трогаем

Легкий бег прерывался лишь необходимостью перескакивать с камня на камень, коль попадались на пути валуны: совсем не то, что в горах, и Мед двигался свободно, весело, почти так, как мчится по лесу олень иль рассекает небо птица. Заливистый смех дополнил бы эту картину, будь с ним сторонний зритель, будь с ним возлюбленная или кто из друзей. Сейчас лишь песня играла в голове. Одна из тех песен, что звучат на весь район в каменных джунглях двуногих по ночам, одна из тех песен, что льется из их коробок, пропитанных запахом пищи или наполненных "шкурами", одна из тех песен, что разносится из их чудовищ и может быть даже принята за их голос.
Впрочем-то, Мёд знал названия всем этим вещам, просто они казались сейчас слишком далекими и необъятными, словно призраки прошлой жизни, с которой было, к сожалению, уже покончено, словно они меркли за облаками, как верхушки далеких гор. Мёд уже давно не был в городе. После встречи с Джеком, кажется, он не появлялся на окраинах, пусть вольная душа порой рвалась двигаться по миру дальше. Но нет, сейчас, здесь, в странном некогда горном клане, был его дом, здесь его ждали, и не мог он просто сгинуть, исчезнуть, оставить все свои заботы, хотя забавной казалась эта мысль. Забавным казалось то, насколько же это на самом деле было все неважным, как малого это все стоило.
Он даже небрежно, озорно усмехнулся себе в усы. А после замер, занырнув в заросли высокой травы, и высунулся почти тут же, когда резким движением случайно спугнул какую-то пташку. Она взмыла ввысь, что-то недовольно "прокричав", а Травник просто проводил ее взором, пока маленькая точка не растворилась среди голубого небосвода. Лишь вслед за этим он дернул кончиком хвоста и наконец осмотрелся. Он уже бывал здесь, знал, что разнотравие предгорья было весьма привлекательным для охоты за лекарствами. Знал даже то, что, видимо, еще вернется сюда потом, просто потому что не сможет унести все сразу.
Яркими огоньками горели цветастые макушки растений тут и там, их запах смешивался и бил в нос, баюкая ароматом. На мгновение Мед даже задумался о том, чтобы просто растянуться среди них. Но, видно, не то настроение преобладало в голове, чтобы поддаться такому порыву.
Внимание быстро привлекли к себе маленькие сиреневые блестки шалфея — очень скоро они на своих зеленеющих стебельках уже, надкушенные, лежали на земле. Травник уже почти не морщился от горечи, что жгла язык, когда клыки его надламывали побеги, а в пасть попадал сок. Та же участь ждала и подмаренник, расположившийся чуть поодаль, следом за ним следовал букашник. Казалось бы, еще что-то можно бы было взять, унести. Мед в молчании осматривал кучу, которую нужно было дотащить еще до убежища.
А после огляделся с прищуром по сторонам, решая продолжить поиски. И, кажется, что-то вдруг привлекло его внимание.

Хвост от неожиданности встал дыбом. Удивительно: это что-то не было цветком. Рыжеухое и желтоглазое нечто, высунувшееся вдруг из травы, было котом и нисколько не смахивало на растение. А приглядевшись, травник мог даже уловить в чертах "этого нечто" проблески чего-то знакомого, забытого, оставленного на дальней полке и пылящегося. Кажется, доставая эту книгу, Мед мог бы даже чихнуть.
— Пресвятая тетя Роза! Хэнге!
Узнавание не заняло много времени — в мгновение ока лекарь вдруг встрепенулся и вытянулся на своих долговязых конечностях. Взгляд его синих глаз спешно заблуждал по поджарой фигуре одиночки, губы тут же расплылись в улыбке, а уши встали торчком. Еще миг и он бы заискрился.
— Сколько лет, сколько зим!
Если ты не приходишь к прошлому, прошлое само приходит к тебе, и пятнистый вдруг оказался этому нежданно рад. Выслушивая все те слова и вопросы, что последовали далее со стороны рыжего бродяги, Мёд не был особо сдержан в проявлении чувств, в отличие от кота, который предпочел ограничиться одним лишь приближением: лапа навстречу, и травник вдруг дружелюбно бодает своего собеседника лбом в плечо. Может, между ними никогда и не было особо тесной связи, но и Вит никогда не был особо скуп на проявление эмоций. Даже сейчас. Даже спустя столько лун и даже несмотря на все влияние клана.
— Знаешь, иногда это скукотища еще та, — смешливо отзывается травник, щурится и вслед отстраняется слегка, изгибая кончик хвоста, — Но, да, вон собираю травы! — взмах лапой в сторону затерявшейся среди зарослей кучки, — А потом лечить больных, если кто заявится.
Губы вздрагивают в легкой усмешке от мысли, что в клане редко кто получает травмы и потому жизнь течет крайне и крайне размеренно. На фоне всего прошлого опыта это даже в своем роде удивительно, а может даже слишком спокойно, если призадуматься.
— Раз уж ты здесь, не хочешь немного помочь? — раздается вдруг вопрос, — А вместе с тем и обсудить чего!

