— Плохим охотникам нужно держаться вместе, - в ответ на слова Одуванчикового Рябина согласно хохотнула и покачала головой. Идея неплохая, да и с пустыми лапами возвращаться - сомнительное мероприятие, но небо вновь заволокло облаками, что вот-вот грозятся пролиться дождем.
— Можно, да не думаю, что будет в этом какой-то толк. Мы пытались сегодня не раз, но дичь ускользает из лап, а в племени найдутся и другие дела, — воительница покачала головой, стряхнула подергиванием плеча с него листик, упавший с дерева. Ветер тоже поднимался, а вот солнце наоборот, заходило за верхушки деревьев, оставляя лес в полумраке.
— Давай-ка возвращаться. Никто нас не осудит, — она улыбнулась соплеменнику, неторопливой трусцой направившись в сторону лагеря. Шерсть на лапах и животе вмиг промокла от все еще покрытой каплями травы, и Рябина просто мечтала о сухой и теплой воинской палатке и своем уютном гнездышке из мха.
— К тому же, мы с тобой неплохо провели время - поболтали, размялись... Такие дни никому не повредят, как думаешь? — она надеялась, что настроение Одуванчикового не совсем уж плачевное. Да, после их разговора он выглядел особенно задумчивым, но то ему было свойственно. Такой вот вид. Так что сильно заморачиваться из-за состояния кота она не стала, споро переключившись на другие мысли.

► лагерь, закрытие разрыва

палатка целителя, лагерь >>>

- Уверен, что всё в порядке? - как бы её не раздражала заносчивость сына Смерчезвёзда, Бражница все-таки обязана была поинтересоваться его самочувствием. Просто так к ней в палатку не приходят, особенно юнцы. Да они себе скорее откусят зудящую лапу, чем придут к целителю и согласятся денек походить с припаркой.
- Выбери пару каких-нибудь лопухов покрепче, чтобы удобно было нести травы в лагерь, - целительница махнула хвостом в сторону лопуховых зарослей, когда впереди послышался плеск поющего ручья. Доверять Шумолапу собирать травы она не собиралась - пусть хотя бы с лопухом справится.
Травница остановилась, пытаясь восстановить дыхание и осматриваясь. Усталость накрывала с головой, и в сумерках уже сложно было разглядеть хоть что-то, но взгляд кошки всё равно зацепился за цветущую пижму. "Пижма, обязательно. Календулу бы ещё к ней". Но за ноготками нужно было идти на опушку или к песчаному оврагу - на такой подвиг Бражница была не готова сегодня. Завтра - обязательно. Вместе с Орехом, подальше от лагеря, чтобы никто не слышал, как она будет отчитывать напарника.
Поначалу травница неосторожно обрывала пижму, но потом, когда горький сок въелся в язык, на пару мгновений замерла, выдохнула и продолжила уже более размеренно и спокойно.
- Неужели помогать в сборе трав менее увлекательно, чем менять подстилки и травить блох у старейшин желчью? - Бражница не удержалась от недовольного тона, аккуратно складывая пижму в один из лопухов, принесенных Шумолапом. Пускай расскажет, чем ему так не нравится помощь целителям. Следующими на глаза попались сочные стебли хвоща у самой воды, и Бражница сразу направилась к ним.

