разрыв (спустя неделю)

Раны заживали. Сивая, конечно, справлялась - и удивительно хорошо для своего недавно приобретенного статуса. Такой шквал раненых заставил её меньше возиться с теми, кто шел на поправку, и Ручей умело воспользовалась этим, а также своими обязанностями, чтобы провести в ее обители всего два дня. Конечно, глашатая клятвенно обещала наведываться к врачевательнице и по совместительству подруге, чтобы проверяться и убеждать ее в своем хорошем самочувствии, но... отчего-то не сиделось.
Первые два дня Ручей научилась наслаждаться этим покоем. Она лежала, свернувшись клубком, и старалась не думать, потому что мысли скакали одна с другой, с тревожной на более тревожную, и серая очень, очень старалась расслабляться, чтобы дать себе слабину. Собственно, последние события показали ей, что иногда эта "слабина" необходима... для спокойствия племени.

Для того, чтобы делать вид, что все в порядке. Для того, чтобы избегать конфликта ради того, чтобы избегать конфликта. Ведь так всем спокойнее.

Ведь так, наверное, лучше? Зачем привлекать внимание к проблемам, которые можно замолчать. Которые не надо вырубать на корню, пусть и болезненно. Эти мысли роем вились в голове кошки почти постоянно, но в последнее время она научилась отключаться и делать свою работу: следить, чтобы патрули были расставлены, чтобы куча с дичью была заполнена, чтобы пострадавшие - накормлены. Ручей занимала лапы, занимала голову, и все было хорошо.
Или, хотя бы, была видимость.
Так ведь удобно?..

Желудь сказал, что им нужно поговорить. Ручей, как обычно, была готова ежом отрастить иголки и отражать его подколки, словно нападение. Ручей не могла расслабиться с ним, хоть серый уверял в обратном.
Ручей не могла не прокручивать его слова в той стычке снова и снова.
И не могла развидеть его, бросившегося к ней, когда она была в зубах у Звездопада. И Рогоз бросился. И Карпозуб. И все племя, и это было...

Тряхнув головой, серая принюхалась. Водопад шумел, и часть речушки ниже не была прикрыта льдом. Свесив голову и полюбопытствовав, глашатая отпрянула назад и остановилась следом за Желудем, внимательно щуря на нем глаза.
— В день битвы, мы ходили на охоту с Черникой, — он хлестнул себя хвостом, и Ручей подняла брови, удивленная такой резкой реакцией. Упоминание Черники неприятно свело желудок.
— У мостика Двуногих, нам повстречался чужак. Одиночка, как я подумал. Ходил, вынюхивал что-то.
- Чужак? - переспросила Ручей, встревоженно подняв хвост. В день битвы, ясное дело, было не до него, но все же.
— Мы его не драли, подумали, что ни к чему еще больше врагов, да и он не был настроен враждебно. Представился странным именем. Мох, Растущий у Воды, кажись. Говорит в горах живет, в клане. Мол территории исследовал, которые к горам прилегают. Сразу распрощался, заизвинялся, что зашел на наши земли, мол не знал, что тут еще кто живет. Вот.
Ручей потрясенно замолчала.
- Клан? А что делал их... кот, - она запнулась, - здесь? Не может ведь быть, - кошка нервно засмеялась, отступая назад и неверяще мотая головой, - что какая-то... группа котов осела где-то неподалеку? Желудь? Не может ведь?
Сердце неприятно ухнуло вниз.
- Созвездие ведь еще не знает, да?..

Ручей занервничала. Поднявшись на лапы, она покружила из стороны в сторону, не в силах усидеть на месте. Племя едва-едва стало зализывать раны после драки с племенем Ветра, как тут - на тебе, какая-то непонятная и явно незваная группа левых котов зашла настолько близко к племенам, чтобы их посыльные прогуливались в самом сердце их, речных, территорий. Немыслимо!