Пусть надежда медленно таяла, Кречет хотела верить, куда это они направлялись. Дороги петляли, малинник оставался позади, не вырвав ни единого клочка шерсти, граница, на которой стражница на мгновение задерживается, чтобы с недоверием взглянуть на спутницу, и раскинувшийся перед глазами простор предгорий, в который Тайна ныряет с головой, нисколько не заботясь о том, что земли эти им уже не принадлежали.
В отличие от нее, темногривая щурится и настороженно, внимательно осматривается по сторонам, чтобы в первую очередь убедиться, что вокруг не было опасности. По правде сказать, горянка редко покидала территории клана. Как минимум, у нее никогда для этого не было повода: ее никогда не вело прочь любопытство, а знакомства извне обычно пресекались на корню.
На миг в голове завис образ, но Кречет спешно отмахнулась от него, когда ее брови дрогнули.
Почти.
И пока черная кошка хмурилась и решала проблему их безопасности, кидаясь громкими фразами, Тайна уже сорвалась с места и бросилась в бег по цветущему лугу. Стражница едва успела поймать ее легкую ускользующую прочь фигуру, едва успела даже... слабо усмехнуться в усы и вальяжно, шагнуть ближе, по шевелению травы стараясь выцепить, где скрылась спутница.
— Только не говори, что я не уследила, и колючка попала к тебе под хвост, — шутливо протянула Кречет, Рассекающий Вольное Небо, озорно прищурив глаза. Она буквально не испытывала ни малейшего желания присоединиться: бегать, подобно юному котенку, для нее было слишком далеким развлечением.
Но стражница и не успела бы и переубедить себя мыслями о том, что уже согласилась на условия этой "безумной", и оставалось бы только их выполнять.
Резкий удар в бок, полет в траву и прижимающая к ней тяжесть.
Если бы не голос, "напавшему" бы явно не поздоровилось, ведь первой реакцией Кречет была оборона, и она подразумевала, что, вздыбив загривок, стражница оскалит клыки. Однако оборвет себя, когда Тайна заговорит.
—... Кажется сегодня на тебе проклятие.
Раздается тихий низкий смех, и пока собеседница вынюхивает нечто, темногривая горянка аккуратно сталкивает ее с себя прочь.
— Ну-ну, как самокритично, — рокочет она, и лишь вслед за этим, переворачиваясь и приподнимаясь, потягивает запах. Но не выцепляет среди разнотравия ничего интересного, пусть сладковатый аромат, пробиваясь сквозь толщу, все же щекочет ее ноздри.
— Не представляю, что здесь можно учуять, кроме любовного интереса Меда, Собранного с Лавандового Поля, и Блеска на Глади Воды, — отмечает Кречет и, дернув кончиком хвоста, косит взгляд на собеседоицу.

