Не до конца степенно, но смиренно поглядывая на затылок Светолапа, полосатый недовольно перемялся с лапы и одёрнул хвостом, но тихо, не стремясь сверкнуть своей наглостью перед юными взглядами оруженосцев. Но хоть и правда - у юнцов могло найтись едва ли бесчисленное количество дел, но именно в самый не подходящий момент они избирали самое неподходящее из них. А Чернодуб, отстаиваясь последние минуты в заполненным тенью углу палаты, сокрушался как голодный коршун, чью добычу спугнули, и сам того не понимал, насколько отчаянно и гнусно выглядел. Благо, что того не видел никто, кроме одних Предков - наверное они и подослали сюда молодняк, чтобы окатить воителя ледяной водой - глядишь, и в чувства придёт.

- Беги-беги, возвращайся к делам. Приправленным откровенно раздосадованным взглядом подогнал кот Светолапа, когда тот и без того, сам отправился к выходу. Трепетных сцен между бывшей наставницей и бывшим учеником не затянулось - оно и к лучшему. Да и огонёк недовольства в глазах Чернодуба погас. К Иве взгляд вернулся уже вновь свежий, хоть и тусклый от всё ещё ощущавшейся тягости минувших событий.

- Прийти он пришёл,-  рассудил воитель дальше, искренне стараясь забыть про повисшую паузу, - А то, что они наворотили на прошлом Совете... Вряд ли это было по воле Предков. Нарочито фыркнув, Чернодуб убедил в этом хотя бы самого себя - гораздо легче было дышать, когда на уме уже было хотя бы предположение. Может, нелепое, но кота это устраивало. Куда легче было поверить в то, что Предков разгневали пришедшие из ниоткуда чужаки, а не соседские племена, которые хоть и вшивые, но слишком зависящие от тех же Звёзд, что и Сумрачное племя. Едва ли этого хватало и Иве - та мотнула головой и вздохнула, а после, похоже, собралась вернуться к своим целебным травам. Только последние слова целительницы заставили Чернодуба навострить уши.

- Как-нибудь.., - повторил полосатый, интуитивно подстраиваясь под размеренный тон целительницы, - Обязательно. И, еле слышно хмыкнув, отвернулся и сам, словно опасался своим пристальным взглядом заставить Иву отменить своё предложение. Стоило и в самом деле не пытать её слишком долго. - Хорошего дня, целительница. Скромно качнув хвостом, не желая кончиками шерсти разворотить все те кучки растений, над которыми так старались Ива с Орляткой, кот плавно вынырнул из палатки, замедлив уже снаружи. Если у Предков и в самом деле был особенный план на лесных котов, то Чернодуба он начинал интересовать больше и больше.

на гп

сосняк -->

Всю дорогу нутро кричало о том, что на этом все не закончится. И завтра уже отговариваться просто напросто не понадобиться. С чего вдруг интуиция так взвилась, Галка не особо подозревала. Яблочница воспряла духом и шла рядом спокойная, как удав. Угольная следовала за ней, прислушиваясь к ощущениям своего тела и думала о том, как быстро она исчезнет в палатке и уютно свернется клубком на подстилке.
Раздражение отзывалось легким покалыванием, но на него воительница уже не обращала никакого внимания. Она все боялась, что тошнота вернется снова. С утра она уже успела ее посетить, но быстро прошла. А теперь снова.
Отравление и бессоница, - как факт отметила она себе и недовольно дернула ухом. Превосходное сочетание. Как белки и болото.
От сосняка дошли они быстро. Юркнув под колючие заросли ежевики, черная бегло пробежалась по поляне и удовлетворенно выдохнула, не найдя того, кого искала. И уже махнула хвостом сестре, мол я пошла, повернула к палатке воителей.
Ива! - угольную как прошибло, шерсть на загривке затрещала, и кошка скачком обернулась к Яблочнице.
- Ты что творишь!? - в ухо ей зашипела змеей Галка, предупреждающе поднимая хвост. Но бурую уже не волновало её мнение на этот счет, она натиском - хвостом и телом, подпихивала её в сторону обильно пахнущей травами палатки Ивы.
- Я не плохо себя чувствую, - упрямо повторила она противоположную фразу своей сестры, всматриваясь в морду что-то заподозрившей серо-белой кошки. - У меня просто бессоница, ничего больше.
Подумаешь, с кем не бывает, - особенно учитывая ее  всплески эмоций и переживаний. Ничего ненормального.
Она обернулась на сестру, еле удержавшись от того, чтобы не стукнуть её по голове, но в последний момент сменила траекторию и ударила по боку.
- Не обращай внимания, Ива. Она преувеличивает, - метнув грозный взгляд на сестру, хмыкнула Галка, пропустив нервно смешок. - Мне только нужно что-то от бессоницы, только и всего.
Она перевела взгляд на цеоительницу.
- Дашь что-то? - спокойно спросила, а у самой все внутри сжалось раздраженно от такой подставы. - И я пойду, наконец, посплю.

