[indent] К искреннему счастью юной Перчинки, развалившейся на землистом полу Детской племени Теней, признание собственного поражения вполне успешно сработало с наседающим на ней Змейкой, и он в тот же миг лёгким движением спрыгнул вниз. Позволив себе ещё несколько быстротечных секунд полежать, серогривая кошечка неторопливо перевернулась на живот и немного приподнялась на лапах, после чего с лукавым прищурим покосилась на друга и быстро отряхнула шерсть от осевшей на неё пыли, тут же несколько раз чихая.

[indent] — Сейчас, конечно, уже поздно для того, что я хотела бы, но... — малышка склонилась поближе к котёнку и, быстро осмотревшись по сторонам – чтобы никакие лишние уши не подслушивали их разговора!, – заговорила совсем тихо. — Завтра ты будешь обязан научить меня своим тайным приёмам и сделать из меня лучшую воительницу племени Теней! Договорились? И тогда вместе будем внушать ужас всем остальным жителям нашего леса! — широкая улыбка озарила круглую мордочку Перчинки, после чего она быстро подмигнула Змейке и окончательно выпрямилась на своих коротких лапах. — А сейчас я пойду спа-а-ать... — она невольно зевнула посреди речи и от этого негромко захихикала. — До завтра, Змейка! Мне очень понравилось с тобой играть!

закрытие разрыва

Темнота накрывала теплым кружевом, защищала чёрным бархатом, была чем-то своим, родным; она была целым миром, внушала доверие - непоколебимое, нерушимое; пульсировала, резонировала в такт: материнское сердце мерно ухало, сокращаясь, и с каждым ударом, казалось, можно расслышать спокойный напев всей собранной нежности двум крошечным жизням.

Убаюканная, кроха ещё не сразу поняла, что произошло. Детский страх вцепился в мокрую медную шерстку, когда худенькое тельце впервые коснулось подстилки, и малышка закричала неосознанно, свирепо, надрывая горло, чувствуя, как весенняя прохлада врывается в её новый мир, такой непохожий и холодный.

Тело сводило в новых спазмах, уши закладывало от такого же вопящего брата совсем рядом. Тоненькие лапки сопротивлялись этой жизни, судорожно тряслись, но стоило только солнечному блику ласково коснуться точеной мордочки, как алеющее сердце внутри утихло - сверху послышалось утробное урчание матери. Язык огромным гребнем касался короткой шерстки, и лишь Калина коснулась малышки своей лапой, подтягивая ближе, та тут же успокоилась окончательно, съежилась в клубок рядом с материнским животом и глубоко вздохнула, засопела, уткнувшись в бок брата.

*разрыв с главной поляны*

[indent] Дроздокрыл осторожно ступил внутрь, с бешено бьющимся сердцем и жгучим предвкушением вглядываясь в полумрак детской. Подумать только, он и вправду стал отцом. У него есть котята, его родные котята. Эта мысль совершенно не укладывалась в голове, казалось такой сумбурной и странной. Ведь он никогда бы не подумал, что однажды у него будут потомки. Но все сомнения рассеялись, стоило ему проследовать внутрь пещеры.
[indent] - Это они, - глухо отозвался серо-белый, упершись взглядом в появившиеся комки шерсти, и сердце его наполнилось такой горячей гордостью. Двое. У него двое котят. Двое здоровых и сильных детей, которые вырастут в самых лучших воителей. Предки. Его лоб внезапно прижался к плечу Калины с такой силой, словно Дроздокрыл хотел поделиться с ней всем своим восторгом. А затем присел рядом и распушился от важности. - Теперь морда Лютоволка точно перекоситься, когда он поймет, что чистокровные сумрачные воители тоже могут родить котят, ха!
[indent] Взмахнув пушистым хвостом, молодой кот горделиво сверкнул глазами, и наклонился поближе к своим детям. Легонько ткнувшись в один большой и темный сгусток влажной шерсти носом, будто бы что-то проверяя, он переметнул взгляд на Калину и расплылся в самодовольной улыбке. - Смотри какой крепкий, прямо как я. Его нужно назвать так, чтоб при одном только имени все бежали от него прочь, поджав хвосты. Пусть его будут звать Царапка, - Дроздокрыл вскинул плечи, смотря с большой гордостью на только названного Царапку, который обещает вырасти сильным малым. Таким же сильным, как отец.
[indent] - А эту давай назовем Дроздинка в честь меня, - серо-белый кивнул на светлую кошечку, задрал повыше нос и и взглянул на пятнистую королеву с пляшущими искорками в медовых глазах. Прекрасное было имя, Калине должно было понравиться. К тому же, сразу будет понятно, чья это дочь, и всякий мышеголовый пень с десяток раз подумает, прежде чем с ней связываться.