- Белый Кашель может прицепиться и в разгар Зелёных Листьев, - тут же ответила Бражница и на несколько секунд задержалась взглядом на морде оруженосца. - Если ночь выдалась прохладная, а в палатке сквозняк, можно запросто заболеть, просто лежа в крайнем гнезде.
Близились холода, и рисковать получить целую палатку больных Кашлем, пусть и пустячным Белым, Бражница не хотела. Целительница ненадолго оставила собранные травы и ещё не до конца подготовленные к перемещению стебли хвоща и направилась чуть ниже по течению. Там, она хорошо помнила, раскинулся старый большущий куст бузины, возле которого они с Орехом постоянно пополняли запасы этой ягодки. Урожая с него хватало, чтобы практически полностью обеспечить Грозовое племя этим лекарством.
- На, вот, пожуй парочку, - травница аккуратно перекусила стебельки ягод и положила перед Шумолапом. - Поможет от боли в горле, но палатку всё-таки проверь на наличие щелей.
Как ни в чем не бывало Бражница вернулась к сбору хвоща и умело завернула сочные стебли во второй лопух. Пока Шумолап с важным видом рассуждал о том, как необходимо тренироваться ежедневно и еженощно, чтобы приблизить посвящение в воители, целительница и ухом не вела и продолжала наполнять уже третий лопух тысячелистником.
- Так иди, оттачивай, - Бражница фыркнула, резко поднимая голову и глядя прямо на Шумолапа. - От вас, воителей, больше толку и нет, да? - кошка вопросительно изогнула бровь. - Надо много-много махать лапами, и тогда всё у племени будет замечательно. А о чём там говорится ещё в Воинском Законе, м? - Бражница состроила нарочито задумчивую гримасу. - Кажется, что-то о словах предводителя, защите котят, заботе о стариках? Защита чести племени - это очень важно, но я думала, что оруженосцев учат ещё и тому, как важна взаимопомощь между всеми соплеменниками.
Бражница пренебрежительно дёрнула ухом.
- На настоящих воителей всегда можно положиться, именно поэтому я ни разу не слышала отказа, когда просила кого-то помочь мне со сбором трав. Которыми, кстати, я буду лечить последствия защиты племенной чести, - Бражница ловко завернула лопух с тысячелистником и довольно оглядела все свёртки. - Но ты, конечно, можешь идти, я понимаю, что подготовка к следующей битве очень важна. Я смогу донести всё сама.
Взгляд кремовой кошки остался беспристрастен, и она осторожно подхватила в пасть первый лопух. Ей не впервой было пополнять кладовую самостоятельно, а уж от компании заносчивого оруженосца отказаться было не так и сложно.

- И я здесь, с твоими очень важными травами, которые очень нужны и совсем некому нести!
Бражница беззвучно хмыкнула. Шумолап упорно продолжал высказывать пренебрежение, но вместе с этим не думал и шелохнуться в сторону лагеря, чтобы стряхнуть с себя эти ужасные обязанности. Не лентяй и не олух, всего лишь кот с ужасным характером. Впрочем, Бражница и сама была не подарок.
Целительница позволила оруженосцу взять часть ноши и быстрым шагом направилась обратно к лагерю. От сына Смерчезвезда волнами исходило раздражение, и Бражнице сложно было не обращать внимание на его громкое дыхание. "Не поверю, что на тренировках с наставником он не находит к чему придраться".
- И вообще. Ты у меня даже не попросила помощи в сборе трав, я же здесь только для того, чтобы потаскать эти лопухи до лагеря.
- Будь уверен, никогда и не попрошу, - процедила Бражница и закатила глаза, но Шумолап, шедший чуть позади, вряд ли это заметил. - Это требует на порядок меньше усилий, чем переноска набранного в лагерь.
Бражница не любила просить помощи, а если уж приходилось, то все просьбы звучали в командном тоне, но ещё никто ни разу не возмутился тем, что от него потребовали слишком малого. Пожалуй, такое Бражница могла замечать лишь за собой, в юности, когда Орех поручал ей обрабатывать пустячные царапины, в то время как сам занимался чем-то по-настоящему сложным и кропотливым. Целительница скосила задумчивый взгляд на оруженосца.
- Лопух оставь у входа и свободен, - сухо мяукнула Бражница сквозь сжатые челюсти, когда впереди показалась ежевичная стена лагеря. "Лучше бы и правда пару раз сходила одна".

