Охота совершенно не шла, и когда мимо лап скользнула очередная полевка, скрывшись в норе, палевый кот мог лишь поджать губы и проводить вторую упущенную добычу взглядом. Ему не везло, и единственный, на кого он мог свалить вину за свои неудачи, был он сам. Самокритичный взгляд на мгновение уперся в лапы воина.
— Конечно.
Другого ответа он и не ожидал. По крайней мере, не от Ласточки. Поднимая голову, он молчаливо скользнул взглядом по черно-белой фигуре воительницы, что плотно сжимала в пасти пойманную тушку белки.
Да, Ласточка определенно не была похожа на кошку, что была бы готова провести всю жизнь в детской: еще не успев выпустить котят в свет, она сражалась бок о бок с остальными воителями, отправилась изведывать новые территории, и даже сейчас показывала — она ничуть не потеряла форму.
Не отметить этого старший воин не мог. Не мог и мысленно не сказать, что племя должно было гордиться такой воительницей, как она.
А самому Одуванчиковому оставалось лишь проводить взглядом воробья, что взмахнул крыльями едва ли не перед его носом.
Ему точно не везло.
Или же он просто не умел охотиться (что совсем не радовало).
— Я уверена, вы с Проталиной поладите.
Кивок.
— Проталина способная ученица, не думаю, что с ней будут проблемы, — "Главное не выпустить из лап", — И ей есть в кого идти.
Бирюзовые глаза в очередной раз останавливаются на соплеменнице. Проталина действительно была похожа на нее. И хотелось верить, что она пойдет по стопам матери.
— К слову, как у вас обстоят дела с Волчехватом? — интересуется Одуванчиковый, параллельно вслушиваясь в окружение (только теперь добыча и не думаем высовывать нос), — Я не слышал о нем с самой битвы с Речным племенем.

----> из лагеря *ночью, не встречаясь с другими)

Ближе к вечеру, когда тренировка с Морошкой подошла к концу и Львиногрив отправил восвояси, он, предупредив дозорных о ночной прогулке, ушёл в лес. Воин точно знал, куда ему стоит идти. Это место хранило воспоминание, от которого у него до сих пор больно щемило в груди. Чуть ли не рысцой он ринулся туда, не чувствуя под лапами травы, будто летя. Поющей ручей - это всё, что у него осталось в напоминание от неё. И всё-таки, грозовой не понимал, что именно это было: дружба? заинтересованность? или только-только зарождающаяся влюблённость, которая ему, как он думал раньше, была не присуща. Не мог сам себе Львиногрив ответить на вопрос, чем именно так зацепила его хромоножка-ученица из племени Теней. Он волновался о ней, но не в патруле, не где-либо ещё её не видел. И с нетерпением ждал следующего Совета, желая узнать у её соплеменников, что же случилось, если сама Комета не расскажет.
«сильная. была ли она сильная?.. хрупкая. хрупкая и сильная. так бывает?» Он нахмурился и замедлил шаг, когда вдалеке показался поющий ручей. Такое сочетание нежности и мужества просто поражало его. Львиногрив привык считать, что всегда бывает только что-то одно. Возможно, именно поэтому Клюковка так его манила к себе? Хотелось узнать её поближе, понять, какие ещё тайны она скрывает за своей стеснительной натурой. Наверняка то, что там хранилось, поразило бы его. Не было таких в Грозовом племени. Или ему казалось, что не было. Львиногрив приблизился к ручью и, склонив голову, прошёлся языком пару раз по водной глади, утоляя жажду. Хвост от воспоминаний заходил ходуном и он, щурясь, всматривался в темноту будто в надежде увидеть огненно-рыжую шерсть теневой ученицы и его - золотисто-рыжую. Пусть и понимал, что такого точно не повторится.

- И зачем ты идёшь за мной? - бросил он неожиданно куда-то как-будто в пустоту, не оборачиваясь. Но точно зная, что позади него, в тени, кто-то есть. Почувствовал это, когда замедлил шаг практически у самого поющего ручья. - Лес ночью опасен для маленьких учениц.

Львиногрив действительно почувствовал негодование, и пусть последние слова звучали как привычные для него шутки, в голосе отражались стальные натянутые нотки. Ему не нужна была сейчас чья-то компания. Наконец, когда шпионка вышла, воитель всё-таки обернулся к ней. Воину не хотелось как-то пугать или тем более ругать Маковку, однако её любопытство сейчас его как никогда раздражало.

