Ласточка подходит к Филину, и Лоскут без раздумий порывается за ней. Ждёт в паре лисьих хвостов, пока сестра нашепчет погибшей, давно погибшей любви что-то на ушко — что-то, что услышит только она и что понял бы только мёртвый воитель. Не бойся, Ласточка, я рядом, хочется сказать Лоскуту, только и он понимает, что словами никак не поможешь общему горю, а потому переминается с лапы на лапу, осматривая собравшихся и бросая неуверенные взгляды на чёрно-белую. Ежевика выходит из толпы, подходит ровным шагом к Филину и опускается рядом с телом. Затем поднимается, что-то шепчет Ласточке, махнув хвостом в сторону выхода из лагеря, и удаляется в детскую. Лоскут отбрасывает весь интерес к цели подобных визитов Ежевики и подходит к сестре.
   — Я, если что, тоже... — понизив тон, начинает Лоскут — и запинается. Тупо уставляется в лапы Ласточки и мнётся, как последний идиот.  — Ну ты понимаешь... Если что, то обращайся...

   Конечно, чёрт возьми, понимает.

   Лоскут бросает отчего-то виноватый взгляд на кошку и, поджав губы, отворачивается от неё. Затем делает неуверенный шаг в сторону Филина, останавливается, не сводя глаз с тела, чувствуя тупую до одури пустоту в груди, а потом — вдруг груз: отчего так тяжело? Оттого, что этот кот что-то значил для Ласточки? Оттого, что был таким же воителем Грозового племени и погиб, сражаясь за то, что не стоит и вырванного когтя? Но ведь сражался, думает Лоскут, таких героев надо поискать. 

   И подходит к Филину.

   И касается носом его лба, зажмурившись.

   И вдруг распахивает глаза, словно сквозь шторы век увидев ослепительную вспышку.

   Он не понимает своих чувств. Не понимает, почему сначала не чувствует ничего к смерти тому, с кем за всю жизнь заговорил, пожалуй, от силы пару раз, ничего абсолютно, как, наверное, и должно быть, как, наверное, и бывает. А потом — потом вдруг как будто безразличный к бушующим морям и океанам Титаник со всего маха врезается в покрытые толстым слоем льда его чувства, и мысли приходят в видимое движение.

            Но Лоскут всё равно.
            Не.
            Понима-ет.

      — Филина нужно похоронить, — вырывается у Ореха, и Лоскут тут же отнимает нос от лба мёртвого воителя.
      — Да,   — подтверждает Лоскут, вскакивая,  — я готов помочь. Куда мы его понесём?..

По крайней мере, так он отвлечётся. Может быть.

территория двуногих →

Останавливаясь каждый раз и принюхиваясь, чтобы уловить свежий запах соплеменников, Малина все больше убеждалась, что идут они с Космачом именно домой. Ей приходилось одновременно перехватывать рыбу поудобнее, чтобы она не ударила снова своей головой по морде, и сетовать старику о своих больных костях. В последнее время они подозрительно часто хрустели, особенно в области спины, а иногда даже были слышны скрипучие звуки, появляющиеся каждый раз неизвестно откуда. Малину это начинало серьезно беспокоить, и она было думала, не наведаться ли ей снова к Ореху. Но после того раза, как ей не удосужились дать хоть каких-нибудь трав от боли в голове, идти туда всё больше не хотелось. Скажут еще опять, что нужно отлежаться в своей палатке, и все болезни как лапой снимет.