>>> лагерь, закрытие разрыва

Начало игры
Лагерь -> Поющий ручей

— Сегодня чудесная ночь, правда? — вот, как начался разговор между Снегирём и Щелкуньей. Впервые за всё время их прогулки — настоящие слова со стороны юной воительницы. Не намеки и не стеснительный шепот. Возможно, даже повод для гордости при разговоре с тем, кто столь выводит из равновесия Щелкунью.
Она продолжила:
— А рассвет будет еще лучше, я это чувствую. Рассветы после полнолуния всегда красивые: звезды тускнеют, небо яркое-яркое, красное или золотое, вокруг тишина... Уже не терпится. - увидеть такой рассвет. Да, не терпится увидеть, договорила она про себя, поняв, что совсем запуталась в словах и, главное, запуталась в себе.
Мимолётная нужда в компании теперь казалась навеянной. Будто не Щелкунья позвала Снегиря на этот ночной патруль, а кто-то совсем другой. В груди настойчиво звенело чувство, что её заставили сюда пойти. Может, кто-то попросил её? Может, Снегирь первый обратился к ней с предложением пойти вместе? Щелкунья рылась в памяти и не могла найти ответа. Но так странно думать, что она позвала его и он согласился. Вот так просто — согласился и идет вместе с ней проверять... как она сказала тогда? границы?
Дело в том, что слухи о пожаре на территории племени Ветра не давал ей покоя. Что, если огонь доберется до нас? Спалит деревья? И будет в лагере, в палатках... — вот, что за мысли мучили воительницу. И вот, подчинившись мимолётному порыву, она оказалась здесь. Щелкунья и Снегирь, идущие бок о бок по лесу. Странная компания.
Говорить им, кажется, не о чем.
Щелкунья подняла глаза наверх. Она вздохнула. Облачко пара поднялось над её макушкой и улетело наверх, куда-то в небо. А небо имело тот особенный цвет, который бывает только при полной луне. Цвет этот, всегда казавшийся Щелкунье неприятным, был смесь серого, голубого и карего, светлеющий к горизонту и наливающийся свинцом к "куполу" небосвода. Деревья казались совсем черными. Как стрелы, они тянулись вверх, разрезая темно-синее полотно на множество неаккуратных клеточек своими ветками, листьями и стволами. Всё это рябило в глазах.
То ли шел мелкий, неуловимый для глаза дождь, то ли лежал туман - она не знала. Но ей было тяжело идти, будто нужно было пробираться сквозь болотную воду. Шерсть казалась мокрой и грязной, как бывает после дождя. На сердце было нелегко.
Может быть, это и так,— думала Щелкунья. Признаться, ей казалось, что глаза Снегиря прикованы к ней, и оттого ей становилось неловко. Она не привыкла к вниманию с чьей-то стороны (даже, если ей просто казалось) — Снегирь мой... товарищ. Соплеменник. Мне нечего волноваться о нём, так? Я чувствую себя комфортно в его компании. Об этом не может быть и речи. А вот.... Она всё пыталась убедить себя в чем-то. Получалось из лап вон плохо, но она говорила себе: волноваться не о чем, Снегирь отличный кот, ты просто волнуешься из-за огня - и становилось легче.
— Чувствуешь в воздухе...? — спросила она, остановившись и подняв нос повыше - Что-то такое тяжёлое, я не могу описать, как... предчувствие? Чего-то нехорошего, злого.
В следующее мгновение она остановилась, не успев сказать всего, что крутилось на языке. Так вот он... какой - то ли подумала, то ли прошептала она - Огонь.
С того места, где стояли Снегирь и Щелкунья, был слышен легкий треск огня и чувствовался горький запах пепла. Видимо, ветер принёс это с пустошей. А пустоши — бескрайние пустоши, едва начавшие желтеть — были черные и тихие. Только у самого горизонта, как флаг вражеской армии, краснело марево пожара, бросая кривые лучи на сожженные поля. Щелкунья отступила на шаг назад и почувствовала под лапами живую, не тронутую огнем траву и взволнованно улыбнулась. Видимо, пыталась спрятать от Снегиря тот страх, которых отчетливо читался в её глазах.
Увидев это, она не знала, что сказать. Слова казались такими неуместными перед лицом трагедии, что случилась на вересковых пустошах. Поэтому Щелкунья обратилась к одному средству, которое еще с детства выручало её, даже в самые беспокойные моменты. Она коснулась Снегиря носом в плечо, чтобы без слов обратить на себя внимание. Говорить было страшно, а знаки... Знаки всегда давали больше спокойствия и ясности, чем любые её стеснительные, тихие слова.
Она кивнула головой на небольшое дерево, накренившееся над поверхностью воды. Одним взглядом она попыталась сказать: Я боюсь быть здесь, но боюсь уходить. Кажется, если я уйду, весь этот огонь перекинется на наш лес. и я буду виновата, что не уследила. Мне очень страшно, но я хочу побыть здесь еще немного. И мне будет спокойнее, если со мной будет тот, кому я верю (даже, если это ты, страшный белоснежный кот). Почему-то она подумала, что он понял это. Такая детская надежда, но... может быть?
Через пару мгновений она была уже на верхушке старого, кривого дуба. Покрутившись немного, воительница уселась на краю ветки, поджидая своего... соклановца? товарища? Она не могла подобрать подходящего названия для него. Никакое из них не описывало ту странную роль, которую играл Снегирь в её жизни и особенно в этот вечер. А называть его "Снегирь" было неприятно еще со времен детства. А называть "отец"...
Её мордочка незаметно дернулась в этот момент, и она очнулась от задумчивости. Щелкунья поняла, что всё это время, спрятав подбородок в шерсти на грудке, она смотрела недвижными глазами в воду, где отражались степные нескончаемые дали и языки пламени. Её сердце ныло - от огня ли, от мыслей о Снегире, она не знала.
Как только белоснежный воин подошел к ней, она отвела взгляд от воды и заставила себя посмотреть на огонь вдали. Впрочем, надолго её выдержки не хватило.
— Мне тяжело смотреть на это, — вздохнула она, опуская взгляд — Не могу даже представить... Их исконная территория, отнятая у них так просто! Нет, не могу...
Она говорила тихо, но на фоне далекого треска пламени её слова резали уши. По крайней мере, так казалось самой Щелкунье. Она вздохнула еще раз.
— Что ты чувствуешь? — спросила она после недолгой паузы.
Затем, с усилием посмотрев на его мордочку (но не в глаза - только на переносицу), решила пояснить, что имеет в виду:
— Они нам не товарищи, я не близка ни с одним из них. Но я так жалею их. Всех: ветряных котят, королев, воителей и оруженосцев. Но это неправильно? — её голос дрогнул, когда интонация поднялась под конец вопроса — Мне интересно, что ты думаешь. Что ты... думаешь?
Вместо последнего "думаешь" она хотела сказать что-то совсем другое, но испугалась своей разговорчивости и совсем замолчала.