Отредактировано Львиногрив (13.05.2021 02:35:32)

в разрыв --->

- И ничего и не за тобой.
Впервые, наверное, Маковка позволила себе возразить, не согласиться - и все-таки уши предательски прижались к макушке. Признаться, трехцветка уже не впервые ищет уединения: ее наставница приобрела статус королевы, и несмотря на то, что с Рябиной они поладили, черепаховая ученица нет-нет, да и ощущала себя брошенной.
Снова.
Вот и оттачивала свои охотничьи навыки. Не хотелось сплоховать перед новой наставницей, перед отцом, у которого теперь дочерей еще на четыре больше - а ведь она, Маковка, когда-то была единственной. Маленькая среди братьев, любимица, баловница. И несмотря на то, что котята у Иволги и Смерчезвезда вышли самые прелестные и Маковка полюбила сестер всей душой, как-то все равно ощущалась... оторванность от семьи.

Правильная оторванность. Все-таки, семья - это племя. И все прочие связи должны быть меньше, и их нужно не рвать, а ослаблять. Отдаляться.
Сама по себе.

- Я вышла на охоту. Мне не спалось, - тихонько буркнула кошечка, которая минутой ранее заприметила золотистую шерсть соплеменника. Молодой воитель имел куда больше прав выходить в одиночку, но сейчас, когда Грозовое племя зажило спокойно, Маковка и сама решилась на такую дерзость.
- А ты здесь... чего? - качнув носом на бурчащий ручеек, негромко поинтересовалась трехцветка, перемявшись с лапы на лапу.

— А ты храбрая. Ночью и без друзей, без взрослых, — протянул молодой воитель, и Маковка как-то нехорошо переденула щуплыми плечиками, поежилась от желания поскорее убраться подальше. Львиногрив оставался для нее как недостижимым притягательным идеалом, так и закрытым, неясным соплеменником, который ужасно манил и отталкивал одновременно.
Или по настроению.

— Гуляю, — небрежно пожал плечами грозовой воин, и Маковка рвано дернула ушком, коротко насупившись, — Мне тоже не спалось.
Золотистый явно (или не очень?) давал соплеменнице понять, что она либо вмешалась в его планы, либо попросту...
Догадка мелькнула в голове кошечки, тут же отразившись в потухших глазах.
О...
— Возвращайся-ка ты обратно в лагерь.

- Потому что ты ждешь кого-то еще, да?

Конечно. Легкий ветерок, теплая ночь, звезды. Маковка почти заскулила от горького осознания, что ее товарищ наверняка ждал здесь другую кошечку.
Вихрелапку, конечно же.
Или Сороку?.. Нет, точно-точно, Вихрелапку.
Вот и прогоняет меня.

Вопрос как-то сам собой сорвался у Маковки, и она бы удивилась, узнай, как точно и одновременно мимо попала ее догадка. Медленно выдохнув, кошечка замерла на мгновение, осознавая и проживая внутри горечь одиночества, опять. Братья были рядом и одновременно отдалялись, Смерчезвезд завел новую семью, наставница стала королевой, и все-все понемногу отдаляются, живут своими жизнями.
Вот и Львиногрив теперь.
А я напридумывала уже. Что мы с ним... друзья.
- Я пойду, - ответила Маковка чуть более хмуро, чем обычно, даже как-то непривычно для себя отрезала. Мол, не тебя я, Львиногрив, послушалась, а сама так решила.
И рвано отвернулась.

Маковка почти развернулась: даже передняя лапка зависла в воздухе, остановив ученицу на обороте. Львиногрив заговорил, и ушки предательски повернулись в его сторону.
— Да... но этот кто-то вряд ли будет когда-нибудь снова здесь, — пробормотал бесцветно ее соплеменник. — Можешь оставаться, если ещё хочешь.
Такое безразличие, болезненный замерший вид и потухший взгляд воителя заставили Маковку эти самые предательские уши прижать и застонать в глубине души.
Ну конечно.
Не совсем она поняла, конечно, почему Вихрелапка вдруг не сможет сюда придти, все-таки целители совсем уже ее на лапы поставили, но легче как-то не становилось.
И, конечно, оставаться не хотелось. Так же сильно, как хотелось побыть еще хотя бы минуточку.
— Ладно, признавайся, предводительская дочка, у тебя тоже с кем-то здесь должна быть встреча? - голос златогривого заставил ее дернуться, вывел из раздумий, и трехцветка нервозно качнула хвостом.
- Не переживай, Смерчезвёзду я твоего друга не сдам, — грустно улыбнулся воитель, и если бы Маковка могла бы - покраснела.
Друга?
- У меня не... - и запнулась, прикусив язычок. Быть может, самое мудрое ее решение, необычайно взрослое, молнией промелькнувшее в мыслях: а пусть думает! Пусть думает, что она, Маковка, тоже ждет здесь кого-то!
— Или ты из-за... — он помедлил, - ... из-за его новой семьи такая потерянная? Иди сюда.
- А?
Золотистый хвост совершенно неожиданно охватил ее со спины, качнулся на правый бок, и кошечка инстинктивно вжала плечи, съежилась и подалась левее, крайне нелепо вжавшись в широкое плечо Львиногрива.
А потом, как ошпаренная, подалась обратно, правее, в объятия роскошного золотистого хвоста.
И замерла, как птичка в объятиях змеи. Даже забыла, о чем они говорили.
- Я не потерянная, - как-то неубедительно пробурчала тонколапая ученица, каждой шерстинкой ощущая широкие прикосновения хвоста Львиногрива. И что это он удумал? Надо же, как умело... обнимает.
Его запах окутывал и совершенно путал мысли испуганной девчонки.
- Все хорошо, - добавила Маковка, плечом еще ощущавшая плечо Львиногрива, в которое она так нелепо ткнулась. И замерла вот так, глядя на самца чуток исподлобья: думать не хотелось, что он бы куда охотнее обнимал своим роскошным хвостом какую-нибудь другую грозовую ученицу.