[indent] - Ну нет, так не пойдет. Пусть лучше в племени Теней останется один Дроздокрыл. - хмыкнула над ухом Калина, отчего Дроздокрыл сначала бросил на нее несогласный взгляд, но в конце концов все же согласно кивнул. Он один такой особенный в племени, да и их наверняка все будут путать. Успеется еще назвать кого-то в честь себя, может, даже его дети так и поступят. Или дети детей.
[indent] - К е д р о в у ш к а, - смакуя имя на кончике языка протянул серо-белый. Ей это имя подходило. Пусть своим окрасом она больше была похожа на Калину, но самец был уверен, что от него ей достанутся все его природные привлекательность и обаяние. - Пусть будет Кедровушка. Мне нравится. Хорошо звучит. - возможно, назвать ее Царапинкой было бы намного отличнее, чтоб не только у сына было грозное имя, но вряд ли бы Калине понравилось, что имена их детей будут так похожи.
[indent] - А Царапка вырастет нашим защитником. Никто нам будет не страшен, никакие напасти,
[indent] - Он будет самым сильным и могучим воителем, какого только лес знать будет. Но не таким могучим, как я или ты, нас он не переплюнет, - молодой кот довольно улыбнулся, ощутив прикосновение пятнистой королевы под боком, и прижался к ней сильнее. Наблюдать со стороны за тем, как она с такой трепетностью и нежностью заботится о своих котятах, хотя какие-то луны назад кусала Дроздокрыла за хвост и тешилась этим, было так необычно. Калина так изменилась за это время, что даже серо-белый не мог не заметить этого. Ему и самому казалось, что отцом он никогда не станет и котят у него никогда не будет, и где же он сейчас находится.
Задумываться об этом было странно. Серо-белого никогда особо не беспокоили такие мысли, наверное потому, что он никогда до этого ничего подобного и не испытывал. Осознание отцовства медленно укоренялось в сознании и не казалось уже каким-то чужеродным и далеким. Тогдашний Дроздокрыл во все горло посмеялся бы над всем этим.
[indent] - Когда они станут постарше, я научу их некоторым боевым приемам, чтоб сразу могли показать всем свою силу. Комета их наверняка даже раньше положенного в ученики посвятит, потому что они уже будут готовы. - с большой горделивостью шептал на ухо Калине серо-белый воин, блестящими от счастья глазами смотря на новорожденных и представляя их светлое будущее. А их ждут большие свершения, он был в этом уверен. Их дети будут лучшими во всем и везде, соплеменники будут смотреть на них с восхищением и завистью, а Комета также сильно уважать, как и их родителей. Дроздокрыл не сомневался в том, что предводительница его уважает, как одного из лучших воинов. И его котят она будет уважать также, потому что это его котята.
[indent] - Я пойду. Потом обязательно принесу тебе толстую жабу, у которой будет больше всех бородавок. Кто-то говорил, что такие самые вкусные. - неумело ткнувшись носом в щеку воительницы так сильно, что чуть слезы из глаз не брызнули, Дроздокрыл состроил косую мину, пытаясь выдавить что-то подобие улыбки, и направился к выходу.

*закрытие разрыва*

спустя луну ;

Иногда Кедровушке казалось, что ее семья никогда не спит - тихо возится под боком, тяжело сопит над самым ухом, копошится совсем-совсем рядом, чтобы встать рано; намного раньше солнца. Это слово крошка узнала одним из самых первых - и оно стало ее любимым, на ровне с именем матери, отца и брата. Оно по слогам согревало, каждым отзвуком вонзалось в детское сердце и по-отцовски гладило вдоль спины.