вр. разрыв, ном. из лагеря грозового племени >>>
[indent] Юркая, без задней мысли бегущая по своим важным мышиным делам полёвка бурым пятном метнулась прямо перед широкими лапами бесцельно бредущего сквозь местами ещё зеленоватые заросли кустарников да иных стремящихся как можно ближе к солнцу растений и тут же испуганно скрылась в толстых, уже не находящих себе места под землёй и оттого пугающе торчащих над ней корнях одного из множества расположившихся в округе деревьев, но бывалый охотник даже и не заметил всего этого и лишь незатейливо дёрнул треугольным ухом в сторону смешавшегося с общим шорохом тихого писка. Аккуратно, словно бы ступая по ничтожно тонкому, не выдерживающему даже веса, казалось бы, невесомого воздуха и ломающегося от одного дуновения заигравшегося в свои резковатые и теперь, с наступлением сезона Листопада, ощутимо прохладные игры ветерка, шагая по вытоптанной множеством лап предков тропинке и будто бы опасаясь лишнего раза вдохнуть пропитавшийся далекими нотками оседающей на языке горечи и невидимо витающего повсюду серого да белого пепла, белогривый кот неспешно шагал рядом со своей юной соплеменницей и задумчивым взглядом обводил глубоко спящую природу вокруг их небольшого патруля. Этот обычно весёлый, почти всегда болтающий без умолку и не спускающий со своих тонких, выделяющихся на фоне светлой шерсти своей нежной розоватостью губ широких, пропитанных искренностью и по-детскому наивной радостью абсолютно всему улыбок, сейчас, устремляясь вглубь уже давно знакомого и родного леса и по собственной воли уединяясь с той, с кем ему уже давно было пора нормально поговорить, не был похож на самого себя и слишком заметно взрослел прямо на чужих глазах: мышцы по толстой шкурой невольно напрягались каждый раз, стоило лишь какому-то выбивающемуся из общего фона звуку достигнуть его слуха, в желтоватой зелени похожих на стёкла окон в душу уже не светилось прежних озорных огоньков, а чуть выше переносицу пролегла уже ставшая почти постоянной морщинка. Безвозвратно решивший наконец перестать носить те самые розовые очки и видеть окружающий мир в более сдержанных да спокойных тонах, нежели совсем ещё крошечные котята или недавно посвятившиеся оруженосцы, Снегирь с головой окунулся в свой новый непростой путь к ранее никогда незнакомым и совершенно недостижимым вершинам, одновременно с каждым изменением старательно сохраняя глубоко внутри самого себя и боясь потерять тонкую ниточку этой жизненно необходимой связи.