Когда Галка начала отнекиваться, Яблочница посмотрела на неё почти обиженно: они же договорились! Почему теперь сестра ведёт себя так? Нечестно. И неблагодарно.
Ива чуть поворчала, но воительница точно знала, что это лишь напускное: целительница также была справедлива и неравнодушна к чужим проблемам. Всё то время, что Галку внимательно и бережно осматривали, Яблочница стояла, затаив дыхание и боясь услышать какой-нибудь страшный диагноз.
- Пойди, дорогая моя, пойди, – Яблочница прижала уши, а в горле встал ком. Что? Что? Что? Будь здесь Светолап… - Можешь прямиком в детской, нечего уже по палаткам скакать.
Все мысли в голове воительницы мигом исчезли. Сначала она несколько секунд рассеяно глядела на Иву. Затем перевела взгляд на сестру.
В детской…
- Галка… – тихо произнесла воительница. Значит… – Галка, у тебя будут котята?! – Яблочница выглядела взволнованно. – Котята! Как же здорово! – кошка расплылась в улыбке. – Такие маленькие, хорошенькие… Представляешь? – и тут же повернулась к целительнице, источая такую благодарность, будто бы без слов Ивы этих котят бы не было. – Ива, спасибо тебе большое! А я так пережила, думала, что же случилось… - и повернулась к сестре. - Котята, Галка, какая радость! – Яблочница расплылась в улыбке.

Серо-белая кошка с прищуром притаилась, даже дыхание задержала, ожидая реакции будущей королевы. Уже который раз она наблюдала, как кошки воспринимают новость о будущем потомстве, и сейчас... сейчас, кажется, оно не было столь желанным.
Яблочница расцвела, захлопотала вокруг сестры, но Ива бросила на ту лишь мимолетный взгляд: цепкий прищур целительницы тотчас же вернулся к Галке, которая стояла, словно бы не дышала даже, и переваривала услышанное.
Выглядела черная кошка так, будто бы ничего в жизни не совершала, что могло бы привести к потомству. Ива даже засомневалась в себе на короткое мгновение, еще разок скользнула взглядом по слегка округлому бочку, вспомнила тот-самый-запах и кивнула сама себе.
Ошибок быть не может. Совсем скоро Галка принесет котят племени Теней.

– Ива, спасибо тебе большое! А я так пережила, думала, что же случилось…
- О, поверь, я к этому не имею никакого отношения, - попыталась отшутиться целительница, сердце которой слегка оттаяло от хорошей новости. Ива была рада каждому котенку в племени, и даже в такое время, когда предки... Нет, не хотелось снова и снова думать об этом, не сейчас.
- Помоги Галке обустроиться, - вид будущей матери оставлял некоторые беспокойства, и серо-белая общалась сейчас с более сознательной из сестер.
- Детская давненько пустует. Пусть оруженосцы завтра же проверят на щели, нечего котят морозить.
- Да лучше б я не знала!
- Да, лучше бы ты разродилась внезапно в патруле или в какой битве - того хуже! - огрызнулась серо-белая, припоминая сложный совет племен. Оставался еще один вопрос, конечно: кто стал отцом котят такой молоденькой, едва ставшей воительницей Галки?
- Радуйся. Возможно, снова такое благословление предки пошлют нам нескоро, - тише мяукнула Ива, вглядываясь в растерянные глаза черненькой.
- Идите. Я буду здесь. Не усердствуй, скоро ты окотишься.