Кошка воинственно вздыбила короткий загривок, кружа, словно запертая львица. Ощущая накатывающее волнение, Ручей не представляла, как рассказать об этом Созвездие, которая и без того была достаточно подавлена после битвы с племенем Ветра. Да еще и её самочувствие...
— Если это просто небольшая стайка одиночек, сомневаюсь, что есть смысл бояться. Но они не в амбаре живут, а в горах, — он нахмурился, и Ручей невольно посмотрела чуть вдаль, где неровной бороздой темнели горы над лесом, — Каким дуракам придёт в голову мысль жить в горах? Там и дичи то должно быть нет.
- Мы не знаем. Мало кто... да никто, считай, не был там, - повела плечом речная кошка, не отрывая пристального взгляда от неровного горизонта.
- Но выглядел он... обычно. Крупный был, упитанный. Как мы, только пах по-другому. Может шумоголовый какой.
Ручей вздохнула.
- Придется рассказать, несмотря на состояние предводительницы. Это важно. Нужно будет усилить патрули, возглавишь рассветный. Обязательно смотрите наши границы, особенно те, что ближе к горам, - мгновенно влившись в выбранную для нее роль, промяукала глашатая.
— Поговорили, и он мирно ушёл. Сказал, что исследует новые земли и, Звездоцап его знает, я ему верю. Только вот с какой целью? Не просто же интереса ради? — он свёл брови, отворачиваясь, и Ручей чуть повернула голову боком на такую незамысловатую реакцию.
- Не нравится это мне.
— Для меня ты больше вожак. Сама решай, как сказать об этом Созвездие, и говорить ли вообще. Плевать.
Серая коротко выдохнула. Сделала пару шагов вперед, поравнявшись с Желудем, а после - еще шаг, чтобы заглянуть ему в глаза.
- Желудь, - она настойчиво, хоть и негромко, окликнула кота, доверительно приблизившись к нему, - то, что ты сказал на поляне, было неправильным. Ты не должен был. Я ценю твое одобрение моих поступков, мне важно, но не забывай: не я предводительница, - сделав еще шаг, пригнувшись, чтобы заглянуть в морду самца, вкрадчиво и с паузами мяукала глашатая, пытаясь донести то самое важное.
- Будь истинным речным воителем, и это будет лучшим, что ты сможешь сделать для Речного племени. Желудь, ты слышишь? - голос ее смягчился, и она обошла кота, присев напротив.
- И без того в племени бардак, и я совершенно не представляю, как навести порядки. Я старалась быть чуткой, и это не помогло. Я стала твердо заявлять о проблемах... и ты помнишь, во что это вылилось, - не сдержалась от ухмылки серая, щуря глаза.

Желудь бушевал, и Ручей напрягало... да все, собственно.
Настроения, ходившие в племени. Состояние воителей после битвы - Рогоз беспокоил особенно. Шаги Созвездие, шаги младших членов племени, неясность пути, по которому Речное племя должно двигаться - серая не понимала ровным счетом ничего, а потому просто досконально выполняла свои обязанности.
Патруль, границы, добыча.

— За все время я ни разу не ослушался приказов. Я верен Речному племени, но скажи мне, Ручей, — кошка встретила взгляд озадаченного соплеменника отведенными назад ушами, слушая его. Желудь был старшим воителем племени, уважаемый кот, и с его мнением должны были считаться.
— В какой момент у нас стали отбирать слово? В какой момент стали клеймить тех, кому не плевать на судьбу племени и кто пытается сделать хоть что-то?
Серая обвила себя хвостом и ненадолго замолчала. Её недавнюю, одну-единственную вспышку восприняли не так, как она пыталась ее преподнести. Рьяный посыл глашатой воспринимали как провинность, и она, признаться, отчасти понимала серебристого кота
Желудь распалялся, и Ручей видела в нем искреннюю любовь к племени, к его идеалам, к его соплеменникам. Любовь и разочарование.
— А теперь? Теперь мы больше походим на племя домашних кисок, что каким-то чудом очутились в лесу.
Ручей коротко усмехнулась себе под нос, грустновато и негромко. Ей еще предстоял разговор с Созвездие, и к нему следовало подготовиться, выслушав другие, небезразличные, неапатичные мнения.
— Созвездие может делать что угодно. Может забрать у меня статус воителя, имя, дом. Но я никогда не позволю забрать своё мнение, честь.
- Ни у кого нет даже когтя оснований отбирать у тебя хоть что-то, - коротко ответила Ручей, почти отрапортовав. Она слушала его, понимая позицию соплеменника.
- Конфликт с племенем Ветра, можно, сказать, решен. Теперь у нас будет наконец время заняться внутренними делами. Ситуация с Крестовничком и Черничкой более чем показательна, я надеюсь, для всех, - пожала плечами глашатая, медленно прохаживаясь, чтобы не отморозить лапы.
- Я хочу послушать Созвездие, мы давно не говорили с ней по душам. Хочу понять, что она видит в будущем. К чему мы пойдем. Наверное, эти вопросы волнуют многих в племени, и я уверена, она даст на них ответы. Ну а ты, Желудь? Чего хочешь ты?