И сейчас, когда Царапка катался по подстилке, будто и впрямь сражаясь с самым яростным зверем, малышка лишь приоткрывала горячий изумруд глаз, полыхавший в предрассветных тенях детской, и надеялась первой увидеть оранжевые всполохи из наружности. Она то и дело прикрывала мордашку медным хвостом, стараясь скрыть в нем рвущую улыбку от разыгравшейся картины перед ней, где Царапка был, вне сомнения, самым сильным и храбрым, но до того по-детски нелепым и смешным, что в какой-то момент девчачий смех разлился где-то глубоко в горле и не давал вздохнуть - мысль о рассвете почти потухла так же быстро, как и посетила непрошенным гостем.

Стоило брату, наконец, отойти ото сна и подскочить на лапки, как Кедровушка с силой зажмурила веки, почувствовав, как алые пятна расползлись вдоль черноты, но улыбку с губ отпускать не хотела. Котенок то и дело периодически озорно приоткрывала один глаз, подглядывая за темношерстным Царапкой, и думала, как бы ей себя не рассекретить - или рассекретить, но так лихо, что сам бы братец удивился ее находчивости.

- Тебе опять что-то снилось, - шепотом мягким, почти сливочным. - Ты их победил? Расскажи как это было, - и Кедровушка встает на тоненькие лапки, приближаясь к Царапке, и бурым носом неумело утыкается тому в шею, присаживаясь рядышком, и с затаившим дыханием принялась слушать рассказ. - А потом обязательно еще и маме расскажем! Вот она будет за тебя рада, правда?

[indent] Когда чуть позади в абсолютной, нарушаемой лишь поглощаемым ежевичными плетями стрекотанием насекомых тишине раздался шелестящий шёпот наконец проснувшейся Кедровушки, юный Царапка совсем не вздрагивает и лишь пару раз с нескрываемой радостью помахивает тонким хвостиком, неторопливо разворачивая мордочку к родной сестре. Его пока что больше похожие на обычные чёрные бусинки глаза во всю силу всматриваются в похожую на предрассветные сумерки темноту небольшой, но такой уютной палатки королев и их потомства, пытаются высмотреть среди мягкого мха крохотное родное тельце, пока слабая улыбка мягко трогает самые уголки тонких губ. Не трогаясь со своего места и терпеливо ожидая её скорого приближения, не чураясь и даже с искренним желанием принимая утреню нежность в виде зарывшегося в детский пушок маленького носа, котёнок мимолётно прикрывает веки и неумело касается собственной щекой светло-бурого виска, после чего уже приоткрывает для начала своего рассказа, да вот новые шорохи привлекают к себе всё внимание.

[indent] — Доброе утро мама, Кедровушка, — обводя взглядом близкие сердцу фигуры, спокойно мурлычет Царапка в ответ на раздавшиеся от Калины слова и после молчаливо дожидаясь её дальнейших действий. Он с рвущимся сквозь даже сжатые крохотные зубки урчанием поддаётся материнским ласкам и не противится быстро скользящему по макушке шершавому языку, после чего крепко прижимается к не шибко пушистому боку сидящей совсем близко Кедровушки и несколько раз утвердительно кивает. — Да! На самом деле, я не совсем знаю, кто это был, потому что я его не узнал. Но он покушался на ваш с Кедровушкой сон, поэтому я не мог не победить его! Я использовал все свои лапы с выпущенными когтями и даже пару раз укусил его за шею. Я ведь всё правильно сделал, мам? — с вновь гордо распушившейся после эмоционального рассказа грудкой, поведал о своих ночных приключениях Царапка и с едва промелькнувшей в глазах надеждой на родительское одобрение всмотрелся в аккуратную мордочку матери.

начало игры, vol. 2?