Кречет хмыкает и дергает хвостом. Если бы Тайна предпочитала говорить меньше, наверняка, черногривая стражница не упустила бы возможность бросить какое-то замечание, но сейчас... принюхиваясь, она вытянула голову и направила нос по ветру, надеясь уловить нужный аромат, но тщетно.
— Да понятия не имею, о чем ты... — только и выдыхает кошка, покосившись на собеседницу. Неужели среди всего этого разнотравия и правда можно было что-то учуять? Или же ее спутница уже решила заделаться в ловчие, а потому так старательно развивала нюх?
Может, ей и правда более бы шло охотиться на разную добычу, прыгать по кустикам, вынюхивать, нежели сторожить границы и рисковать своей жизнью в бою.
Остановив тяжелый и задумчивый взгляд на Тайне Дальних Ветров, Кречет невольно оценивала ее. Как бы то ни было, сейчас она была хорошей стражницей, с которой не жаль было бы работать вместе и не жаль было бы сражаться бок о бок. И под "не жаль" подразумевалось скрытое "хотелось", даже если порой, казалось, эта кошка была невыносима в проявлениях своей детскости... как сейчас.
Кречет провожает собеседницу взглядом, уже практически уверенная в том, что это какая-то шутка. Она лишь скептически наблюдает за тем, как та мчится прочь, но, поколебавшись и вздохнув, всё-таки следует за Тайной, пусть мысленно клянется, что, окажись это все действительно лишь розыгрышем, она придумает, как скормить светлой стражнице ее же хвост.
— Это оно!
Что могла сказать Кречет сказать, взглянув на зеленеющий душистый кустик? "Ну, это какое-то растение". "Это оно", — не давало ей никакого понимания, и черная кошка свела брови, взглянув на горянку недоверчиво, когда та вдруг куснула листочек.
— Что ты делаешь?!
Но было уже поздно. Было оооочень поздно. Тайна буквально сорвалась кусать растение и дальше, и ее "напарница" готова была уже за шкирку оттянуть ее прочь от кустика с... действительно влекущим ароматом. Кречет потребовалось помотать головой, чтобы отвязаться от легкого дурмана, который то навевало.
— Тайна, мы... уходим, — светлая почти что сшибла собеседницу, когда подскочила в первый раз, заставляя ее отступить назад. Звонкий смех и слишком уж развязные речи: что-то было не так, и горянка не могла отвязаться от этого ощущения. Пока Тайна скакала вокруг, Кречет сделала шаг к кустику, чтобы лучше обнюхать его, игнорируя россыпь фраз, что звенела над головой.
— Кречет, ты похожа на ночь и снежную гору, — но тут она поперхнулась и скосила на кошку взгляд.
— Нет, Тайна, ты точно не в себе, — выдохнула стражница, впрочем, неожиданно спокойно, будто аромат растения все же неизбежно действовал на нее, отчего и темная кошка начинала ощущать мягкое покалывание в подушечках лап.
"Впрочем, а какая разница, что Тайна так здесь скачет? Может, она куда более в порядке, чем многие из нас", — мысли, что промелькнули вдруг в голове горянки, пока она наблюдала за спутницей.

/Продолжаем во временном отрезке начала игры/

От слов Хэнге не грешно засмеяться себе в усы и прищуриться:
— О, да в Городе всегда хватает суеты! — мяукает он бодро и дергает хвостом. Право, теперь обо всех приключениях прошлого он мог вспоминать, словно старик о своей молодости. Нет, то было вовсе не по душе пятнистому травнику, его сердце рвалось к шуму и беспокойству, к пульсацию жизни, а не к холодному камню и медленно сохнущим на солнце лекарствам. Он еще чувствовал себя недостаточно старым, чтобы искать покоя и мира, но достаточно взрослым, чтобы понимать, что не может ринуться прочь, оставив обитателей предгорий на погибель. Он уже не был свободным ветром, каким был кот, что стоял перед ним: он был повязан заботами о семье и работой. В своем роде, он был удовлетворен, и этого было достаточно, чтобы жить дальше.
Рыжий прохвост Хэнге не отказывается помочь, и в ответ на то пятнистый довольно щурится:
— Вообще, я хотел бы сейчас пополнить запасы золотарника, а то, боюсь, скоро у гор он уже отцветет, а спускаться к пустошам мне не хочется, — тянет он, скосив на собрата взгляд, после слабо смешливо фыркая себе под нос, полагая, что его слова требуют объяснений:
— Большую часть пустошей занимает племя Ветра, а те к нам... не слишком дружелюбны. Да и прокладывать такой путь ради "ничего интересного"? Боже упаси! — кот дергает кончиком своего пятнистого хвоста, осматривается по сторонам. Кажется... ему не везёт с поисками.
— Взгляд замылился... — констатирует на вздохе. Травник уверен, что видел золотарник совсем недавно, совсем рядом, но теперь его и дух простыл. Как будто своими разговорами они спугнули растений. С другой стороны, это значило что разговор продлится чуть дольше, да и лапы будут заняты.
— Кстати, это достаточно высокое травянистое растение. У него еще есть мелкие желтые цветочки, собранные в соцветия, — мяукнул Мед, решая вовлечь в дело бродягу с надеждой, что удача тому улыбнется быстрее, — Он хорошо помогает при заживлении ран и разных отеках, а знаешь, как часто котята и будущие влезают в передряги так, что в итоге приходят с царапинами... — лекарь качает головой, — Лучше не знать. Но, если вдруг заметишь что похожее, скажи мне, — вслед за этими словами шла улыбка, кот даже слегка прищурился, и после того покосился в сторону своей кучки, скрывшейся среди зарослей.
— Я уже собрал подмаренник, букашник и шалфей. Хочешь посмотреть, как закончим? — больше с шуткой, неуверенный в том, что одиночку то заинтересует, спрашивает пятнистый кот.

