Теплые дни неспешно подходили к концу, и легкие дуновения холода уже начинали напоминать о приближении сперва сезона Падающих Листьев, а после — Голодных Деревьев. Но пока, несмотря на вкрапления жёлтого, природа радовала глаз своей зеленью, а солнце, хоть и все чаще прячась за тучами, еще согревало земли племен.
Это был самый обычный день: сырое и прохладное утро, во время которого Одуванчиколап выбирался с наставником на тренировку, а после дождь, вслед за которым лишь к полудню погода вновь вернулась к счастливому ясному и, казалось бы, даже тёплому состоянию. В воздухе еще витал запах влаги, смешивался с обострившимися ароматами трав, что невольно дурманили голову. Может, поэтому ученик согласился выбраться в лес, совершенно не подумав о том, что лужи еще совсем не успели высохнуть?

Рядом маячит почти что идеально белая шерстка Снегирька, Одуванчиколап с большим трудом старается и не отставать от товарища, и не наступать в грязь. Впрочем, тщетно. Когда то происходит в очередной раз, он брезгливо морщится, замирает, отдернувшись от лужи, тихо выдыхает, про себя взывая к предкам, а после со спешным: "Снегирек, подожди!" — переводит на спутника взгляд и ускоряется, чтобы сравняться с ним. Впрочем, даже чтобы идти рядом, небольшому котику приходится поспешить — уж больно коротки лапы в сравнении, чтобы поспевать за оруженосцем и в спокойном темпе.
Снегирек — воплощение беззаботности: несмотря на свою маркую окраску, он, видимо, совсем не беспокоится, да и в целом источает заразительную дружелюбную и легкую ауру. Это не оставляет Одуванчиколапа равнодушным, отзываясь восхищением в его голубо-зеленых глазах, к слову, не без лёгкого оттенка зависти: за те несколько лун, что он провел в палатке оруженосцев, ему так и не удалось избавиться от собственной замкнутости, к тому же, в его поведении стала прослеживаться некоторая тревожность, не позволяющая ему столь простодушно относится ко всему. Сейчас же он просто пытался хоть немного подстроиться под компанию более старшего ученика.
Шаг за шагом, и он наконец догоняет его, вновь становится едва не бок о бок и поднимает на котика взгляд.

Отредактировано Одуванчиковый (26.03.2021 05:49:02)

Котик подбегает к своему товарищу, едва успевает притормозить, выдохнуть, но тут же жмурится, когда на него попадает несколько капель грязи. Одуванчиколап дергается от брезгливости, уже тянется лапой, чтобы стереть с себя те, но вовремя останавливается — сделает лишь хуже. Остается лишь болезненно вздохнуть, смириться, с надеждой и немой просьбой взглянуть на Снегирька, а потом последовать за ним, чуть отстранясь, пытаясь хоть каплю защититься от подобных атак, чтобы потом с отчаянием заметить, что это было невозможно.
— Пожалуйста, ступай осторожнее, — звучит бормотание ученика, когда на него снова попадают брызги. Может, хоть это поможет воззвать к совести белого кота? Но он произносит то слишком тихо, и вот уже говорит сам Снегирек.
— У меня? — палевый растерянно моргает, слыша вопросы. Сосед по палатке, как обычно, говорит весело и бодро, и хоть это идёт вразрез с тем, что чувствовует котик сейчас, подобное поведение не может не заражать, и Одуванчиколап чуть неловко улыбается, отводя взгляд в сторону. По всей видимости, он по наивности не замечает лукавости и всякого умысла в поведении собеседника.
— Мне нравится моя наставница, но... Ну, мы не так много успели изучить, — признается оруженосец, прикрывая глаза, — в основном пока занимаемся охотой и теорией. Но Замшелая обещала, что скоро мы полноценно начнем учить боевые приемы, — на втором предложении Одуванчиковый говорит оживленнее, шерсть на его хвосте забавно топорщится, и он снова упирается глазами в перепачканную грязью шкурку товарища. Кажется, он задерживает дыхание и готов даже подскочить на месте от воодушевления, когда речь заходит о подобном, но ограничивается лишь первым действием.
— А как у тебя? Наверное, ты уже все выучил? — спрашивает котик не без любопытства.