[indent]  Показавшееся слишком сильным и словно бы беспощадно выбивающим из собственного высокого замка самых различных дум, мыслей и размышлений обо всём на этом белом свете прикосновение к пушистому плечу и на мгновение опалившее скрывающуюся под белоснежной шерстью нежную кожу чужое горячее дыхание подействовали для грозового подобно хорошему, моментальному отрезвительному напитку, и старший воитель со слишком шумно сорвавшимся из приоткрытой пасти выдохом спешно сморгнул вдруг накатившую на него задумчивость и с вопросительно изогнутым кончиком хвоста взглянул на резче, чем могло бы быть, замолчавшую Щелкунью. Осторожно, не желая прерывать их на несколько мгновений возникшего глазного контакта и той подобно крошечным росткам будущей крепкой лианы протянувшейся мимолётной связи, скользнув оценивающим взглядом по худощавой фигуре младшей соплеменницы и про себя отметив некоторую схожесть её местами полосатой шерсти с шерстью её с сёстрами матери, кот тут же невольно поджал губы и, коротко мотнув широкой мордой в попытках избавиться от навязчивых тревог, перевёл всё внимание на оказываемые юницей знаки и доносящийся гарью, трескучим звуком ломающихся тоненьких деревьев и беззащитно сгорающих трав последствия разгоревшегося на пустошах пожара. Реальность, порой оказывающаяся настолько близко и безжалостно проникающая в самые глубинки души да сердца, являлась ничем иным, как по истине страшным зрелищем, чьи обычно яркие и зловонные картины не только заселяли собой память, но и одними лишь нотками чего-то неуловимого и неудержимого будили все туманы и дурманящие дымки уже прошедшего прошлого; так, в голове самца невольно всплыли все ещё окровавленные воспоминания истерзанного почти в клочья тельца дочери после злосчастной битвы за Нагретые Камни, и взгляд его тут же помутился, окутался неприятной тьмой горечи. Набатом ударило осознание того, что, чуть не потеряв одну из тех, кому он однажды частично подарил жизнь, и в то же время не став ей настоящим, достойным отцом, теперь он был просто обязан исправить это любым возможным способом.

[indent] — Не смотри, — в широком прыжке приземляясь рядом с замершей то ли от страха, то ли по каким-либо иным причинам Щелкуньей и едва ли заметно морща переносицу от вновь раздавшейся тупой, ненавязчивой боли в задних конечностях, Снегирь почти невесомо коснулся своим боком чужого и уже было открыл пасть для следующего ответа на возникшие у соплеменницы вопросы, как вдруг раздавшийся позади голос привлёк к себе всеобщее внимание. Добродушная, ободряющая и откровенно пропитанная искренней радостью в перемешку с неумелой любовью улыбка неровной лужицей растеклась на губах молодого кота и даже добралась до вздрогнувших тонких усов, когда взгляд зеленоватых глаз коснулся серьёзной и уверенной мордочки вынырнувшей из ночной темноты Вихривейки. — Вихревейка права, Щелкунья. Вражда, границы, распри и споры, что так или иначе преследуют жизнь каждого дикого кота, которому повезло родиться в лесах, пустошах или близ журчащей реки, не сравняться с неизбежной печалью и страхом потери близких и родных. И племя Ветра, оказавшиеся в смертельной западне разбушевавшейся беспощадной стихии, столкнулись со всепоглощающей горечью чьей-то смерти нос к носу: я, к сожалению, уверен, что языки пламени поглотили нескольких наших соседей. То, что тебе жаль их, то, что ты хотела бы им помочь и оказать хотя бы моральную, но поддержку, не означает предательства Грозового племени с твоей стороны, Щелкунья! Это лишь показывает, насколько большое и доброе у тебя сердце, понимаешь? — неторопливо, до последнего не разрывая глазного контакта с подошедшей юницей, развернув собственную мордочку ко второй дочери и в привычной манере пытаясь ту поддержать быстрым подмигиванием да коснувшимся спины кончиком хвоста, воодушевлённо промурлыкал старший воитель. — К тому же, подобные происшествия нередко позволяют котам и кошкам осознать то, насколько неправильно они вели свою жизнь до этого и сколько же всяческих ошибок успели натворить. И в эти моменты, когда дуновение смерти – быть может, даже не их собственной, – следует за ними по пятам, их мировоззрение безвозвратно меняется и после позволяет начать так называемую новую жизнь, состоящую из долгого и сложного пути исправления. Вихревейка, поднимешься к нам? Или мы можем к тебе спустится, нечего рассматривать этот беспощадный огонь.

