Это было глубокой ночью - всё вокруг уже давно пустилось в беспросветный мрак, и лишь звёзды, одинокие и ничтожные, старались дать смертным хоть каплю ярких лучей. Гробовая тишина прорезалась стрекотанием сверчков и завыванием лёгкого ветерка. Довольно очевидно, что такое время, как правило, спят, но сегодня Холод не мог отправиться в мир сновидений по непонятным ему причинам, словно невидимая сила удерживала его веки. В попытках найти причину он терпел неудачу - будучи жертвой бессоницы, он не волновался о чём либо, и в голове, как всегда, попросту слышался белый шум, не считая некоторые отрывки размышлений об изгнании Одуванчикового. Да и в тех не была вложена ни капля переживаний, поскольку единственное, что чувствовал к этой ситуации молодой воин, было раздражение вперемешку с лёгким удовлетворением.

Надо уметь держать язык за зубами.

От размышлений его отвлекла неприятная сухость в горле, которая заставила нехотя, но встать с подстилки, и тихим шагом подойти к ночным дозорным со словами"мне просто к поющему ручью. Попить." И, безучастно обменявшись с теми парочкой фраз, Холод вышел в желаемую им темень - где не было слышно сонных храпов и мычаний, где его никто не ударит под бок задней лапой во время глубокого сна. Где он мог углубиться в причину бессоницы, не отвлекаясь на другие факторы, даже наоборот, с упоением прислушиваясь к звукам ночного леса.

Конечно, ориентироваться во мраке было нелегко, но Холод, как и любой воин Грозового племени, был прекрасно осведомлён об устройстве территории, посему спустя некоторое время непродолжительных хождений он вышел к журчащему водоёму. И, наклонившись к зеркальной воде, стал утолять едкую жажду, но шорох вблизи заставил оторваться от питья и повернуться в сторону звука.

Уж чего голубоглазый не ожидал точно - чужой компании. Кто решил прогуляться в такое позднее время? Точно ли это не нарушитель или что-то пострашнее? Неуверенно прижав уши к голове, Холод стал выжидать, заранее прикидывая, сможет ли он справиться самостоятельно в случае чего, готов ли дать отпор. И, когда из кустов вырисовывается кошачий силуэт, он прищуривается, мимолётно замечая знакомые черты - но потом всё приобретает свои краски.

Это Коршун. Его соплеменник.

Холод расслабился, так как понял, что бояться ему, впрочем, нечего. Внимательным взглядом встретив такого же ночного путника, он доброжелательным жестом взмахнул хвостом.

- Привет, - сказал он сдержанно. Кажется, прогулка его вне лагеря окажется более долгой, вопреки всем ожиданиям.

Встретившись с лёгкой, но по-своему харизматичной улыбкой, Холод не смог выдавить из себя что-то похожее в ответ, заставить свои губы выстроить необходимое. Однако, как ни крути, он был приятно удивлён столь неожиданной встрече - серый должен это знать, как никто другой, и вряд ли для подтверждения ему требуется выражение лица, которое молодой воин не может состроить даже в цели лжи. Настолько оно ему чуждо: в таком виде за последние луны его могла видеть разве что Волчеликая. И то, отношения с ней начали набирать неприятные, напряжённые обороты, стерев искреннее, пусть бывалое желание улыбаться.

И не было похоже на то, что Коршун, как и его соплеменник, руководился желанием утолить жажду - он не торопился наклоняться к ручью и лишь устроился рядом с собеседником, внимательно оглядываясь, на что Холод сидел почти неподвижно, возможно, ожидая каких-то слов, но при этом не требуя. Он не был против провести время в абсолютном молчании - но серый неожиданно подаёт голос, разрезая гробовую тишину, устоявшуюся в жуткой темени, после чего его взор останавливается на голубоглазом воине.

Холод некоторое время молчит, смакуя заданный вопрос, формулируя ответ. На мгновение задумчиво хмурится и монотонно вздыхает.

Что-то происходит. Возможно, что-то нехорошее. Даже луна словно светит по-другому, выглядит более тоскливой и, как бы правильно сказать, потерянной. Скорее всего, просто кажется.

- Сегодняшний день был... - юноша на мгновение замолкает, кажется, подбирая правильно к своей мысли слово, - Непростым.

Вспоминая гул, звучащий в лагере, многочисленные речи и споры, Холод пожимает плечами. Противостояние Одуванчикового, странности Речного племени, непонятное убийство... Всё это превращалось в один ком, связывалось между собой в прочные узлы. Из общей картины будто бы выбивалось выступление Коршуна, которое не продолжалось долгое время, но, в любом случае, имело свой вес. С какой целью серый воин решил выступить с речью?

Возможно, что-то на личной почве.

- Что думаешь о ситуации в лагере? - спросил он негромко, ненавязчиво.

Пожалуй то, что нравилось Холоду в беседе с зеленоглазым соплеменником, был факт, что она проходила в спокойном темпе, с возможностью обдумать слова, вертящиеся на языке, прекрасно зная, что никто не торопится, не требует ответа в сию секунду: двоя воинов не были особо разговорчивыми. Не были любителями длительных бесед. Всегда держались на расстоянии, не торопились заводить близкие отношения. Такие, казалось бы, простые, но приятные совпадения, делали их диалог таким, какой он есть.

"Да что ты в облаках витаешь!" - "Что, сказать больше нечего?" - не то чтобы Холод слышал эти фразы настолько часто, чтобы снова прокрутить их в голове. Не то чтобы он слышал их вообще в последнее время. Но, к сожалению, различные обиды, оставшиеся в далёком прошлом, имеют свойство запоминаться, впитываться в шкуру, доходя до костей, а то и внутренностей.

Знаком ли с этим чувством Коршун? Голубоглазый не мог сказать до конца, да и не хотел строить догадки - как ни крути, серый, в точь как свой собеседник, не имел привычку открыто говорить о личных обидах, и Холод относился к этому с простотой. Не возражал, да не сердился. Быть может, любопытствовал самую малость, но уж точно не планировал навязываться.

У всех должны быть свои скелеты в шкафу, и к ним нужно относиться с уважением. Не лезть внутрь, пока тебе не позволят лицезреть тех самостоятельно.

Вновь погрузившись в беседу, Холод сосредоточенно и, можно сказать, с участливым интересом наблюдает за тем, как Коршун в царственном жесте обвивает лапы пышным хвостом, заставляя с лёгким прищуром впитывать сказанные слова, пережёвывать и обдумывать.

Холод никогда не пытался оценивать окружающих, сравнивать тех с собой и унижать себя, а то и наоборот - разве что иногда в целях лёгкого анализа - так что фраза собеседника дала вдохнуть чего-то нового, раннее не особо привычного, но любопытного. Простое утверждение, и во многом родное ещё с детства по понятным причинам: странный отец, любящая, пусть суровая Волчеликая, раздражающее окружение. Это создало своеобразный тандем, заставляющий проговорить:

- Есть такое.

Воин задумчиво проводит лапой по тёмной почве, словно вырисовывая что-то, высматривая нечто в созданных разводах, после чего вновь поворачивается к Коршуну с вполне ожидаемым вопросом, приглашая приступить к новой теме разговора:

- Сколько проблем можно было бы избежать, не ходя на поводу у эмоций? - много. Определённо. Впервые ворошить прошлое было так занимательно.

Отредактировано Холод (14.09.2022 12:50:31)