Ступив на главную поляну, она поискала взглядом черно-белое пятно Ласточки и обнаружила ее рядом мертвым полосатым телом. - Ласточка! - обеспокоенно воскликнула старуха сквозь зубы и неуклюже подбежала к дочери. Она выплюнула скользкую добычу прямо ей под лапы и обнюхала морду дочери, чтобы удостовериться, что все с ней в порядке. - Ох, беда-беда... - покачала головой старейшина, поворачиваясь к телу Филина, принимая сидячее положение и поскрипывая костями. - Темные времена переживает наше племя, ох, какие темные. Теряем одного за другим. Сначала бедняжка Хрипуха, а теперь еще и он, - Малина давно чувствовала, что рано или поздно Грозовое племя должно было погрязнуть в темной пучине боли и потерь. "Все это из-за Нагретых Валунов, чтоб им провалиться". Теперь грозовым пришлось горько поплатиться за то, что их предводитель покусился на чужое добро. Старуха недобро сморщилась от вспоминания об этом злополучном куске земли. Из-за их вот такой гнусной безнаказанности, сейчас в бедном Речном племени наверняка котята не доедают, а слабые старейшины даже лапами пошевелить не в силах от голода.

Она свистяще выдохнула от горестных переживаний, свалившихся на ее голову, обернулась к Ласточке и подтолкнула носом тушу рыбы. - Съешь, моя дорогая. Эти треклятые псины наверняка всю живность в округе распугали. Будем теперь голодать, как бедные речные, - возможно, грозовые теперь опустятся до того, что будут воровать вот такую рыбу в Гнездах Двуногих, пока все мыши и белки не вернутся обратно в свои дома. И помрут все разом от того, что рыба эта окажется отравленной, как Малина и говорила.

Она заметила краем глаза черное копошащееся пятно и узнала в нем Лоскута, отчего вся нахохлилась и встрепенулась. - А ты где был все это время, обалдуй? Никак живот в теплом месте грел, пока мы все тут чуть не померли? - грузной лапой Малина одарила воина оплеухой, чтобы тот задумался наконец над свои поведением. Сколько бы старуха не пыталась, сколько бы оплеух не отвешивала, все равно не могла найти на него управу, как на самого непутевого сына.

→ Четыре дерева

Дайс на охоту: тык

[indent] На обратном пути Сипуха начала чувствовать себя куда спокойнее и вольготнее, даже обновила несколько сметённых пёсьими лапами да затоптанных несущимися четырьмя Советными отрядами пограничных меток у Ручья, и этот восстанавливающийся запах дома словно придал новых сил: юница шагала по тропинке и кроме вони, агрессии, жажды крови, страха чувствовала свой собственный, совсем свежий аромат, отлично напоминающий, кому на самом деле принадлежат эти земли. Даже захотелось проверить, осмелела ли уже добыча настолько, чтобы после недавней суматохи вновь высунуть из укрытий свои носы. Плечо, натруженное от долгой ходьбы, опять начало давать о себе знать распространяющимся жжением и почему-то покалыванием в подушечке лапы, словно намекая, что визит к Ореху таки не стоит откладывать, однако голову Сипухи, как ответственной ученицы и заботливой соплеменницы, естественно, в первую очередь занимала охота.
[indent] Даже Малина что-то принесла, не могу же я вернуться в лагерь с пустыми лапами! - весело закатывая глаза, размышляла вислоушка. Однако дело пошло совсем не так хорошо, как она рассчитывала. Видимо, сказалась всё же небольшая хромота, а не припадать на повреждённую конечность черепаховая, как ни старалась, физически не смогла, поэтому прыгнуть на ветку за удирающей белкой оказалось проблематично. А голубь, которого кошка выследила после, и без того был настолько нервный, словно тоже ночью столкнулся с проклятыми псами, что его едва удалось разглядеть за ветками кустарника, как тот брык - да был таков. Сипухе повезло лишь с третьего раза: уже почти на подходе к лагерю вновь удалось напасть на беличий след и, уже учтя прошлую ошибку, вовремя отрезать рыжей путь к спасению. Хоть что-то, спасибо, Предки.
[indent] К лазу в изгороди вислоушка подступила, едва не мурлыча под нос песенки от удовольствия, но его как лапой сняло, едва листва зашуршала, и ей на встречу вышел отряд... С Филином на спине. Похоронный! Пронзившая мысль оказалась такой резкой и внезапной, что отяжелевшая беличья тушка кульком упала под лапы. Он... Он же только вернулся. К племени, к семье, как же так? - растерянно хлопая глазами, ученица в немом молчании проводила процессию взглядом, не сумев пересилить себя и заставить негнущиеся лапы подойти поближе, хотя бы мимолётно зарыться носом в холодную шерсть погибшего в дань уважения за его участие в битве за честь и достоинство племени, за возвращение Нагретых камней. В битве, стоящей ему жизни. Но ты ведь не жалеешь, да, Филин? - с досадой сморгнув выступившие было слёзы, грозовая сильнее впилась когтями в землю, сохраняя равновесие. А я даже не успела с тобой попрощаться, - тоска и вина разрывали сердце. Стоила ли теперь вся эта возня к Гнезде Двуногих того, чтобы пропустить церемонию? Но я же не знала! - похоже на оправдание, но почему же настолько неубедительно, чтобы попытаться простить себя?
[indent] Наверное потому же, отчего так страшно и больно терять почти незнакомого кота: их жизнь настолько сложна, терниста и непредсказуема, что, не сплетая свои души в единый комок, они просто не выживут. А разве можно просто так, с лёгкостью, принять варвара, вырвавшего своей когтистой лапой её часть? Смерть - самое жестокое и несправедливое, что может произойти. И самое непоправимое, - повесив хвост, Сипуха подобрала белку и понуро пробралась на поляну. От былого воодушевления не осталось и следа, даже терзать Ореха своим плечом казалось преступлением, ведь их целитель только-только проводил в последний путь родного отца, а тут она со своей жалкой ссадиной - подумаешь, шкуру рассекло. Их тут всех зацепило, и зацепило гораздо значимее и глубже. Прости меня...