Набатом отстукивали мысли в голове. Припечатывали Галку к стенке и загоняли все глубже в темную нору. В маленький тесный угол, из которого не было выхода. И угольная все пыталась найти лазейку, проскочить через все препятствия. Но её не было. Ни одной.
Нет выхода! - отчаянно вертя головой и находя только довольные взгляды Ивы и Яблочницы, она все сильнее увязала в болоте отчаяния.
Да, лучше бы ты разродилась внезапно в патруле или в какой битве — того хуже!, - вслед за ней огрызалась Ива, и Галка скалилась, шипя сквозь стиснутые зубы.
- Лучше! - хотя бы не увидела бы эти счастливые приторные улыбки, - Предки будто издевались, насмехаясь над ней на небесах. Они выбрали самую удачную жертву для своих выходок и издевок. Яблочница рядом все лепетала про её глупость и счастье, и черной все сильнее хотелось её ударить. Прекрати, прекрати, прекрати, - взвившись по кругу палатки целительницы, она просто не находила себе места и оглядывалась в ужасе на свой живот. Теперь она видела! Видела эти округленные бока, и все сильнее-сильнее билась, словно лягушка без воды.
- Да?! Благословение говоришь?! - бурая точно над ней издевалась, может она все это специально провернула? Глаза блеснули ядовитой зеленью из-под сощуренных век. - Что ж они свои благословения раскидывают как попало? А? Другую жертву выбрать было слабо?!
Она все расходилась, огонь внутри полыхал так ярко, что обжигал её собственное нутро и сердце. Галке, привычной к воительской вольной жизни, будто объявили приговор. Никакой свободы. Никакой радости. Сидеть в стенах, которые она ненавидит с самого детства!
Что может быть лучше? - ядовито насмехнулась над собой воительница, перекосив морду в ненависти и бросила злой взгляд на сестру, что лепетала рядом с ней о помощи и всем таком.
- Вот и сиди там сама! - снова огрызнулась, попыталась отступить от сестры подальше. Но она все её не отпускала.
Спокойно... - дыша, будто пробежала целый марафон, попыталась она себя успокоить. Но только сильнее подскочило в тревоге сердце, только сильнее заложило уши.
Отец тоже должен помогать, Галка. Кто наш счастливчик?
Галке будто по морде резко ударили. Она шокированно обернулась к сестре, насупившись только сильнее и из-под бровей наклоненной головы зло блеснули два глаза.
Он.. - они полыхнули в тихой ярости. Она все ему выскажет! И что будет... Предки, как её угораздило. Впервые, она пожалела, что отпускает свои колкие шуточки.
- Отвяжись, Яблочница, - дернув плечом и сбрасывая хвост бурой с себя, она резко отступила. - Никто.
И исчезла из палатки, лишь бы побыстрее забыть этот кошмар.

--> главная поляна

после совета

Особой нужды покидать лагерь не было, и Орлятка оставалась в палатке. Здесь было тише, спокойнее и безопаснее - в целом, только этого и хотелось после минувшего Совета. Ученице целительницы было не дано понять, что с этими новостями будут делать предводители и воители, но все целители чувствовали, как сияние грубыми когтями прошлось по их самому дорогому. У Орлятки с Предками было не просто - кошка помнила, как они щекотали ей поначалу нервы, да и не с первого раза решили дать полосатой шанс освоить тропу целителя. И всё же это не лишало кошку чувства предательского опустошения и главного вопроса - и как теперь будет дальше?

Мучить Иву вопросами не хотелось - ей и так было не легко с тех пор, как началось это. У Кометы теперь поди намного больше проблем, и накидывать новые не было никакого смысла - им с Багрянкой было, в чём разобраться. Думалось, целители должны будут встретиться снова - ей хотелось обратиться к кому-то из них хотя бы потому, что была надежда, что кто-то успел во всём разобраться. Наверное, Сивая или Орех - Орлятка отправилась бы к ним. Главное, что к Дроковнику.

