— Я не против стать твоим союзником.
В ответ на согласие Пес кивает коротко, верно, с неким оттенком одобрения, вместе с тем очерчивая взглядом своего собеседника.
  Забавно то, как он стремился ещё видеть определенную силу в единстве — да и вряд ли он мог бы не делать этого, когда весь мир его ранее строился на одном лишь понятии единства родного племени, которое, как он для себя осознал, было ложным.
Было ли единство с Омежником, с Хэнге настолько же ложным? Палевый кот задается этим вопросом мимолетно, дергает слабо усами, не находит ответа, позволяет проскользнуть в голове мрачной мысли, лишь провожает ее взглядом.
Отрицательный ответ — лишь убеждение, но бывший племенной хочет верить, что не безосновательное.
— Хорошо, — сопровождает он наконец кивок голосом, слабо улыбается своему неожиданному союзнику.
— Я обычно остаюсь на ночь в районе старой деревни. Ты сможешь найти меня там, когда я тебе потребуюсь, — произносит без сторонней задней мысли, прежде чем дёрнуть кончиком хвоста.
— Неплохо было бы заодно познакомить тебя с Лисом... — добавляет глухо и задумчиво.
Была мимолетная потребность позаботиться о том, чтобы было единое место, где они могли бы пересекаться, каким в свое время был лагерь, но Пес быстро отмел идею в сторону. Это вряд ли имело значение сейчас, пусть в будущем о чем-то подобном задуматься и могло бы быть полезно.
Слова о Макоши быстро переключили внимание бывшего племенного на себя, так что, навострив уши, он ловил каждое слово, не упуская ничего и в задумчивости щурясь.
Омежник замолкает, и палевый берет право слова на себя.
— Макошь успела причинить боль Лесу. Заслужила статус злодея легенд, — протянул изгнанник, поведя усами. Взгляд его неспешно очертил окружение, Пес перебирал все истории, связанные со сложившейся ситуацией. Истории, которыми пугают котят и в чьи времена он жил сам.
— И теперь проливает кровь в Городе? — отметил, прежде чем взглянув внимательно на собеседника. Предложение допросить и иных котов было принято: это изгнанник упустить не мог готовый по крупицам сшивать информацию о происходящем вокруг.
— Пытались ли ей дать отпор? — вдруг раздался вопрос, и палевый склонил голову набок.
— Разве может такое бесчинство продолжаться вечность?

Не заметить то, как смутился одиночка, невозможно, да и сам он слабо это скрывает, так что ненароком Пес ощущает, что, возможно, перегнул палку и сделал слишком неосторожный шаг. Кажется, Макошь и ее шайка — были не самой удобной темой для разговоров в Городе, особенно, когда о ней говорили не как о чем-то далеком, а как о том, с чем потенциально можно столкнуться, связаться.
Омежник признается, что не знает. Коротко изгнанник кивает ему с определенной внутренней благодарностью за эту честность.
— Наверное, если бы все получилось успешно, на улицах города стало бы спокойнее, — произнес бывший племенной кот задумчиво, после одними лишь уголками губ ободряюще улыбается своему новому союзнику. Не хотелось бы его потерять, спугнуть, неожиданно лишиться всякой возможной поддержки.
— На последнем Совете лидер нашего племени дал понять, что Макошь и ее банда угрожают четырем племенам, — произнес глухо Пёс, стараясь объяснить свой интерес, что мог бы показаться со стороны подозрительным, — Поэтому я хочу знать, насколько на самом деле велика опасность.
Повисает пауза. Изгнанник заглядывает в синие глаза Омежника. Задается вопросом, пришлось ли ему самому в свое время столкнуться с чем подобным.
Мир вокруг кишит жизнью. Слишком яркой и шумной.
Пес отводит взгляд, слабо хмурится, ведет усами.
— И вы живете с этой опасностью постоянно.
Кажется, он испытывает определенную несправедливость сложившейся ситуации. Странно было понимать, что одиночек прогоняли из леса, но с тем же успехом их гнал и родной город, что, вместе с тем, каждый из них был друг для друга врагом и каждый из луны в луну лишь продолжал тонуть в этом болоте.
— Прости, — выдыхает изгнанник после нескольких мгновений молчания, — Задумался.
И все же было понимание, что нельзя вовлекать в лишнее кровопролитие, в свои устремления тех, кто к тому не готов, кто не способен к бою и кто не сможет позаботиться о своем лечении. Сейчас будущее виделось туманным, все перспективы тонули в белесой дымке, и Пес лишь пытался выцепить контуры. Без этого нельзя бы было двигаться дальше.
— Расскажи мне, как ты относишься к лесным племенам? — раздался вдруг вопрос. С бандой ситуация становилась ясной, но оставалось некое зерно недоверие, которое бывший воитель желал раскопать.
Пауза.
— И, я полагаю, дальше моя очередь отвечать на вопросы?

Отредактировано Пёс (22.07.2022 22:00:53)

Иногда за правду можно разорвать глотку, а иногда проглотить ком грязи, лишь бы не слышать ее. Пес не мог бы сказать, что значила для него правда сейчас. Зазвучав в этом переулке посреди шумных троп, она врезалась в его рассудок и оставляла жгучее послевкусие, но нельзя было уже выплюнуть ее или заставить говорящего замолчать: его выбор был — услышать эту историю, не выражая растерянности или сожаления, смахнуть легким взмахом хвоста волны напряжения, не сводить с Омежника внимательного взгляда с легким прищуром, что единственный хоть как-то мог выразить обеспокоенность или заинтересованность бывшего воителя. Это был его выбор — выбор, который он принимал каждый раз, из дня в день втаптывая свои эмоции, пережевывая их настолько, чтобы от них не оставалось ничего, кроме слов, но чтобы те звучали ровно и сухо, не выражая лишних чувств.
Уж точно не так, как тогда на главной поляне...
Не так, как когда он цеплялся за белоснежную фигуру...
Не так, как...
Это был выбор. Но Пес не всегда умел следовать своему выбору, и в этом таилось нечто иное, кроме осознанности, в которую он столь веровал.
— Среди лесных котов есть те, кто верит, что можно решить все силой. Кто считает, что любой нарушитель должен быть убит, лишь потому что в нем не течет кровь нужного племени, — он говорил это ровно и задумчиво, едва поймав, что Омежник замолк, верно, позволяя своему собеседнику высказаться. Брови его дрогнули ближе к переносице, на морде отразилась мрачная хмурость. Пара мыслей, что пронеслись в голове, дернувшиеся на ветру усы.
— Я не знаю, что совершил твой отец, — Явно не нечто такое, о чем слышало все племя, — Но те, кто может позволить себе бесчестное убийство, не имеют права называться воителями, — пауза, тихое фырканье, ещё одна мысль, что свербит неприятно в груди:
— Но, возможно, многие со мной не согласятся, — Убийца Молнии был с этим, кажется, не согласен.
Не возвращаться к той ночи. Не сшивать обрывки.
Когда перед глазами мелькнули картины, изгнанник едва сдержался от того, чтобы не мотнуть резко головой, чтобы смахнуть их.
Он лишь глухо втянул носом воздух и прикрыл глаза.
— Как бы то ни было, мне неизвестна его история. Но мне известны лесные порядки, и я могу рассказать тебе о них.
Взгляд его скользнул к небу, чтобы зацепиться за диск, поймать на мгновение ускользающее время, а после снова вернуться к Омежнику в вопрошающем ожидании.

Отредактировано Пёс (02.08.2022 03:06:12)