— С самого рождения? — кажется, глаза Одуванчиколапа округляются от удивления, когда он слышит эту фразу, он задерживает внимательный взгляд на собеседнике, а после с легкой улыбкой морщится, когда речь заходит о палатке старейшины. Наверное, лишь самые терпеливые и тихие могли наслаждаться монотонной и непринужденной работой с подстилками и блохами, для остальных же учеников подобное было как обнаружить, что твоя дичь сгнила. Палевый не был исключением. Или же почти не был.
Немного задумавшись, небольшой котик действительно опережает соседа по палатке, а когда обнаруживает то, оборачивается на него с удивлением, едва успевая открыть рот, чтобы спросить, почему он отстал, а потому не успевает отреагировать, разве что вздыбив хвост. Миг и Одуванчиколап оказывается на земле, от злосчастной лужи его разделяет лишь мышиный хвост:
— Снегирек, ты...! — оруженосец сдерживает ругательство, прижимает уши к голове, а после ловко выбирается из под товарища (единственное, в чем, как казалось ученику, ему хоть немного помогал рост), вслед за чем, пока белый котик еще не успевает выпрямиться, ударяет его лапкой по голове в качестве некоего предупреждения, что мало работает со столь шаловливой персоной как Снегирек, так что уже вскоре, чтобы затормозить друга, Одуванчиколапу приходится применять более грубые методы, и он, не щедрясь на жалость, кусает его за хвост, а после, когда белый ученик предпринимает попытки выдернуть тот, обхватывает его лапами:
— Попався! — мяукает палевый котик с набитым шерстью ртом, но именно этим самым он позволяет Снегирьку вырваться из хватки, что оставляет оруженосца с носом. Благо, Одуванчиколап не теряет бдительности, и, когда белый снова решает атаковать, отскакивает в сторону... прямо в лужу. Он неловко подскальзывается на грязи, едва приземлившись, и съезжает в воду с шлепком и брызгами, но тут же подскакивает на лапы, а вслед за тем и из воды и со всей яростью, что только может быть в столь маленьком теле, начинает отряхиваться. Он явно не мог в этот момент простить себе, что не посмотрел, куда прыгает.

Одуванчиколап слышит раздающийся смех, тихо ругается себе под нос, а после прекращает отряхиваться. Взгляни кто на него сейчас, он тотчас решил бы, что имя ученика пора бы было менять на Репейниколапа: побуревшая от грязи шерсть, словно колючки, торчала во все стороны, напоминая шиповатые плоды этого растения гораздо более, нежели светлые головки одуванчиков, а недовольный взгляд действительно обещал уколоть. Как минимум, осуждением, а как максимум целой кучкой обидных ругательств. И, судя по клокочущему внутри раздражению, оруженосец не был далек от дополнения завершающей детали образа, да вот только дружелюбный и беззлобный тон, протянутая лапа, и добродушный взгляд — все это заставляет разбиться оттенок гнева на множество мелких осколков, и вместо всяких оскорблений со стороны некогда палевого котика звучит робкое и едва ли не смущённое бормотание:
— И вовсе я не смешной, — бурчит ученик и отводит взгляд в сторону. Еще мгновение назад он думал о том, чтобы в отместку толкнуть Снегирька в соседнюю лужу, так сказать, око за око, но теперь он явно пребывал в глубокой растерянности. "Такой странный", — мысль, не произносимая вслух. Одуванчиколап стремится затолкать всякие размышления куда подальше и взять себя в лапы.
Наконец его взгляд снова упирается в перепачканную шерстку соседа по палатке, оглядывает ее критично, чтобы потом ученик выдал:
— Если мы вернемся в таком виде, нас точно не похвалят, — мяукает котик, тем временем осматривая и себя. Звездное племя, как бы он хотел сейчас верить, что это не его шерсть была в таком состоянии, и как же его поражал тот факт, что Снегирек не спешил насмехаться.

Предложение вылизать друг друга кажется Одуванчиколапу странным, а, более того, отдает каким-то неприятным и необъяснимым смущением, неловкостью, но, смотря правде в глаза, палевый котик не смог бы предложить иного варианта, пусть даже вылизываться им придется теперь целую вечность — в этом ученик был просто уверен: они оба выглядели не лучше брошенных всеми бродяг, позабывших, что значит уход за собой и чистота. Можно, конечно, было бы запротестовать, сказать, что управишься сам, но достать до некоторых участков самостоятельно было бы слишком тяжелой работой.
Спустя пару мгновений колебаний, оруженосец обречённо вздыхает, все же смиряясь со своей судьбой и неспешно, осторожно, чтобы не наступить еще куда, приближается к такому же колючему и коричневому соратнику, чтобы опуститься рядом с ним и ударить мокрым хвостом по земле.
— Тогда хотя бы пригнись, — тянет он, пытаясь снова и уже точнее определить масштабы бедствия. "Слава Звездному племени, ты не слишком большой", — глухо отмечает про себя Одуванчиколап и сам не замечает, как эта фраза негромким шепотом срывается с его губ.