спустя несколько дней после Совета

Выходя из своей палатки, Солнцезвёзд невольно взобрался на Скалу даже раньше, чем успел подумать о завтраке - ночь, когда они чудом и милостью предков спаслись от собачьей своры, добавила ему седой шерсти на рыжую шкуру. И теперь каждое его утро начиналось с неизменного ритуала: едва солнечный свет загорался на горизонте, предводитель, повинуясь внутреннему голосу, взбирался на своё место и нёс вахту над лагерем, будто часовой, вздрагивая каждый раз, когда паранойя играла с ним злую шутку и уверяла, что мелькнувшая среди гущи деревьев тень принадлежала очередной зубастой твари, а в ушах эхом отдавался яростный собачий лай.

Сегодня же эта вахта неслась легче, чем прошлые пару ночей. Сегодня Грозовое племя должно было услышать добрые вести: котята Ласточки, весть о которых шесть лун назад отдавалась в глубине предводительской души тупым стуком злости - такая кошка и перспективная глашатая, что убежала в Детскую, предпочтя семью - были готовы получить наставников и приступить к обучению. Пока племя пополнялось оруженосцами и воинами, оно могло двигаться дальше.

- Пусть все коты, способные охотиться самостоятельно, соберутся под Скалой на общее собрание племени! - слова, казалось, сами слетали с его губ, настолько привычными они были. Впрочем, не он ли мечтал произносить их, едва сам вышел из детской? - Коты Грозового племени, - обратился к собравшимся Солнцезвёзд. - Последние луны выдались для нас тяжёлыми, они омрачились бедствиями, смертями, угрозами. Но за каждой тёмной ночью наступает рассвет, и пришло время дать начало нашему. Травушка, Мухоморчик, Гусёнок, Зайчонок, выйдите вперёд, - позвал котят Ласточки предводитель, ободряюще им улыбнувшись. - Зайчонок, отныне и до тех пор, пока ты не заслужишь воинское имя, тебя будут звать Зайка. Тайфун станет твоим наставником, а его опыт и исключительные воинские качества позволят тебе всегда видеть пример, к которому стоит стремиться. Мухоморчик, твоим наставником станет Короед, чей острый ум и воинская выдержка уже позволили ему заслужить почётное место в рядах наших воителей. Совёнок, до часа, когда ты станешь воителем, тебя будут звать Соволап. Твоим обучением займётся Смерчешкур, чей высокий пост говорит о его выдающихся качествах яснее любых похвал. - провозгласил предводитель, после чего ещё трижды повторил старые, как их земли, слова, назначив наставников и остальным котятам.