— После того, что я сказал тогда на главной поляне меня уже записали в изменники и революционеры. Так что если я и дальше продолжу высказывать свое мнение открыто — придумать наказание — дело времени и фантазии.
Ручей задумалась на мгновение, а после ответила:
- Я понимаю, о чем ты. Лебедь назвал меня пустолайкой Двуногих за один-единственный день, когда я позволила себе высказать то, что считаю нужным. Понимаю, было бы разумнее сделать это наедине с Созвездие, но, мне кажется, речные коты слишком размякли. Такие все стали... нежные, - она скривила переносицу, передернув плечом.
- Так хотелось взять и встряхнуть каждого, проорать им всем прямо в морду, чтобы очнулись и посмотрели, что творят. Наверное, кому-то так же хотелось проорать в морду мне: глашатой, которая вдруг позволила себе один день побыть излишне эмоциональной со своим родным племенем. Какое преступление для кота-воителя, - не сдержавшись, съязвила в конце Ручей, отведя уши назад в обиженной манере. Реакция соплеменников её удивляла и беспокоила до сих пор.
Но у нее было племя, так или иначе. Были друзья и соратники, были ее любимые котята, такие уже взрослые. Стараться придется. Ради Тростинки, которая выросла такой нежной, такой доброй девочкой, и ради Щучки, которая характером напоминала Ручей её же саму в юности (но, конечно, глашатая об этом молчала, лишь по-доброму усмехаясь в усы). И ее любимые мальчишки, такие тихие и спокойные на фоне сестер.
Есть, ради кого жить.

Шум водопада уже не так существенно различался, лишь оставался тихим фоном, не мешающей вести разговор. Изредка серая кошка присматривалась, есть ли что-нибудь, чтобы поохотиться, но пролетающие мимо пичуги были слишком высоки для приземленных речных воителей.
— Я хочу, чтобы Львинозвезд вернулся к жизни.
Ручей как током обдало, и она дернулась, почувствовав, как пробежали мурашки.
— Чтобы все стало как тогда при нем. Соседи нас уважали, каждого соплеменника выслушивали, а вожак не боялся принимать решения и не скидывал ответственность на других. Чтобы племя процветало, а трудные времена мы переживали вместе. Чтобы ты также искренне улыбалась, встречая рассветы.
Ручей тяжело вздохнула, медленно выдыхая облачко пара.
- Образумится, ничего.
— Увы, но я хочу слишком много.
Желудь боднул её, и кошка улыбнулась, лениво хлопнув лапой по лбу воителя и, весело скривив переносицу, надавив на макушку соплеменника.
- Я бы тебя отмутузила, да Сивая потом мне по шее даст, очень метко и прям по больному. Давай поймаем чего-нибудь. Предки, скорее бы уже лед сошел, а.