Понимая, что фраза, что казалось лишь промелькнувшей в голове, была услышана, Одуванчиколап едва ли не кусает язык и не прижимает уши к голове, лишь неловко косится на Снегирька изподлобья, а про себя взвывает к Звездному племени от собственной мышеголовости. К счастью, перед ним был именно Снегирек, и он отнесся к таким словам с оттенком шутливости и без доли насмешки. Наверное, палевый мог бы даже сказать, что за это любил своего соседа по палатке: с ним можно было не бояться сделать какую-то глупость. Но Одуванчиколап боялся. И ничего не мог с этим поделать.
Оруженосец жмурится от легкого толчка в подбородок, тихо что-то ворчит себе под нос, невольно брезгливо отдергиваясь от грязного друга, а после, не успевая ответить на фразу друга, вздрагивает с непривычки, ощущая, как его язык скользит по испачканной шерстке.
— Снегирек, это нечестно, у тебя меньше работы! — жалуется котик, но, видя, как сплевывает грязь белый ученик, он вдруг невольно заходится в глухом беззлобном смехе, впрочем, достаточном, чтобы сотрясти небольшое тело оруженосца. И хоть такой порыв не длится слишком долго, Одуванчиколап вслед за ним останавливается с теплой и даже озорливой улыбкой.
— Будет чудом, если мы управимся до вечера, — тянет он, а после, лизнув осторожно некогда белую шерстку, жмурится и трясет головой в брезгливости.
— Ну и гадость, — рваный выдох. Взгляд по телу Снегирька.
— Кажется, нам проще сперва поискать воду. Что думаешь? — пытается найти хоть какое-то спасение ученик.

Одуванчиколап удивлённо вскидывает взгляд на Снегирька, когда тот отшатывается, и уже готов с ворчанием снова потянуть его к себе, чтобы продолжить дело (а то чего ж Снегирек один страдал?), как неожиданно бывшебелый ученик соглашается с предложением и, не дожидаясь ни ответа, ни реакции, срывается с места, заставляя небольшого котика в ошеломлении заморгать, прежде чем он соображает, что произошло и подскакивает на лапы.
—Тогда шишка здесь только ты! — восклицает оруженосец, вздыбив бы шерсть, не будь она уже в столь ужасном состоянии. Любителем соревнований Одуванчиколапа назвать было нельзя, даже несмотря на его постоянные попытки добиться во всем успеха. У этого были иные причины. Но сейчас, принимая этот вызов столь близко, он не готов проиграть.
Палевый ученик не медлит, пускается в погоню, и пусть сперва он еще пытается огибать лужи, желая сохранить труды своего друга ненапрасными, уже вскоре он пренебрегает мыслями о чистоте, несясь напролом.
Лапы скользят, вокруг брызги грязи и воды — не повезло бы тому, кто попался бы сейчас на пути двоих оруженосцев, что столь яростно борются за статус не-шишки.
Рывок вперед, срезанная тропа и Одуванчиколапу удается сократить расстояние со Снегирьком до пары кошачьих хвостом. Совсем немного, но придумать, как бы обогнать друга, младших оруженосец не может, пусть и несется со всех лап.

Снегирек легко отрывается от погони, белый хвост ускользает из под лап оруженосца, а после и вовсе скрывается между деревьев, но следы на грязи, что оставляет за собой кот, все еще служат ориентиром для Одуванчиколапа, и он, не останавливаясь, несется за ним в надежде, что еще придумает способ догнать, а то и обогнать.
Миг.
Белая молния с криком сбивает небольшого котика с лап.
Зрачки ученика расширяются, он ощущает, как ускользает из под подушечек всякая опора. Что-то идет не так. Он ощущает это всем нутром, и то отдает глухим и навязчивым чувством. Страх.
Ученики с воплем несутся вниз по склону, Одуванчиколап каждый раз сдавленно шипит, ударяясь о поверхность и то ли пытается уцепиться за Снегирька крепче, ища в нем спасение, то ли оттолкнуть его и ухватиться за что-нибудь, чтобы остановить дальнейшее падение.
Ошеломляющий холод, влага, забирающаяся под шерсть, всплеск воды. Котик жмурится, словно бы уже готовый пойти на дно, но лапы легко упираются о каменистую поверхность, и, вскакивая, оруженосец с перепуганным видом переводит дыхание.
— Если кто и умрет здесь, это будешь ты! — звучит с шипением угроза со стороны Одуванчиколапа, а вслед за тем он брызгает водой в своего друга. Выглядит он со стороны, правда, скорее смешно, чем действительно пугающе, да и в целом вскоре успокаивается, лишь поглядывает на белого исподлобья мрачно, да что-то ворчит себе под нос. Тело слегка ноет от ушибов.
— Больше не смей так делать, — бурчит палевый тихо и хмурится. — А сейчас давай приведем себя в порядок.