Когда церемония закончилась, а поздравляющие расступились, рыжешкурый ещё сидел в тени скалы, задумчиво глядя на своих соплеменников. Любили ли они его? Ненавидели? Презирали? После битвы за Нагретые камни он мог подумать всё, что угодно, и, между тем, снова принял бы то же решение, если бы ему представилась возможность: теперь, когда границей им служила река, в прошлое уйдут стычки и делёжка земли вплоть до мышиного уса подле треклятых булыжников.

- Что же, вот они и выросли. Стоило того? - приблизился он к Ласточке, подсаживаясь рядом. Янтарные глаза смотрели на соплеменницу без издевки, лишь с интересом. И, возможно, с вкраплениями иных эмоций, которые даже сам кот толком не понимал - сочувствие, переживание. Он и сам стал отцом и, пожалуй, мог бы на духу сознаться себе, насколько сильно гордился своими бойкими детьми. Однако с этим опытом и пришло окончательное ясное понимание: отцовство не сковывало его и не обязывало. А вот материнство делало именно это, пусть и не каждый о таком задумывался.

— Не суди о том, чего не знаешь, Солнцезвезд, - незамедлительно и, как и ожидалось, совершенно недружелюбно отреагировала Ласточка. Рыжешкурый качнул кончиком хвоста, однако извиняться не стал: не видел причин это делать.
- Я ведь и потому задал тебе вопрос, - заметил предводитель. Сам он находился в расположении духа, достаточно хорошем, чтобы не хотеть ответить колкостью или язвой. Забавно, как сильно и отчаянно хотело жить их хрупкое подсознание - стойко стояло под градом ударов дурных событий, но готово было с лёгкостью воспрять от осознания факта, что в их племени прибавилось учеников и, если наследование и правда имело место быть, учеников способных.

— Ты лучше всех знаешь, что я хотела быть глашатой. Что я создана для этого места, - поймав взгляд чёрно-белой кошки, Солнцезвёзд бесстрастно ответил ей собственным, встречая колкий лёд застывшим янтарём. — Верни мне мое место. Ты знаешь, что никто не станет защищать твое племя лучше, чем я. Оно мое по праву, а эта ... дала тебе четырех будущих воителей. Я хочу свое место обратно,   - продолжила Ласточка. Её собеседник не поменялся в эмоциях, сдержав душевную борьбу.

- Ты сама выбрала этот путь. И уж точно знала наверняка, что от тесной дружбы с котами случается потомство, - ответил рыжешкурый, дёрнув ухом. Затем он наклонился и приблизил морду к собеседнице, опаляя её горячим дыханием. - Хочешь вернуть свою должность? Докажи, что ты её всё ещё достойна и не размякла в детской. - Солнцезвёзд отстранился, вернувшись на прежнее место. - Моё племя балансирует на ветке, которая сломается от любого дуновения ветра, и я ясно вижу, что кто-то из моих воинов служит племени, но не мне. Это, конечно, похвально и предсказуемо, но благие намерения, как я предполагаю в худших своих домыслах, несут за собой кровь. В такие тёмные времена я не могу позволить себе такую роскошь, как слепую веру на слово.

— В лагере я вроде все замечала. На Совете что-то произошло? - Солнцезвёзд замолчал на какое-то время, взвешивая то, что он хотел бы рассказать и насколько искренно. Возможно, в чём-то его грызла совесть, когда он разжигал пламя соперничества в порывистой и упрямой соплеменнице, которая едва-едва освободилась от оков детской. Но, едва эта совесть поднимала голову, её нещадно жёг здравый смысл, велевший заботиться о племени. Он не сомневался, что может оставить после себя как сильное процветающее племя, так и пепелище войны, следовательно, его преемник должен быть готов ко всему.