Шум за краями шиповника не сразу привлёк внимание полосатой - так, только еле заметно дёрнулось ухо, но нос сразу после разобрал отчётливые запахи беды. Казалось бы, к ним уже всем стоило привыкнуть, но почувствовать запах крови в лагере было ещё более волнительно, чем встретиться с тёмным лесом за пределами своих территорий. Из вялых останков листьев папоротника показалась макушка Чеснока - помнится, прошлого визита голубоглазого сюда хватило настолько, чтобы он до сих пор ни разу не захворал, лишь бы не пересекаться лишний раз с Орляткой, но дело было даже не в нём, а в... Цикада?..

——> палатка оруженосцев *номинально, разрыв*
Зарелап вернулся сюда только к следующему рассвету.
В палатке уже была Галка. Пройдя вперёд, младший остановился подле матери и присел, не сводя взгляда с сопящей сестры. Она выглядела уже лучше, Ива знала своё дело. Сердце Зарелапа издавало мирное «тук-тук-тук», а с губ сорвался облегчённый вздох. Как хорошо было в лагере, как хорошо было в племени.
Галка заговорила первая. Ему оставалось лишь молча наблюдать за их разговором, изредка шевеля ушами. Тем не менее, смутившись такой близости и решив не наступать лапами на гордость Галки, Зарелап отвёл взгляд в сторону и сделал вид, что изучает палатку целителя. В воздухе витал смешанный сладостно-горьковатый запах трав. Здесь было по-своему уютно. В голову Зарелапа прокралась шальная мысль: а что, если бы он стал целителем?.. По плечу ему это было бы?..
Нет.
В груди его билось сердце воителя.

- Ты проснулась, - наконец, когда Галка затихла, к подстилке подошёл остававшийся всё это время позади младший брат, и нежно улыбается сестре, видя, как та идёт на поправку. Он предпочёл сделать вид, что не видел и не слышал всё то, о чём здесь говорила Галка и что здесь вообще происходило, поэтому задал вопрос так, будто только что вошёл в палатку целителей. - Это всё похоже на какой-то дурной сон, да? От которого мы наконец-то очнулись.
Зарелап горько усмехнулся, поддев лапой какой-то сухой листик.
- Ты не должна была уходить одна, - ласково, словно котёнку, объясняет Сажелапке Зарелап, вновь посмотрев на сестру, - Вдруг с тобой случилось бы что-то непоправимое, вдруг ты бы никогда не вернулась домой?..
а обо мне ты подумала, что я должен был чувствовать? - вертелось у него на языке, но он заставил себя проглотить весь тот гнев, вызванный столь безрассудным поступком сестры.

<— главная поляна (спустя несколько дней)

Травы ивы, молодость и желание жить сделали своё дело — Сажелапка поправлялась с каждым днём. Всё больше дней она находилась в сознании и всё меньше — в беспамятстве. Ученица даже начала подумывать о скором возобновлении тренировок. Правда, боль от ран, отдающаяся во всём теле, умеряла её пыл. Свежие корочки от когтей бродяги уже начинали зудить, но Сажелапка мужественно это терпела.

Конечно, за эти несколько дней Сажелапка узнала о том, что Кометы, той кошки, на которую она всегда стремилась быть похожей, не стало. Её предводительница не назовёт её новым воинским именем, не узнает её поближе и не будет гордиться. Тоска давила на Сажелапку. Она же давила и на плечи соплеменников, которых она видела, высовывая нос с подстилки. Все были потрясены, и ученица присоединилась к общему горю.

Одновременно с этим Сажелапка чувствовала неимоверное облегчение, что она вновь была в племени: о них не забыли, их искали и ждали эти дни. Ученица, испытывая муки совести и сожаление о побеге, мысленно поклялась направить все свои силы на защиту племени. Разумеется, после того, как она выздоровеет. Я оставила племя в тот момент, когда больше всего была ему нужна... И этого она себе не простит никогда.