[indent]Вихревейке хватило беглого анализа, чтобы заметить, что Снегирь был непривычно мрачен. Грозового воителя и по совместительству своего отца юная особа помнила исключительно как легкого на подъем, улыбчивого и искренне любящего жизнь кота. Порой он бывал наивен и отпускал невинные шуточки.

[indent]"Как и все мы", — закончила про себя Вихревейка. Она осторожно потерлась о бок соплеменника. Вот так просто, словно между ними не существовало никаких границ, словно они были настолько близки, что подобное выражение любви было чем-то абсолютно обычным для них. Кошка подняла свои ясные голубые глаза на Снегиря и с теплой улыбкой, склонив голову набок, спросила:

[indent]— Все хорошо? Как у вас с Пепелинкой? — Вихревейка так легко задала столь личный вопрос, точно никогда не знала о том, что такое стеснение в отличие от своей тихой сестры. Тем не менее, в голосе светлогривой было столько участия. Вихревейка и не думала о том, что выяснение отношений Снегиря и Пепелинки нисколько не касались ее. Конечно касались! Ведь они были семьей, а что могло быть важнее нее и племени?

[indent]— Здравствуй, солнышко, — горячо поприветствовала ее Щелкунья, и Вихревейка замурлыкала от удовольствия.

[indent]— Ты же знаешь, что мне нравится, когда ты меня называешь всякими милыми словечками, — протянула кошка, с удовольствием подставляя сестре спинку, когда та наконец спустилась с дерева. В какой-то момент их взгляды встретились, зелень и синь. Казалось, что время тянулось бесконечно долго, пока Щелкунья и Вихревейка просто смотрели друг на друга, не желая прерывать молчание, ведь в одной этой тишине было столько слов, столько признаний, что голова шла кругом от самого существования такой замечательной сестры и не менее замечательного отца. Вихревейка вглядывалась в зеленую радужку глаз Щелкуньи, которая подобно молодым листкам березы в Юные Листья манила за собой. Она знала, что во всем огромном мире было как миниму две родные души, которые любили и принимали Вихревейку от лап до кончиков усов, и это понимание грело ей сердце.