- Смерчешкур решил делить шкуру пока что живой лисицы и вступил в демагогию с Крушиной о том, как мне следовало бы поступить, а как не следовало. Не думаю, что он успел сболтнуть лишнего, но и проверять это, кладя хвост в пасть к глашатой Кометы мне не хотелось бы, - отозвался рыжешкурый. Несмотря на устоявшееся мнение "крупный=глупый", в наличии острого аналитического ума у этой кошки он не сомневался ни на секунду. - он молод и уверен, что все вопросы можно решить переговорами. И, боюсь, служит он племени, соответственно, мне не стоит удивляться, если в его видении моя дорожка разойдётся с дорожкой Грозовых котов. - он обратил взгляд на чёрно-белую Ласточку. - Видимо, само Звёздное племя благоволит тебе, давая второй шанс.

— Я восстановлюсь. Твоя Куница давала мне время побыть наедине с собой, и я не тратила его на болтовню, а охотилась в лесу, чтобы не терять форму. Котята для меня — новые воители племени с первоклассными генами, и только, - высказалась Ласточка. На морде Солнцезвёзда отразилось удивление, пусть и слабое: он не очень верил в то, что такая кошка охотно отдастся семье и будет счастлива в материнстве, однако не ожидал и настолько прагматичного расчёта.

- Зачем же ты вообще в это кинулась, если не испытываешь ничего к своим детям? - поинтересовался предводитель, краем глаза наблюдая за детской. Он, как ни старался, не мог найти в себе желания проводить время в детской и окунаться в отцовство, но признавался себе в том, что котята всё же заняли угол его души; если бы не это, он, возможно, и не решился бы на столь вероломный захват Нагретых камней и союз со своими недавними врагами. Впрочем, последнее пошло на пользу - в мнении, что лесу нужны были сильные лидеры, он с Кометой сходился. - Надеюсь, спокойный характер и исполнительность они возьмут от Ежевики, - вздохнул Солнцезвёзд. - иначе четыре маленьких Ласточки разнесут наш лагерь прежде, чем я успею придумать им воинские имена.

Взгляд его бездумно скользил по шкурам соплеменников, разбредавшихся по делам и обязанностям. В одном его полностью устраивала данная система - механизм был полностью отлажен, старшие воители не стеснялись брать на себя организацию. Его участие в этом не требовалось, лишь периодическая проверка.

— Зачем же ты вообще в это кинулась, если не испытываешь ничего к своим детям? — поинтересовался предводитель, покосившись на детскую, и Ласточка не сдержалась.
- Солнцезвезд, я не стремилась становиться матерью. Случайности случаются, - еще немного, и ее тон можно было бы описать как "огрызнулась", но сейчас... сейчас Ласточка была сама любезность.
Ну, насколько могла себе это позволить, конечно.
И пусть она переигрывала, что совсем ничего не чувствовала к котятам... Так лучше. И котятам будет лучше, если их мать станет глашатой.
Кто знает, быть может, когда-нибудь я стану предводителем, и мне доведется выбрать кого-то из них на должность глашатая...
Не сдержавшись, Ласточка лукаво хмыкнула себе в усы и улыбнулась, прилизывая лапу и проводя по мордашке, словно стирая эту непрошенную улыбку.
— Надеюсь, спокойный характер и исполнительность они возьмут от Ежевики, — вздохнул Солнцезвёзд, заставляя черно-белую сначала замереть, а потом расслабленно дернуть хвостом: слава предкам, не ляпнула что-нибудь глупое вроде "какого Ежевики?". Только повела плечами, отводя глаза и зная, что ее дети до страшного похожи на свою мать. — иначе четыре маленьких Ласточки разнесут наш лагерь прежде, чем я успею придумать им воинские имена.
- Или чужие лагеря, - лаконично мурлыкнула Ласточка, продолжая умываться. Тихие шаги она распознала почти сразу, и черношкурый самец, ставший недавней темой их с Солнцезвездом разговора, предстал перед ними, поздравляя бывшую королеву с посвящением её потомства.
- Спасибо, Смерчешкур, - кивнула она, вежливо до страшного. Воительница не могла не заметить волнение во взгляде глашатая, когда тот смотрел то на нее, то на Солнцезвезда.
— Небось соскучилась по охотничьим патрулям?
Глаза кошки зажглись: гори оно все синим пламенем и дайте ей наконец включиться в жизнь племени.
Решительно кивнув, она поднялась, даже сделав несколько шагов к глашатаю и за него. Их разговор с Солнцезвездом не требовал окончания: самонадеянно черно-белая была уверена, что они продолжат общение.
- Куда прикажешь, глашатай?