Листья папоротника дрогнули. Сажелапка уже издалека почувствовала, кто приближался к кустам шиповника. Она подняла голову и столкнулась с взглядом матери. Кошка, кивнув Иве, подошла к мшистой подстилке.
Сажелапка знала, что ей придётся говорить с матерью. Объясняться перед ней за этот глупый побег. Стыд опалил кончики ушей, и она сжалась в подстилку, стараясь казаться ещё меньше.
— Как ты себя чувствуешь? — участливо спросила Галка, и Сажелапка была готова расплакаться из-за нахлынувших чувств: безумной любви, обиды и злобы. Как ей вести себя с ней? Язвить так же, как раньше? Вновь всем видом напоминать матери о том, как она их оставила в детской, и они росли без настоящей любви?
— Уже лучше, — торопливо ответила Сажелапка. Голос был хрипловат после долгого молчания. Ученица испугалась, что воительница посоветует Багрянке и Иве как можно подольше задержать её в палатке ученицы и оттянуть долгожданные тренировки. — Только кошмары... — она прикусила язык. Стоило ли делиться, что каждый раз она просыпается в ужасе? Что до сих пор чувствует на своей шее зловонное дыхание бродяги? Её клыки. Когти. Сажелапка вздрогнула и сжалась. Нет, пожалуй, это она переживёт сама. Она обязательно справится.
В палатку, тем временем, следом вошёл Зарелап и уселся позади. Сажелапка с нежностью улыбнулась ему, чувствуя неимоверное облегчение уже в который раз. Её брат не остался в этом ужасном городе и не попался в лапы сумасшедшей бродяге. Интересно, как его приняли? Ругали? Брат не спешил задавать ей вопросы, видимо, не решаясь нарушить идиллию между ней и матерью.

— Отдыхай, сколько потребуется, — мяукнула Галка.
— Надеюсь, я скоро смогу вернуться к тренировкам, — мученически улыбнулась угольная. — Не хочу быть обузой для племени, — а как там Стрелокрыл? Он ведь всё ещё верит, что из меня можно воспитать толковую воительницу? Хотелось спросить ей, но промолчала. Наверное, ей стоило поговорить со своим наставником, когда она его увидит. Если, конечно, он вообще заглянет к ней. Сажелапка успела здорово по нему соскучиться. Но что если эти чувства не взаимны?

— О вас тут все переживали, — продолжала Галка, как-то нервно оглядывая пространство. Казалось, она хотела сказать что-то ещё, но не решалась.
— Я не хотела беспокоить племя, — стыдливо пробормотала Сажелапка. — Наверное, наше посвящение отложат, — кошечка виновато посмотрела на брата. Это ведь она втянула их в эту историю. Её посвящение отложат так точно, учитывая то, сколько ей ещё предстояло здесь пролежать. А она то хотела когда-нибудь стать великой предводительницей Сумрачного племени! Вместо того, чтобы идти к этой цели, она делала всё, чтобы этого никогда не случилось. — Багрянка ещё не говорила, какое у нас наказание? — как непривычно было называть новую предводительницу без звёздного имени. Разве племя может возглавлять ненастоящий предводитель? От этих мыслей страх начал покалывать подушечки лап.

— Ты хотела нам что-то сказать? — догадливо прошептала Сажелапка, поглядев на мать. От неё и правда исходили волны беспокойства или ей это только казалось?

— Ты проснулась, — наконец заговорил Зарелап, подходя ближе. Он улыбнулся ей с нежностью. Он не злится на неё? Не злится за то, что проснулся без неё в городе? Наверняка, он ужасно испугался, и тревожился за неё эти дни. — Это всё похоже на какой-то дурной сон, да? От которого мы наконец-то очнулись, — черно-белый уж точно понимал её как никто другой.
— Я так рада, что мы здесь, — расчувствовавшись, Сажелапка начала громко урчать. — Ты был прав, Зарелап, это была дурацкая затея. Мне так стыдно, что я втянула в это тебя... — угольная зажмурилась. — Мы станем настоящими воителями и без правды об отце, я уверена в этом, — горячо зашептала Сажелапка и почувствовала, как сердечко сжалось от нахлынувших чувств. Она всё ещё чувствовала, что тема её настоящего родителя ей была безумно важна, и она корила себя за это. Казалось, оказавшись на волоске от смерти, ученица должна была навсегда выкинуть эти мысли, но они... не оставляли её. Но кошка была уверена: даже если её отец и правда бродяга, она больше никогда не пойдёт в город, чтобы убедиться в этом. Достаточно она навлекла забот на племя.