Ручей, уже нашедшая было какой-никакой бодрый настрой, снова скривила переносицу. Слова Желудя вызывали недумение и сворачивались в неприятный комок в районе солнечного сплетения.
- Желудь, я всю жизнь жила воительницей, которая преданна своему племени. Ничего не изменилось, и я всегда буду говорить то, что считаю нужным, и это исключительно дело Созвездие: прислушаться ко мне или нет. Заканчивай с этим, я никогда во власть не просилась, и никогда не думала, что... - кажется, она научилась горько смеяться над своей личной трагедией, - ... стану глашатаем, а тем более так.
И замолчала.
Желудь и сам всё знает, и развивать эту тему речная не хотела. Усталость накапливалась, и сейчас, когда племя наполовину раны зализывало, работали каждые способные лапы, так что выспаться Ручей светит, наверное, где-то в Юные Листья.

Ручей научилась принимать Желудя вот таким. Сколько она себя помнила, этот воин всегда был где-то неподалеку, и только в последние горькие луны он яростно, с напором пытался сближаться с ней. Предки свидетели, такой напор не пугал, а раздражал глашатаю, и она как могла - да и до сих пор - отрезвляла самца. Серая сомневалась, что кот влюблен: скорее, видела в нем интерес и азарт охотника, но следом - гораздо более приземленную, добрую душу настоящего кота-воителя. Такой друг ей был нужен, и она не отталкивала Желудя, зная, что между ними проложена невидимая, но весьма основательная граница.

И Ручей была бы счастлива сохранить этот хрупкий комфорт.

— Только помнится в последний раз победа была за мной, — он рассмеялся, делая шаг в сторону, и Ручей, сокрушенно помотав головой, слабо усмехнулась: от движения болела заживающая спина и едва заживающая шея.
— Сейчас раны затянутся и соберем всех учеников на боевую тренировку. Да и сами лапы разомнем.
- Хорошая мысль. Тебе тоже есть кого поднатаскать. Думаю, в Юные Листья нас ждет много новых воителей. Котята Ласки уже готовы - разве что, Пчела немного переболел, но, думаю, вместе с моими котятами его посвятят. Ракушка, слава предкам, выкарабкалась, и все они - уже новое поколение, юное, сильное.
А после добавила, более мрачно, уверенно:
- Я рада, что они видели изгнание Крестовничка. И я рада, что Выдра и Рогоз, даже лежа в палатке Сивой, не оставили без внимания.
Голос глашатой ожесточился, и она посмотрела на Желудя. Он тоже тогда все слышал, и должен был понимать, что бунтарей Речное племя больше не потерпит.
- Надо бы Лепестинку погонять. Вижу, как ее к Сивой тянет, но что поделаешь, - вздохнула Ручей, стряхивая с плеч невидимое давление всей этой ситуации в племени. Хотелось о простом. О бытовом.

О рыбе, конечно же.

- Идем ниже, по течению, где стоит лед. Сделаем пару прорубей и может вытянем кого, мне эти перья уже поперек горла, - честно призналась кошка, чуть ускоряя шаг в бодрую рысь.

- Обвинить тебя в жажде власти уж точно ни у кого язык не повернется, тем более у меня.
Ручей задержалась на мгновение с приподнятой передней лапой. Обернувшись через плечо к Желудю, она улыбнулась неожиданно грустно.
- Да на кой звездоцап она мне, эта власть. Власть не спасает от потерь, власть не греет тебя в ночи, власть не станет твоим продолжением. Мне хорошо на своем месте, - неожиданно просто и искренне мяукнула глашатая, ускоряя шаг в рысь. Жизнь в качестве правой лапы предводителя немногим отличалась от жизни воительницы, но некая доля ответственности пришлась Ручей на пользу: она научилась расставлять приоритеты, руководить патрулями племени, а еще научилась более четко и стойко высказывать свою позицию. Будучи почти полной копией своих родителей в молодости, она любила Речное племя до последней шерстинки, до дрожи в лапах, и любой ее поступок будет идти лишь на благо племени.
Желудь рассказал об успехах Щукатой, и серая заулыбалась. Дочери у нее были крайне способными, активными девочками, в то время как сыновья оказались куда более тихими и скромными как на успехи, так и на шалости, что тоже радовало бывшую королеву.
— Лепестинка пусть перебирает свои травки в свободное время, раз так нравится. Только на поле боя ей это не поможет.
- Вот это меня и беспокоит, - глубже вздохнула кошка, замедляясь на снежном уклоне и осторожнее спускаясь ниже, туда, где лед уже не разбивался от падающей воды.
- Надо место покрепче, чтобы не провалиться, Кашель нам ни к чему, - обнюхивая, а после осторожно ступая вперед и пробуя лед на прочность, Ручей вышла на относительно неглубокое место. Привстав на задние лапы, она с силой ударила передними, разок, другой, отскакивая порой назад, чтобы трещины льда и ее не утащили. Наконец, какая-никакая прорубь получилась: неровная, темная, с пузырьками.
- Окуня хочу, - загорелись глаза речной кошки, когда она, замерев у пробоины, прижала уши. Сейчас Ручей больше всего была похожа на себя юную: горящие глаза, округлившаяся мордашка, хвост беспокойно и нетерпеливо елозит из стороны в сторону.