Трехцветка почувствовала, как жарко стало в прорезавшейся между ними тишине. Замерев, как пташка перед змеей, Маковка и шевельнуться боялась, по-девичьи жала плечи и взволнованно обворачивала себя хвостом, прикрывая дрогнувшие лапки. Львиногрив как-то умолк, словно бы присматривался к ней, и дочь Смерчезвезда только изредка, искоса и мельком ловила эти взгляды.
Смешная, юная, наивная.

Где-то понемногу она смогла, наконец, немного расслабиться. Тонкие плечи чуть опустились, дыхание стало медленнее и глубже. Что-то совершенно необычайное творилось, искрилось в воздухе, и Маковка просто молчала, опасаясь что-нибудь напортачить. В конце-концов, рядом сидел Львиногрив, и ни один другой кот не заставлял ее так волноваться, нервничать, вздрагивать.
Маковка даже чуть присмирела, как вдруг...
- Предки! - вскрикнула она, чуть припав к земле. Огромные зеленые глаза уставились на нечто, пожравшее луну и погрузившее лес в такой мрак, какого даже в новолуние не бывало. Ученица задрожала всем телом, во все глаза глядя на чудо - или проклятие?
— Не отходи от меня, — да за все мышки на свете она не посмела бы отойти от него, ощущая, как внутри завязывается огромный узел страха. Холодный, жгучий. Впервые Маковка ощутила такой ужас перед самой первой грозой, еще котенком, и сейчас она снова ощутила себя ничтожным муравьишкой перед великими предками, — Это знамение?..
- Да... да, наверное... ох, Львиногрив, - Маковке стало так стыдно за свой страх, что она, не удержавшись, еще чуток прильнула боком к боку златогривого, осторожно заглядывая ему в морду: не пристыдит ли он ее за такое проявление страха перед могуществом куда большим, чем могла себе представить Маковка?

► номинально из лагеря

Дождливый вечер, возможно, был не лучшим временем для охоты, но воителям выбирать не приходится. Племя хочет еды всегда, и они - часть этого племени, а потому Рябина вовсе не унывала, в достаточно бодром темпе подбегая на шум ручья. Тот набрал воды со всеми этими дождями.
— Уже хорошо, — она кивнула Одуванчиковому, с которым и выбралась на охотничий патруль по собственной воле, на весело бурлящий поток. — Хотя засуха в эти Зеленые Листья не будет нам грозить.
Единственное, что в подобную погоду угнетало трехцветную, так это состояние ее прекрасной длинной шерсти. Та на животе уже успела порядком промокнуть и сваляться, что означало долгое вылизывание по возвращению в лагерь. Однако об этом воительница подумает потом.
— Думаешь, много наловим? — потянув носом влажный воздух, она уловила лишь слабые отголоски запахов дичи. Все смывало водой. Впрочем, кой-какие шебуршания в стороне были слышны, и потому кошка вздернула пушистый хвост в воздух и направилась на звук, по пути припав к земле в привычной, как дыхание, охотничьей стойке.
Она и не потребовалась - с деловитым писком мышь ускользнула в высокую траву, словно ее и не было. Рябина раздраженно тряхнула головой, проморгалась от мелких капель, попавших в глаза.
— Ну, что я и говорила.