Внезапно в палатке появилась новая мордочка. Углелап. Брат выглядел так, словно его заставили идти сюда. Сажелапка никогда не видела его таким холодным. Неужели... он совсем не беспокоился о ней? Или она его так сильно обидела?

— Ты не должна была уходить одна, — продолжал брат, и Сажелапка отвела погрустневший взгляд с входящего Углелапа опять на Зарелапа. — Вдруг с тобой случилось бы что-то непоправимое, вдруг ты бы никогда не вернулась домой?.. — наверное, он всё-таки злится. Сажелапка уж точно бы злилась, если бы Зарелап оставил её совсем одну.
— Прости меня, Зарелап, — голос содрогнулся, словно от подступающих слёз. — Я не хотела, чтобы ты беспокоился, я правда... не хотела, — кошечка подавила дрожь. — Не хотела, чтобы так всё получилось, — она хотела встать на лапы, прижаться к нему и много-много раз просить прощение, но тело словно окаменело от чувств, придавивших её. Ей хотелось сказать, давай всё забудем и начнём сначала? Словно это кошмара никогда не существовало? Но знала, что такое забыть нельзя. Даже язык не поворачивался сказать брату «ты простишь меня?» Почему-то ей казался этот вопрос неуместным.

— Насколько я могу судить, ей и в компании с другими не стоило уходить, — идиллию разрушил внезапно едкий голос Углелапа. У Сажелапки даже шерсть на спине зашевелилась от такого тона. Брат выглядел ужасно раздражённым, и кошечка только сейчас поняла, что он пришёл вовсе не за тем, чтобы навестить её, а чтобы поменять ей подстилку. — Свежий мох. Сможешь встать, что бы я вынес старую подстилку? — обратился к ней Углелап, хотя всё это время упорно смотрел куда-то в сторону.
— Смогу, — пошатываясь на лапках, Сажелапка поднялась с места и освободила старую подстилку. Стоять было трудно, поэтому она осела наземь, подвернув под себя лапки. — Углелап, — обессиленно мяукнула ученица и глянула на него с отчаянной тоской. — Посмотри на меня, — попросила угольная, добавив: — пожалуйста... — и больше всего на свете она боялась увидеть в этом взгляде полное безразличие.

Всё кончено? Совершив такой глупый поступок и утянув за собой Зарелапа, она разрушила ту связь, которая была между ей и Углелапом? Поэтому он так злится? Или просто подумал, что они решили покинуть племя Теней? И теперь больше не относится к ней как к своей соплеменнице и сестре? Сажелапка с трудом держалась, чтобы не уронить голову. Настолько сильно сжалось сердце.