[indent] Несомненно, всё в этой и в каких бы то ни было других жизнях добывается только лишь благодаря работе. Долгой, изнуряющей, кропотливой, иногда для кого-то очень важной и нужной, а иногда не замечаемой и неоценимой теми, от кого больше всего желается услышать негромкие слова похвалы. Любое существование в этом мире, где на высокий небосвод каждый день взбирается золотой круг, а темнеющей и таящей в своей мгле самые различные тайны ночью власть захватывает серебристая луна, начинается с прикладываемых даже двумя организмами порой непосильных усердий и изматывания всех имеющихся до этого сил, и только лишь в самом конце короткого ли, длинного ли пути может настать недолгое спокойствие.
[indent] Когда совсем ещё крохотные дети рождаются у своих матерей, очень многие проникаются состраданием к тем, кто сквозь схватки и неоспоримую боль дал столь ценную жизнь ещё одному земному существу, но по какой же причине они забывают о тех маленьких комочках, которые прошли нелёгкий путь почти в одиночку? Котята, щенята, ребята, зверята — каждого из них, всех до единого в один знаменательный день, когда они просто, как и предыдущие несколько месяцев, плавали в родных водах и убаюкивались размеренным материнским сердцебиением, вдруг отторгает собственный, сосредоточенный лишь на одном, мир и, словно ненужный элемент, выплёвывает куда-то, где до тебя будто бы никто не бывал.
[indent] Он родился самым первым среди всего остального помёта. Весь из себя, по-детскому пухлый и очень пушистый комок торчащего клочками во все стороны влажного меха — первый, но далеко не единственный сын двух чистокровных воителей племени Теней. С характерным шлепком свалившись близ вытянутых материнских лап на что-то очень мягкое, но в то же самое время пахнущее стальным, тошнотворным запахом крови, новорождённый громко фыркнул, тем самым будто бы прочищая лёгкие и носоглотку от скопившейся в них спасательной воды родительской утробы и распахнул крохотную пасть в громком, отдавшимся от стенок детской протяжном писке. Надрывая девственное горлышко непонятными никому из присутствующих разговорами и слепо тыкаясь круглой мордочкой куда-то вперёд, он с каждый секундой всё больше и больше осознавал тот неизменный факт, что прежняя, не наполненная ничем и никем жизнь скоропостижно подошла к концу, открывая ему массивную дверь во что-то абсолютно новое и совершенно незнакомое. И как же всё сложится у пока что безымянного котёнка дальше?

Отредактировано Змейка (01.11.2021 22:50:25)

Нежданно, негаданно — их никто не желал. Однако крохотная жизнь упрямым ростком пробилась под сердцем юной воительницы, росла, крепла и, наконец, была готова появиться на свет. Их было много — это можно было даже назвать настоящим подарком Звёздного племени: детская племени Теней давно пустовала. Как их встретят здесь?
Толчком за толчком.
Её мир, мир ее сестры и братьев, стал совсем крохотный, до недавнего времени спокойно вмешавших такую толпу. И этот мир содрогнулся. Стало тесно и неудобно — сама жизнь подталкивала их появиться на свет. Теперь пришёл и её черёд.

Она упала на что-то мягкое и стала с первых секунд бороться за жизнь, цепляться за неё крохотными лапками. И вот вздох. Малышка громко и настойчиво пискнула — она здесь, жива, дышит. Вы слышите её?
Практически маленькая копия Галки: у неё чёрная шерсть, которая сейчас липко топорщилась в разные стороны. И она вновь пискнула и отчаянными, неуверенными шажками ползла вперёд — это её новый дом, пристанище, убежище. И малышка продолжала продвигаться вперёд, прерываясь на писки, которые со временем становились слабее — она устала и чувствовала голод.
Уткнувшись к теплому животу, малышка чувствовала свое сердцебиение, которое с шумом отдавало в голове. Рядом тоже кто-то копошился. Было холодно. По её шерстке прошлись языком, согревая. И вот маленький комочек стал подсыхать: теперь можно было разглядеть её поближе. Она была чёрная, словно смоль, а ещё крепкая, готовая в любой момент начать бороться за свое убежище.

Насытившись, малышка начала вновь падать во тьму своего сознания, сладко и крепко засыпая.
Теперь это её новый мир, и она была готова.

Разрыв, после отыгрыша на главной поляне.