Ручей прижала уши и так уставилась на прорубь, будто оттуда по одному должны вылезти все до единого звездные предки. Серая так отчаянно хотела рыбы, что мысленно уже успела все просчитать: охотничьи патрули ушли, эту дичь они могут по праву разделить, но в лагерь, конечно, с пустыми лапами вернуться будет нельзя, придется постараться.
А, плевать! За свежую, сочную рыбину Ручей готова и язык об нее отморозить, и лапы сточить в кровь в поисках дичи. Предки, когда уже те Юные Листья...
— Да, я все чаще думаю об этом, - ответил на ее реплику Желудь, и Ручей, не отрывая взгляда от пробоины, наставила на самца одни лишь уши.
- Что счастье в том, чтобы просто быть любимым. Увы, я не слишком преуспел в этом деле, кошки ведь любят нежности всякие, а я не такой... наверное, — неуверенность в голосе соплеменника заставила кошку на мгновение оторвать взгляд от лунки только бы убедиться, что Желудь весь в охоте, но Ручей наткнулась на такой пристальный, внимательный, глубокий взгляд кота, что невольно дернула ухом, удивленно приподнимая брови.
Он смотрел долго. В самую душу.
Необычно для Желудя, оттого и немного пугающе.
— Скажи, ты бы смогла меня полюбить? Таким, какой я есть.
Ручей моргнула, замерев. Она посмотрела на Желудя словно первым, свежим, неприкрытым взглядом кошки, чье сердце... когда-нибудь снова будет свободно. Серая была слишком честна с собой, чтобы понимать, что прежде уже пережила одно горе. Переживет и... другое. Наверное.
Надеюсь.

Буран, ты ведь... не слышишь меня уже давно. Ты сам говорил, что Львинозвезд отпустит меня. Отпустил. И ты отпустишь, а я слишком молода, чтобы присоединиться к тебе в Звездном племени. Я хочу жить, Буран. Я живая, я вольная, я воительница, и предки это знают! И я наконец выросла настолько, чтобы принадлежать самой себе. Я люблю тебя, Буран.
Но я буду жить дальше.

И все же Ручей немного обманывала себя. Любая мысль, подобная этим, приносила глашатой неприкрытую боль. Она все понимала, она тосковала, и в новой должности смогла немного забыться. И даже - ожить.
Смогла.
Ведь я - воительница.
Подбородок слегка приподнялся, и серая уверенно сощурила глаза. Без флирта, откровенно, честно.
- Когда-нибудь. Смогла бы.
Голос твердый, неожиданно уверенный.
- Никогда больше я не буду принадлежать никому, Желудь. Я - воительница, я глашатая Речного племени, - синие глаза распалялись.
- Это прозвучит неуместно, но, несмотря на все мои потери, я наконец стала целостной. Я больше не позволю предкам забрать у меня хоть кого-нибудь, потому что отныне для меня нет никаких половин. Есть я, сама у себя, целостная, настоящая. И тебе придется стать согласным на это, потому что с этих самых пор я никогда и никому не позволю сделать себе больно.
Вырвалось.
Искренне, из-под самых болючих ран. У нее забрали двух любимых, которыми она жила. Никогда впредь Ручей не станет жить кем-то, ведь этот "кто-то" для неё - Речное племя.
Она будет кошкой, живущей по законам племен. Воительницей, прославленной боем и мудрыми решениями.
И теперь именно во власти Ручей стать - или не стать - кому-то подругой. Отдушиной и наслаждением.
Потому что я принадлежу только себе.