→ главная поляна

[indent] Он усмехается так просто. Запросто! Словно всегда знает, что нужен, словно ему всё понятно, очевидно. И Невидимке ничего не остаётся, кроме как с жадностью податься вперёд, усмехнуться странным огнём в ответ, пусть и сохранить тот самый обжигающий холод обиды в душе. Она шагает во мрак палатки, пытаясь примерить на себя брошенную фразу палевого кота:
[indent] «Мы везде нужны».
[indent] Такая грустная истина, в которую возможно и верить, и нет. Ученица хотела бы полагать так, хотела бы знать, что всем нужна, но долгие грустные луны научили её думать о том, что она в действительности никому не нужна. Но ничто не мешает взять за истину новую установку, ничто не мешает думать иначе, расправлять плечи и важно шагать. Так, как делает то Рассвет. Да, пусть он и странный немного, неумелый и словно бы не здесь, но Невидимка действительно восхитилась его самомнением. Оно кажется правильным, сильным, важным. Голубоглазая даже снова умехается, чуть приосанивается, когда темнота поглощает их шкуры. Она следует за Рассветом, сухим горящим взглядом пожирая присутствующих, но, как послушная ученица, не смеет смотреть в глаза взрослым, жечь их огнём. Зато выказывает злобное «фу» Углелапу, зато с холодом ночных пустынь пронзает взглядом слабую Сажелапку, понимая, что было бы проще придавить ту лапой, чтобы хоть как-то получить чувство облегчение и не ощущать внутри себя комок ревности.
[indent] «Ну ты ещё поплачь здесь».
[indent] Серая стоит сзади за Рассветом, но ясные светлые глаза всё ещё пронизаны острыми молниями. Она не обращает внимание на то, что он, словно играя роль целителя «эм, что?» приносит травки. Не вслушивается в диалог старших, но готовая выцепить сразу обращение к себе, отреагировать холодно, ответить что-то милое вроде «я тоже волнуюсь за Сажелапку, ведь мы… соседки» и улыбнуться как-то излишне сладко, приторно.
И всё же всматривается в кошечку, пронизывает её. Невидимка – зверь, который не может напасть. О, она бы прыгнула, если бы только могла. Она бы сделала многое, чтобы отомстить за все луны унижений. Поднимает взгляд на Углелапа – хмыкает как-то по-особенному, не по-детски, а словно бы… злобно. И снова на чёрную ученицу, словно изучает, ищет слабое место. Ткнуть бы лапой в грязь!
[indent] И с укоризной к себе замечает, понимает, что так ведёт себя только лишь потому, что вокруг взрослые. Потому что знает, что о Сажелапке всегда какая-то противная морда позаботится. Остались бы наедине – кто знает, смогла бы младшая ученица хоть мгновение не тонуть в сочувствии и не тонуть в попытках проявить внимание и заботу к этой… «манипуляторше!».
[indent] А потому усмехается криво, насмешливо, но тихо. Наблюдает за беспомощностью чёрной, жалея, что она не взрослая суровая кошка, которая может сделать всё, что угодно, а всего лишь ученица. И даже случайно наступить на тонкий хвост не получится.
[indent] Но хотела ли этого Невидимка по-настоящему? Зачем этот образ? Чтобы сиять ярким злом? Возможно...
[indent] — Как ты себя чувствуешь, Сажелапка? — приторно уркает тихо, между голосами взрослых, взгляд оскалом глумливым в светлые зелёные глаза.

— Насколько я могу судить, ей и в компании с другими не стоило уходить, - едкий, наполненный раздражением голос брата наполнил палатку.
Зарелап оторвал взгляд от Сажелапки и медленно поднял глаза на Углелапа, занявшегося мхом. — Свежий мох. Сможешь встать, что бы я вынес старую подстилку?
Оруженосец хотел уже было подставить сестре плечо, но та справилась без посторонней помощи, поэтому Зарелап, который поднялся и уже сделал с готовностью шаг вперёд, вернулся на прежнее место. В голове роились разные мысли, но одна была ярче остальных. Он облизнулся, с вызовом глядя на старшего брата. Так он смотрел прежде лишь на Иголку со Змеехвостом.
- Я пошёл на это, потому что люблю её. Хочешь сказать, ты бы поступил иначе, ты бы смог остановил её?! - взвился Зарелап, с силой ударив хвостом по полу и взметнув этим движением к сводам палатки осевшую на травах и полу пыль, ему было всё равно на то, каким его сейчас видят все окружающие. Рассудительный, вечно спокойный младший брат, потерявший самообладание лишь от одного чужого слова.
Проклятый Углелап...
Он оступился, ошибся, но всё, что он делал, было ради неё одной. - Отправляйся-ка ты лучше к своим новым друзьям, Углелап. Видно по тебе, что ты терпеть не можешь находиться рядом с нами.

— Ты был прав, Зарелап, это была дурацкая затея. Мне так стыдно, что я втянула в это тебя...

- Тш-ш, всё хорошо, - сейчас для него ничто не имело значения, кроме живой сестры. Пусть хоть Углелап трижды подавится своей желчью.

Зычный голос Рассвета привлекает внимание. Зарелап поднимает голову и следит за воителем, прошествовавшим в палатку целительницы со свёртком свежих трав в зубах.
За ним семенила та самая Невидимка, о которой пару мгновений назад говорил младший. В животе всё неприятно сжалось в комок, оруженосец поспешно отвернулся.
И тут вновь заговорила Галка. Зарелап почувствовал звенящую тишину, когда воительница подала голос, все словно притихли в ожидании чего-то. И этим чего-то была правда.
— Это Кедр.
Зарелап переглянулся с сестрой.
Вот она - та правда, которую они так жаждали.