Яблочница с самого начала заметила, что с сестрой что-то не так. Теперь, когда воительница знала о её беременности, она невольно присматривалась, а не наступил ли тот самый момент. Галка, как и ожидалось, не очень-то ответственно подходила к своему материнству. Даже не зашла посмотреть, как подготовили детскую!
А сегодня. Когда Галка отправилась в детскую, Яблочница сразу всё поняла. И без сомнений последовала за сестрой: кто-то должен её поддержать и быть рядом. И пусть черношкурая постоянно огрызалась, Яблочница знала, как необходимо внимание и забота.
- Зови, – прорычала Галка.
- Я уже, – Яблочница аккуратно проводила сестру к заранее подготовленной подстилке. – Без обид, но по тебе всё уже видно было, сколько бы ты не делала на главной поляне вид, что с тобой вс--
Началось.
Совсем-совсем началось.
Так, что даже у всегда язвительной Галки наверняка закончились слова. Яблочница совершенно не представляла, что теперь делать. Бросив рассредоточенный взгляд на Иву, воительница попыталась прийти в себя глубоким вдохом.
- Галка, ты только не волнуйся, ладно? Столько кошек рожали, да и будут рожать! – не волнуйся, всё будет хорошо. Но мысленно кошка обращалась уже к себе. – Давай: вдох, выдох. Раз, два, вдох, три… – за этим бессмысленным потоком слов становилось как-то и не до своих страхов. А Галка справится? А как они прокормят котят в грядущие холода? А котята все здоровые родятся? Все эти вопросы померкли в голове воительницы.
Первый котёнок был таким, каким Яблочница его совсем не ожидала.
- Галка, смотри, смотри, совсем беленький! – восторженно прошептала кошка. И где только бродит отец таких красивых котят? Яблочница потеряла счёт времени, а котята всё появлялись. Второй, третий и ещё… так похожи на маму. – Прямо твои копии, – воительница расплылась в улыбке. – Ты же уже придумала им имена? – вопросительно заглянула в глаза сестры. – А можно… вместе? Назовём? Всего лишь одного! – ей-то точно скоро мамой не светит стать. Если вообще…

- А я говорила.
Ива пришла в палатку спустя несколько минут, как ее кликнули оруженосцы: в детской началась шумиха. Быстренько подхватив паутины на всякий случай, серо-белая кошка бодро порысила в убежище королев и котят, где давно уже паутиной начало поростать. Экая Галка молодец: к Зеленым Листьям ее потомство уже будут крепенькими учениками, что очень кстати, учитывая обстановку в лесу.
И звездных угодьях.
Невесело скрипнув зубами, целительница решила отвлечься на то единственное, что могло разбавить ее невеселые домыслы о молчании предков. Юркнув в темный лаз, она, как обычно, старалась излучать максимальное спокойствие и заботу: то, что нужно роженицам.
- Не суетись. Можешь шипеть или рычать, говорят, так полегче, - деловито мяукнула врачевательница, носом подталкивая позабытую в детской палку, на которой сохранились следы клыков десятков королев до Галки: зажимая в пасти, кошки сквозь боль давали жизнь новому будущему племени Теней, и настал черед черной воительницы.
"Странно, что не твоя сестра," - думалось Иве, когда она подталкивала первого белого крепыша носом к Яблочнице. Та с готовностью принималась за котят, излучала непередаваемый восторг и выглядела так, будто в ее жизни случилось самое большое чудо.
А, вернее, целых пять.
- Это большая редкость, - с уважением и даже благоговением пробормотала серо-белая, не успев еще разок похвалить Галку: последний малыш, черненький, был помельче и дышал как-то... не так. Не доверив малыша неопытной Яблочнице, взволнованная целительница принялась усердно вылизывать крошку против шерсти, даже больно - только бы не потерять эти зачатки дыхания. Несколько минут борьбы - и сдавленный писк унял беспокойство Ивы на какое-то время.
- Две кошечки и три котика, - произнесла целительница, осторожно подкладывая последнего малыша к животу Галки. Следовало за ним приглядеть.
- Яблочница, загляни потом ко мне за бурачником для сестры. Ей пригодится, - обеспокоенно оглядывая крупный выводок молоденькой королевы, сама себе кивнула Ива.
- Как самочувствие? Голова не кружится?

Отредактировано Ива (05.11.2021 12:00:06)