Наледь не зарычала на него, не прицыкнула раздражённо, как подчас делал Вяхирь, не процедила что-то надменное, нет. Она просто… рассмеялась. Сойкоглаз вздрогнул и непонимающе прижал уши к затылку. Чем громче звенел её переливчатый смех, тем глупее он себя чувствовал.
— Я… Я сказал что-то не то? — осторожно уточнил он, дождавшись, когда наставница успокоится. И ответ её поразил его до глубины души. — О… Неужели?
Сойкоглаз выпрямился и настороженно повёл усами, впитывая каждое слово и каждую интонацию Наледи. Было в их разговоре что-то интимное, доверительное и для чужих ушей не предназначенное. Она говорила, и кот мерно кивал в такт её голосу, в то время как мысли его встревоженными птицами метались где-то внутри и, ломая крылья, глухо бились о виски и грудь. Сойкоглаз понимал, что именно этот разговор определит их будущее как ученика и наставника, а потому тщательно взвешивал каждую фразу Наледи и старательно формулировал свои собственные — для ответа.
— Договорились, — эхом откликнулся он и тотчас напрягся, заслышав о желании Кометы присутствовать на тренировках. Кот не был готов к её визитам; не был готов к её оценивающим взглядам и близости её запаха; не был готов разочаровать её и разочароваться в самом себе.
Но смолчал и лишь на одно короткое мгновение проявил слабость: потупился и нервно прикусил губу, а затем вздыбил загривок и отрицательно — слишком заметно, слишком рьяно и неестественно — покачал головой:
— Нет, против не буду.
Тихо хрустнула ледяная кромка, проломившись теперь уже под лапой наставницы, и Сойкоглаз дрогнул ухом и вернул Наледи размытый монотонно-голубой взгляд. Они подходили к самому важному. Её прерывистое дыхание, нехарактерная пауза и холодная вода, вновь коснувшаяся огрубевшей кожи подушечек, были красноречивее любых слов.
— На поляне, после посвящения, ты хотел что-то мне сказать. — И оруженосец понятливо усмехнулся и немного расслабил плечи. Так вот в чём было дело. Они с Наледью были похоже даже больше, чем могло показаться на первый взгляд: оба не до конца доверяли друг другу и боялись быть осмеянными, недооценёнными и преданными; оба жили со своими личными несчастьями и вынуждены были бороться за звание равных остальным: тем, кому повезло чуть больше, чем им. И оба нуждались в честности. — Я думаю… это связано с моим происхождением.
— Так и есть, — жестоко, но без доли лукавства отчеканил Сойкоглаз и решительно встал на лапы. Её волнение придало ему сил и смелости, дерзости и прямолинейности, и пробудило давно подавляемую агрессию. Наледь тоже была всего лишь кошкой, такой же, как и он сам, и хотела услышать правду, какой бы она ни была. И ученик не собирался ей лгать. — Я испугался. И растерялся. Я потерял надежду — мне уже двенадцать лун, в этом возрасте становятся воителями, понимаешь? — а тут это посвящение как снег на голову. — Вскинув голову и взъерошив шерсть, он отвернулся от собеседницы и сделал несколько пробных шагов вдоль береговой линии. Кромка льда опасно поблёскивала в мышином хвосте от его лап, но кот не мог этого видеть, а потому бесстрашно — безрассудно, зная, что вот-вот оступится и промочит шерсть, — и упрямо последовал дальше. — Знаешь, я думал, что если однажды и стану учеником, то в наставники мне дадут опытного воителя. Того, кто будет знать, что делать, и у кого не возникнет никаких вопросов и предубеждений по поводу меня, но ты… Я ведь твой первый ученик, верно? — Сойкоглаз остановился и, нагнувшись, замер надо льдом, как только кончики вибрисс коснулись его глади. Он смотрел в глаза своему отражению и говорил, казалось, с ним же. — И, не пойми меня неправильно, но я с трудом представляю, как ты управишься со мной… таким. Если даже я сам не могу… – почти беззвучно заключил он и с горькой улыбкой, словно в доказательство, приподнял раненый хвост. – А если тебя беспокоит твоё происхождение или моё мнение на этот счёт… Что ж. — Распрямившись, оруженосец закончил обход прудика и вернулся к Наледи. Единожды оступившись и всё-таки замочив лапу, он почти не обратил на это неудобство внимания: его слова и мысли были обращены к наставнице и только к ней одной. Заснеженный лес был непривычно тих, и голос Сойкоглаза звучал особенно резко и неприятно на фоне оглушительной тишины. — Не скрою: я был разочарован. Думаю, так же, как и ты. А теперь я думаю, что это отличный шанс узнать тебя поближе и избавиться от предрассудков. — Замерев перед кошкой, он уставился ей в мордочку и облизнул пересохшие от волнения губы. — Я с радостью буду твоим учеником. И другом, если пожелаешь.
Отредактировано Сойкоглаз (25.02.2019 19:00:33)