Отредактировано Ласточка (26.08.2019 12:14:21)

Неспешно переминаясь с лапы на лапу, вытягивая то их, то - хвост, как-то даже непозволительно лениво озираясь по сторонам, кот услышал, как разговаривавшие Ласточка и Солнцезвёзд обратились к нему. На короткую благодарность Ласточки Смерчешкур лишь формально кивнул, уже вспомнив, что не в этой матери-то и таилась самая необъятная и искренняя любовь к своим детям, но ему лично сути это не меняло - стоило-таки поздравить.

Уши Смерчешкура никто не удостоил продолжением разговора, отчего кот только вздохнул, приминая в себе эту странную, детскую жажду слухов. Какую-то даже не совсем здоровую, если вспомнить, что во благо ему эти слухи не созданы точно. Солнцезвёзд решил и вовсе удалиться, напоследок только пригласив к себе в палатку. Будь дело срочным, то потребовал бы незамедлительно, но, видимо, у глашатая были все шансы проветриться на охоте до этой встречи. Ласточка уже поднялась и направилась в сторону лесов, попутно напомнив нашему герою, что теперь тут он приказывает, а не она. Это как-то неприятно резануло кота по ушам, но он, прежде чем ответить, оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что ни одно ухо не пристроилось к ним в хвосты.

- Ох, оставь это, - не особо довольно ответил кот, чутка поморщив морду, - Веди.

Смерчешкур наскоро вспомнил, как метко способна Ласточка подкосить равновесие одним словом. Впрочем, и вроде ничего дикого она не сказала - так ответил бы каждый воитель в ответ на его приглашение, так полагалось. Но почему-то из уст Ласточки это звучало как-то не так, ну, или же кот сам стал за последние луны излишне раздражительным. Как бы оно ни было, куда бы ни пошёл их разговор дальше - этого лучше не слышать ушам поляны.
за Ласточкой