... В ту секунду всё, что могло иметь значение, сконцентрировалось в ответном взгляде сестры. Всё, ради чего следовало жить обыкновенной, "серенькой" кошке: любовь, абсолютное принятие и простая радость тому, что она, Щелкунья, пришла к ней, Вихревейке. Время остановилось. Щелкунья одновременно услышала скрип деревьев, журчание холодной реки и далекий, едва заметный треск пожарища; заметила плывущие по волнам желтые листья и круги, которые те оставляли на водной глади. Она увидела или, скорее, почувствовала, как полная луна освещает лес. Хорошо, — подумала воительница, любуясь своей сестрой — что Совет проходит спокойно. Лесу так нужно спокойствие. Хотя бы этой ночью. Она смотрела на Вихревейку; на то, как лунный свет очерчивал её силуэт; как огненные блики светились в её глазах.
И вдруг
— С Пепелинкой? — этот голос.
Снегирь заговорил, выдергивая Щелкунью из задумчивости. Она перевела взгляд на него. Глаза — такие же зеленые, как и его — смотрели на белоснежного кота с выражением, не свойственным Щелкунье. Какая-то смесь робости, непонимания и... чего-то еще. Слишком "плохого", чтобы Щелкунья признала его существование в своём сердце.
Она смотрела на Снегиря, чувствуя, странную неловкость. Будто всё, что он говорил, было неуместно, и ей было стыдно. Странное чувство. Едва заметив это, Щелкунья нахмурилась и незаметно, но резко тряхнула головой. Что это, что это? — подумала она, вперивая глаза в землю — Всё не то. Мне не за что винить его так. Он ведь просто пытается... помириться? Да, помириться. Подружиться с нами. Это ведь замечательно...
— Вы и сами прекрасно знаете, что ваша мама — замечательная и удивительная кошка, — продолжал он.
Щелкунья сделала усилие, чтобы прислушаться к его словам.
Ей, робкой кошке, всегда выступавшей в роли слушателя, должно даваться это легко. Но сейчас... было тяжело. Она слушала и ждала, что в любой момент раздастся укор в её сторону. Снегирь обернется на неё и скажет: "И у такой кошки — такая дочь. Грубая. Невоспитанная". Иррациональное опасение. То чувство, которое она не признавала. Ей стыдно за себя. Как можно так... не любить кота, который не сделал мне ничего плохого? И даже если сделал бы, у меня нет никакого права...
— Пепелинка подобна спасительному светлячку, освещающему мне дорогу в новую жизнь.
— Пепелинка замечательная, — на автомате согласилась Щелкунья — Я — рада за вас.
Она осеклась на полуслове и вздрогнула. Такие простые слова, формальная вежливость... Я рада за вас — мысленно повторила кошка, готовясь произнести это вслух — Я рада... Но вместо этого Щелкунья прижалась к боку сестры и отвела взгляд от белоснежного кота. Она промолчала.
Снегирь хочет помириться с нами... Он мирится с Пепелинкой. "В новую жизнь?" — повторила она про себя, отчего-то боясь признавать тот факт, что Снегирь и мама снова вместе. Это казалось неправильным. Как глупая шутка. Снегирь хороший кот, — повторила она про себя то, что, кажется, говорила уже в сотый раз, но не могла услышать — Если это сделает Пепелинку счастливой, то... больше ничего не имеет значения.
Щелкунья поймала себя на том, что смотрит куда-то в сторону. Сквозь траву, сквозь стволы деревьев, куда-то за горящие степи, не видя ничего вокруг. Встряхнувшись, она опустила голову и посмотрела в направлении Снегиря.
Остановив глаза на его белых лапках, Щелкунья невольно подумала: Он сказал хорошую новость. Новость, которая сделала его счастливым. Я должна быть рада... но я... промолчала. Как грубо
— А у вас как дела, а?
Ухватившись за первую же возможность исправить положение, Щелкунья взяла слово:
— Всё хорошо, — мило и формально, как с любым другим соплеменником — Я всё удивляюсь тому, что мы воительницы. Так непривычно... Нет, — Щелкунья оборвала сама себя — это не то, что нужно сказать в таком разговоре. Он давно перестал быть оруженосцем. Он не вспомнит, каково это — быть на самом пороге взросления. Всё хорошо, — вновь прорепетировала она — но у вас, должно быть, лучше. Всегда приятно мириться со старыми... друзьями. Затем попыталась снова: Всё хорошо-
— Я рада, что мы собрались все вместе, — всей семьей — Мы редко выбираемся так куда-нибудь. Все вместе, то есть, — и посмотрела на Вихревейку, как утопающий на спасительный берег.
Мы часто выбираемся с тобой вместе. Хорошо бы, будь мы и сейчас... одни, — но эта мысль показалась ей до того жестокой, что она, не подумав, выпалила:
— Нам нужно ходить так чаще.
И затем, прижав уши к голове, вновь замолкла.
Снегирь продолжил говорить. Щелкунья решила для себя, что должна будет сказать что-нибудь в этот раз. Даже если неловко. Даже если неприятно. Ей нужно хоть как-то исправить ситуацию.
— Или вы... уже нашли того, кто согреет ваше сердце в самые холодные ночи сезона Голых Деревьев?
Она с усилием подняла голову и бросила взгляд Снегиря. Но тут же — перевела глаза на Вихревейку.
— Я могу ответить только за себя, — мягко улыбнувшись сестре, начала Щелкунья —  в самые холодные ночи я буду вместе с товарищами. Совместные охоты, патрули... Кто знает, может, к Голым Деревьям мне дадут оруженосца? Тогда в меня появится еще один близкий друг. И, конечно, я буду с семьёй. С Пепелинкой и Вихревейкой... — она вздохнула, чувствуя, как сердце поёт от любви к её родным — С ними даже самые холодные ночи не страшны.
Завершив свой маленький монолог, она с ужасом поняла, что натворила.
С семьёй... с Пепелинкой и Вихревейкой, — повторила она, не замечая, как щеки отчаянно покраснели — А Снегирь, Снегирь, Снегирь... Как так можно? Он... считается частью нашей семьи. Особенно если он... помирился с мамой.
Она опустила взгляд и нервно взъерошила шерсть, чувствуя, как стыд охватывает её с головой.