Теперь Ручей смотрела на Желудя. Не было флирта. Не было каких-то романтических поползновений - были два предельно честных кота, два воителя, раскрывших душу, готовые к чему угодно: нападению, насмешке, отрицанию. Ручей не могла описать гамму своих эмоций, но среди них точно закралась нотка сомнения и страха, что сейчас самец все воспримет не так.
Или что он расправит крылья, засияет, разойдется в романтических речах, и испортит все, потому что серая совершенно не была готова к подобному.

Она еще слишком плохо понимала себя, и точно знала, что именно сейчас ей нужно вылечить себя самой. Не с помощью какого-то другого кота, не латая дыры новым возлюбленным - глашатая и на шаг не подпустит к себе Желудя, пока не будет уверена, что полностью исцелилась сама, как полноценная личность, как воительница Речного племени.
А там... там будет видно.

Желудь был ей близок по духу. Его простота, его манера "рубить с плеча", его честность и какая-то грубость, присущая истинному вояке, подкупала, выдавая в нем истинного самца и соплеменника, который невидимым щитом всегда был где-то неподалеку. Да, Ручей стала замечать это - особенно в ту пору, когда снова осталась с разбитым сердцем. Она замечала присутствие бурого лишним, чужеродным, раздражающим - и этой злостью воительница лечилась, отвлекалась от боли на раздражение, и постепенно закаляла собственный характер. Похоже, Желудь действительно был готов быть рядом, и только сейчас Ручей впервые и полностью осознала, что этот воитель, кажется, и вправду увлечен ей.
Ведь не каждый кот захочет иметь с ней дело после услышанного. Такого правдивого, даже эгоистичного.

— Быть может, — хриплый голос речного заставил кошку вздрогнуть, — У нас разное понятие любви. Мне не нужна половина, не нужна та, что будет слепо следовать за мной.
Серая молчала, давая ему сказать.
Лунка медленно покрывалась тончайшей корочкой льда.
— Мне нужна та, с кем я буду на равных. И я не стану лезть, если ты сама этого не захочешь. Мне важно, чтобы ты была счастлива. Плевать со мной или нет.
Ручей наконец оттаяла. Слабо улыбнулась, закрывая глаза, и медленно выставила вперед лапу, ломая образовавшийся лед.
- Я буду. Обещаю.
И на сей раз она обещала самой себе.

Чуть более рассеянно, но кошка все-таки вытащила сначала одного окушка, а после - другого. Вкус рыбы раздразнил нёбо, и речная с жаром, даже голодом умолола целую рыбину, почти не почувствовав ледяного вкуса.
- Предки, это прекрасно, - чуть не застонала глашатая, вцепившись в полосатую рыбу когтями. Хищница, не иначе.