Одуванчиковый был привычно тих и сосредоточен, но видно, что дождь выбил из колеи и его. Намокший, воитель что-то недовольно бурчал себе под нос, хотя со словами Рябины он и согласился.
— Все, что мы в такую погоду поймаем — это грязь, — с надеждой разглядывая небо, воитель заметил ее промах, да и сложно такое было пропустить. Печально вздохнув, она была вынуждена согласиться. Отряхнулась, разбрызгав ту самую грязь и мелкие капельки по сторонам, и недовольно добавила:
— Я ее уже порядком наловила. Как видишь.
Предложение найти местечко посуше и переждать кошка приняла с энтузиазмом - довольно закивала, глаза загорелись огоньком, что прежде едва не погас от потоков воды с небес. Она с готовностью двинулась вдоль ручья, припоминая, что где-то недалеко есть груда камней, и там, помнится, один так славно выступал в роли навеса...
— А, вот и он! — довольно воскликнула Рябина и поманила хвостом соплеменника, углядев тот самый камень в нескольких прыжках от них. — Погоди-ка... чую землеройку.
Та почуяла - или услышала? - пеструю первой. Рябина и приблизиться не успела, что там говорить об успешной ловле. Раздосадованная, она присоединилась к Одуванчиковому в их временном убежище, но долго не расстраивалась. В голову полезли интересные мысли, и вот воительница лукаво глядит на кота, а глаза хитро щурятся.
— А расскажи-ка мне, Одуванчиковый, ты себе даму по сердцу до сих пор не нашел? — увы, но как даже временное увлечение, Рябину он не интересовал - не в ее вкусе выдался, но она никогда не прочь полюбопытствовать и построить глазки. Чем и занялась от скуки.

— Не-ет, ничего ты не пропустил, — беззаботно отмахнулась в ответ на замечание Одуванчикового воительница и коротко рассмеялась. — Но я внимательно приглядываюсь к тому, чтобы это исправить. Так-то.
Казалось, в племени не так много воителей осталось, с кем у Рябины в то или иное время не случалось хоть кратковременной, но симпатии (чаще всего невзаимной, но пушистую это мало волновало). Однако она не сдавалась, чувствуя в последние луны, как вновь от одиночества начинает скучать и поглядывать по сторонам.
Ей как-то раз в голову пришло поискать в других племенах, но трехцветная была слишком верна Грозе и своему брату, чтобы вот так преступать  закон и следовать за своими хотелками. Одно дело - крепкие чувства, большая любовь. Другое - мимолетные глупости. Воительница сама не заметила, как задумалась и вперилась взглядом куда-то позади Одуванчикового, напрочь выпав из реальности.
— Ты не подумай, что я тебя соблазняю, — тепло улыбнувшись, она тут же мысленно хлопнула себя по лбу и округлила в извинении глаза, неловко дернув плечами. — И не подумай, что ты вдруг можешь быть недостаточно хорош для меня. Просто... ты серьезный, Одуванчиковый. Мне кажется, если тебе и нужен кто-то, то это кошка с заделом на семью и все такое... О, гляди, дождь прекратился! — высунув наружу любопытный нос, она с удовольствием отметила, что с темнотой вместе пришла вечерняя прохлада, но капать с неба перестало, и ручей все же не вышел из берегов.

— Боюсь, таким кошкам не нужен уже я, — в голосе Одуванчикового звучало какое-то печальное смирение со сложившейся ситуацией, и Рябине его стало отчаянно жаль. Вот только жалость - вовсе не то чувство, которое стоит проявлять по отношению к своим соплеменникам, тем более - к этому старшему воителю. Она запрятала ее подальше.
— Ну и дуры, значит, — с короткой улыбкой брякнула она и выскочила наружу из убежища, ощущая остаточные капельки дождя на своей шкуре, да и тех было немного.
— Давай попробуем еще, — бодро двинув в сторону берега, она скоро услышала недовольное птичье чириканье, а после и увидела его автора - воробья, что пытался напиться воды из небольшой лужицы на земле. С ним, увы, ей вновь не повезло - ушел буквально из лап, мазнув по носу крылом и оставив острый запах мокрых перьев вокруг.
— Да чтоб тебя! — снова раздраженно рыкнула воительница, обернувшись на Одуванчикового - заметил ее очередной провал или занят своей охотой? Вроде как не наблюдал за ней пристально, а то от неловкости ситуации она начинала раздражаться почем зря. В таком взвинченном настроении только охотой заниматься. Всех распугаешь и вернешься с пустыми лапами. Рябина была хорошо знакома со своим темпераментом, а потому подышала, успокаиваясь, и примерилась к вынюханной дичи в окружающих кустах снова.
— Такое чувство, что я разучилась охотиться напрочь, — вернулась из кустов к Одуванчиковому с пустой пастью и новой волной недовольства, буквально источая его из себя.