После постов Снегиря и Вихревейки --> лагерь грозового племени

Отредактировано Щелкунья (12.12.2021 12:31:33)

Перед тем, как пойти за Рокотом, Искорка закопала свою мышку возле кустарника с ягодами, пообещав себе забрать ее на обратном пути.
Отчасти ученица была довольна тем, что идет на разведку новых территорий, а не обратно в лагерь, пусть и в компании не очень приятной. Искорка успела немного успокоиться и как раз размышляла о словах целительницы про ответственность и свое поведение. Оказывается, можно было поговорить с отцом о наставнике? Попросить другого учителя? Она об этом не подумала. 
Но эта мысль, что все-таки можно, слегка грела обиженное детское сердечко: вот будет он меня обижать, пойду и попрошу папу! С другой стороны, - думала ученица, - разве не будет это означать, что я сдалась? Уступила Рокоту? 
Нет, никогда!

Попутно с размышлениями Искорка разведывала новую местность: подходила к деревцам по дороге, крутилась у кустарников, залезла на поваленное дерево, обошла старый пень - и все это время собирала, собирала на хвост нужную Бражнице паутину.
Вскоре впереди послышалось журчание воды, а потом показался узкий ручей, стекающий по камням маленькими водопадами.
Ученица затаила дыхание, наслаждаясь звуками природы и сохраняя в памяти каждую деталь: мох, растущий на камнях; водовороты прозрачной воды, хрустящие осенние листья под лапами.
Красота.
Все более умиротворенная, Искорка начинает замечать, как природа влияет на нее, успокаивает, сглаживает острые углы. На какой-то момент она даже забыла о присутствии наставника рядом.

Пока тот не подал голос, заговорив почти у нее над ухом.
-Понимаешь, что я имею в виду? Порадуй своими знаниями о племени.

-Ты имеешь в виду передачу Нагретых Камней речному племени? - холодно уточняет Искорка не поворачивая головы, а затем фыркает. Тоже мне, наставник. Какой толк в нем, коли сам ничего не рассказывает?
Ввязываться в очередную перепалку уже нет желания, поэтому следующую ехидную фразу, которая собирается сорваться с губ, молодая кошка останавливает. И смотрит на Бражницу вопросительно: ну, что дальше?

Отредактировано Искорка (21.11.2021 19:39:16)

Отвернувшись в сторону, чтобы поправить моток паутины, Рокот закатил глаза, услышав ответ Искорки. Где же её красноречие, которым она блистала несколько минут назад?
- На протяжении многих лун у нас с Речным Племенем была открытая война за эту территорию. Ещё при Солнцезвёзде эти камни перешли нашему племени, – ни собственному, ни её недовольству он не позволит влиять на обучение. – Не без помощи Кометы, конечно. Но. Не наша проблема, если кто-то не умеет заключать союзы. А несколько лун назад, как ты уже точно должна знать, была ещё одна попытка Речных вернуть себе «своё». И опять неудачная. Не хватило у них сил одолеть наше племя, сколько бы не барахтались в воде, злобно пытаясь доказать обратное, - Иволга же тоже там была, как ты можешь ничего не знать? Но воитель прикусил язык. – Вот только итогом всего этого стал новый для всего леса союз, - что Бражница бы хотела, чтобы он сказал? Точно ему не стоит вестись на поведение этого котёнка. По крайней мере, тут и сейчас. – Что думаешь? – Предки, как сложно было выталкивать из себя эти два слова. - Оправдано это – идти на уступки проигравшему врагу? - Рокот чуть прищурился. Даже хотелось чуть ухмыльнуться: чью сторону примет дочь предводителя?

Кот дёрнул ухом на слова целительницы. «Кровь-ягоды». Он лично такого никогда не слышал.
- М, – не так уж много было пунктов в Воинском Законе. Да и у них ещё целых шесть лун впереди. Будет время, чтобы обучиться. – Как скажешь, Бражница, – почему-то эти слова с лёгкостью выходили из горла. – Если целительница считает, что воителям полезно такое знать, то кто я такой, чтобы спорить? – а она всем рассказывает про травы? Или только с ним? – Я бы послушал, – кот чуть пожал плечами, переводя взгляд с целительницы чуть в сторону. Ему просто… интересно.