Ручей жадно хватала, почти заглатывала кусок за куском, набивая желудок самой излюбленной пищей. Срывая с хребта свежее рыбье мясо, серая рисковала уколоться пару раз об острые плавники, но доставучий голод голых деревьев и тоска по истинно речному рациону делали свое дело, и кошка уминала рыбу со страшным аппетитом.
Лишь только хорошенько обглодав скелет глашатая успокоилась, с явным и сытым довольством облизывая мордашку. Ну, до сытости, конечно, не хватало еще рыбешки или две, но даже сейчас такая рыбина была самым настоящим подарком. Даже настроение поднялось.
Желудь склонился над своей лункой, и синеглазка поспешила обойти свою, чтобы тень не падала на местечко, куда рыбы обязаны поднятья подышать. Застыв изваянием над прорубью, кошка занесла лапу, двумя точными ударами выбивая сначала одного окушка, а потом - даже мелкую щучку, немногим больше окуня. С урчанием счастливого оруженосца прикончив добычу, воительница поморщилась: раны, конечно, заживали, но недостаточно быстро. Поведя плечом, она с удовлетворением отметила улов соплеменника.
— Славный улов у нас сегодня вышел, — шумно потянул носом Желудь под оценивающим взглядом Ручей. Конечно, она оценивала его достойную добычу, — Котят полная детская, не уверен, что они все пробовали рыбу. Негоже, чтобы речные коты росли на мышах.
Кошка весело сморщила переносицу.
- Зато дай только попробовать рыбу, за уши не оттащишь. Придется опять морозить лапы, но, предки, оно того стоит, - обнюхивая окуня, кошка довольно ухмыльнулась.
- Хорошо, что Уклейка окотилась. У них с Форелью славные малыши, целый выводок. Племени нужны новые воители, что-то наши королевы не спешат, - цокнула языком Ручей.

Ручей обнюхивала добытых окуней, когда Желудь снова заговорил с ней:
— Видел что Ласка снова сблизилась с Плющевиком, может они снова подарят племени котят? Кто знает, — он хмыкнул, и серая удивленно, словно услышав новость впервые, подняла голову. Переносица ее сморщилась, и было заметно, что глашатая глубоко задумалась.
- Плющевик, - словно пробуя имя на вкус, с сомнением пробормотала глашатая, - удивительно. Мне казалось, что они... впрочем, не важно. Лишь бы оба были счастливы, - оставив свои сомнения по поводу друга Ласки и постоянно оберегавшего её Лебедя, Ручей пожала плечами, но призадумалась крепко: Ласка была невероятно близка Ручей как подруга, с которой они коротали дни в детской, воспитывая котят. Помощь и опыт любимой всеми королевы был бесценен, и если в её жизни происходят такие масштабные события, Ручей хотелось бы быть их частью - не как глашатая, а как подруга.
— Или молодые воители подсобят в этом. Надеюсь только, что Черника ушла не нося никого под сердцем.
Внезапная теория Желудя заставила кошку занервничать. Живот свело, к горлу подкатила тошнота, и она потрясенно прижала уши.
- Нет, - неверяще пробормотала воительница, лихорадочно бегая взглядом, - нет-нет, - уже увереннее мяукнула она, помотав головой.
- Не верю. Она бы не ушла. Не смогла бы.
— Или Созвездие с Карпозубом обзаведутся потомством, с такой глашатай она спокойно может отдохнуть луну-другую, — он качнул хвостом, и воительница закатила глаза.
- Предки, Желудь, с каких пор ты такой сплетник, - беззлобно усмехнулась серая, принюхиваясь к лунке. Может, еще рыбешка-другая попадется? В лагере будут рады.
— Как ни крути, в плане семьи кошкам у власти значительно тяжелее, чем котам.
- Да, - простовато пожала плечами Ручей. У нее были самые замечательные котята, и видеть, как они растут - отрада для их матери. Новость о том, что ей предстоит занять пост ушедшего Бурана, удивила кошку, и сама для себя Ручей решила что, наверное, с нее хватит котят.
Впрочем, она никогда не могла быть категорично в чем-то уверена.
- Благо, в племени полно замечательных кошек. Я надеюсь, Дымка когда-нибудь порадует племя своими малышами, - с теплотой улыбнувшись при мыслях о сестре, Ручей качнула хвостом.
- Идем в лагерь, пока рыба не обледенела. В племени будут рады, - не теряя теплоты при мыслях о сестре, серая не менее тепло улыбнулась Желудю. Жизнь, кажется, налаживалась, и Юные Листья были не за горами.
А в зубах пестрела свежая рыба.
Это ли не счастье?..

*конец разрыва*