из детской

- Могла бы и поздравить, гадюка, - сквозь зубы прошипел Мухоморчик вслед уходящей Ласточке. Может, она и поздравила котят по-своему, но ему этого оказалось недостаточно. Он с нетерпением ждал дня, когда покинет опостылевшую Детскую, и теперь был раздосадован тем, что не получил должных почестей. Никаких "ты станешь лучшим из бойцов, сынок", и даже без банального "я в тебя верю". А ведь он заслужил, ещё как заслужил. Наел широченную морду, отрастил толстые лапищи. Неустанно колотил свои маленькие тренировочные чучелки, Гусёнка и Травушку. И всё ради жиденьких возгласов, предназначавшихся даже не ему одному, а всем сразу. Мухоморчик фыркнул и отвернулся. Его задняя лапа непроизвольно дёрнулась в резком движении: он копнул землю в сторону выхода из лагеря, выдернув несколько травинок. Взгляд сам собой нашёл Травушку, теперь - Траволапую. Она ещё не поняла, что он смотрит на неё, а он уже чувствовал негодование, видя её мордочку, лучащуюся довольством и восторгом от прошедшей церемонии. "Видно, уже и забыла, как валялась у меня под лапами и глотала пыль. Думает, она теперь наравне со мной. Учени-и-ица. И почему Солнцезвёзд не назвал её Грязнолапой? Она же насквозь пропахла сырыми лужами и несвежими мышами".
Мухоморчик медленно пошёл в обход соплеменников, стараясь не касаться их боками, чтобы не растрепать свою красиво прилизанную шубку. Он знал, что совсем скоро его шерсть станет вздыбленной и лохматой, но до последнего момента наслаждался красотой, которую создал сам, сидя над лужей и приглаживая длинные шерстинки одна к другой.
Наконец, Мухоморчик смог подобраться к Траволапой сзади, а там уж медлить не стал: оттолкнувшись задними лапами, прыгнул и навалился ей на спину всем весом своего тела, стараясь придавить её к пыльной, песчаной земле.
- Что, неужели не готова к разминке перед своей первой боевой тренировкой? - желчно прорычал он ей в ухо, нажимая передней лапой на её затылок. - Смотри, как бы твой замечательный наставник не разочаровался в тебе, Грязюшка, - гнусная кличка, данная им ещё крохотной Травушке, прозвучала почти неслышно, но горячей иглой воткнулась в её бурое ушко. Он всеми силами пытался стереть довольство с мордочки сестры и снова поселить в её сердце благоговейный страх перед ним, перед будущим, перед всем миром, жаждущим увидеть падение и позор Траволапой. Она должна знать своё место и всеми силами стараться стать лучше, чем есть сейчас, чтобы поменьше разочаровывать своего брата.
- Каково это, стать худшей ученицей в первый же день учёбы? Хотя погоди, я послушаю эту историю вечером, когда вернусь со своей тренировки с добычей для вас, слабаков, - продолжал глумиться он, не давая Траволапой вырваться из своей хватки. У него вполне хватало самоуверенности заявлять, что этим днём он что-то поймает. Разве мог он, Мухоморчик, вернуться домой ни с чем? Плевать, что он не умеет охотиться, он эту мышь из самого Сумрачного леса достанет, но не спасует. С такой-то кучей потенциальных соперников ему нельзя налажать. А вот Траволапой - можно. И даже нужно. Чтобы он почувствовал жаркое удовлетворение от её приниженного взгляда и покорно сгорбленной спины.
Он не знал, видит ли наставник Траволапой их потасовку, но надеялся, что видит. Пусть знает, с какой слабачкой связался.
"А что до Ласточки, так она ещё пожалеет о том, что не воспользовалась своим шансом заполучить мою любовь. Пожалеет, когда вернётся в свою любимую старую палатку и ляжет на подстилку, полную ежевичных колючек". 
Мысли о матери болезненно укусили его в висок, а затем в грудь, пытаясь добраться до сердца. Её нелюбовь действительно приносила ему страдание, а своё страдание он обращал в разрушительную злость, не собираясь распускать нюни и вздыхать о тех, кто его не оценил по достоинству.
Ощущение меха Траволапой под ногами и брюхом приносило ему странное успокоение и удовлетворение, как всегда в детстве, когда он заваливал её и наслаждался победой над ней. Он ощутил невольную радость от того, что они будут жить в одной палатке, и он сможет снова и снова чувствовать запах её меха, отрывать клоки от её подстилки и напоминать ей о том, какая она слабая и никчёмная. Каждый день, много-много лун. Ведь ей, униженной и грязной, никогда не стать великой кошкой. И он сможет измываться над ней до самой её старости.
- Может, тебя теперь и зовут Траволапая, но не торопись забывать, что ты такое на самом деле, - прошипел Мухоморчик на ухо сестре, отпуская её и напоследок отвешивая унизительный подзатыльник. Выпрямившись, он горделиво взглянул на неё свысока: пусть смотрит на своего красивого чёрно-белого брата, пусть видит его распушившийся мех, разгоряченный блеск его глаз. Пусть восхищается им!

Отредактировано Мухоморчик (27.08.2019 19:58:33)