Золотарник... покачивающиеся на ветру стебельки с желтыми звёздочками цветов все не показывались на глаза. Хэнге сумел выцепить во всем разнотравии что-то, но...
— О, нет, это вовсе не золотарник, — покачал головой лекарь, тихо вздыхая, когда, подойдя, обнаружил растение, на которое указывал рыжий кот, — Это... — кажется Лис и сам начал понимать, что ошибся, ведь, отступив к собранной кучке, легко мог заметить найденное лекарство среди уже сорванных побегов, — ...Подмаренник. Знаешь, неплохо сушит раны, может помочь остановить кровотечение. Обычно я накладываю его вместе с паутиной, если дело совсем худо и одной лишь ней заткнуть не удается.
Мед пожимает плечами, осматривается по сторонам, подходит ближе к своему собеседнику. Лис обнюхивал растения, видно, невольно заинтересовавшись в древнем искусстве, и пятнистый не слишком стремился держать язык за зубами. Ему и неинтересно просто молчать, а покуда Блеск охотился за иными растениями, жертвой рассказов о растениях стал первый попавшийся и слушатель:
— Растение с синеватыми цветками — это букашник. Мы используем его как успокоительное, — тянет лекарь, пока вытягивается и рвано вдыхает воздух, кажется, замечая покачивающийся стебель с желтыми цветочками, — А с более красноватыми — шалфей, — он оборачивается в сторону Лиса, дергает хвостом, — Можно разжевать и наложить на опухоль. Во какое средство! — и не сдерживает улыбку, нырнув в заросли, да скрывшись, оставляя ненадолго своего собеседника наедине с лекарствами. Вокруг сгущается тишина, нарушаемая лишь шорохами. Может показаться, что, бросив свои запасы, травник скрылся, как порыв ветра, но скоро он все же возвращается, удерживая в пасти золотарник. Почти гордо, но, определенно, довольно. Этого мало, но в пещере есть еще запасы, так что Мед не особо беспокоится на этот счет и, подойдя к своей "коллекции", кладет в нее свежесорванный побег.
– А какие еще растения могут помочь при ранениях? Или, например, отравлении?
Кот и не ожидает такого вопроса, но, заслышав его, ведет ушами и отстраняется от лекарств, с задумчивостью хмурясь и прижимая уши к голове. Почему-то он и не подумал сразу о том, что подобные проблемы в городе первостепенны, и то, что он рассказал, может, и не имеет большого прока. Но просто описывать и давать одиночке испытывать судьбу? Это казалось не слишком хорошей идеей.
— При отравлении можно использовать горечавку, — мяукнул кот, усмехаясь и осматриваясь. О, за ней он сюда еще обязательно сходит... сейчас — уже не унесет. Но он взмахивает хвостом в сторону названного растения, — С синими цветочками, чем-то похожими на колокола. Воон... видишь? — и после бросает взгляд на собрата, чтобы убедиться, что он заметил то, на что указал ему пятнистый.
— А при травмах еще бы порекомедовал использовать арнику для обеззараживания, ну или подорожник... Но они здесь не растут, показать не могу, — добавил он с легкой улыбкой, прикрывая глаза.