- Ну, мы же с тобой дружим - и ничего.
Ежевика как-то неопределённо пожал плечами, а сам вдруг почувствовал неприятное покалывание в груди. Не стоило этого говорить. Потому что это было совсем не то же самое, что дружба с Пепелинкой. Ежевика не чувствовал себя проще рядом с Ласточкой, не имел возможности говорить всё, что взбредёт в голову, постоянно думал о том, как следует себя вести рядом с ней. Это было не одно и то же.
- Получается, не тех друзей выбираешь? - Ежевика попытался отшутиться. - Или изначально вам обоим нужно было что-то другое?
Говорить о личной жизни Ласточки Ежевика хотел сейчас меньше всего. В горле неприятно жгло от сказанных слов, а скулы так и сводило при попытке выдавить улыбку. Не о Волчехвате, не о настоящем отце старших котят, о чём угодно другом.
— Свою бы тебе семью, Ежевика. И котят своих. Не тех, что я тебе в плечи навешала.
Ежевика остановился. Из пасти кота вырвался тяжёлый выдох, а взгляд потемнел.
- Мне хватает твоих котят. И ничего ты не вешала - я сам принял их, - воитель поднял взгляд на Ласточку и удивительно долго всматривался в голубые глаза соплеменницы. - И я рад, что попытался... - запнулся, но почти сразу продолжил, - стать им хоть каким-то отцом. Эти котята много для меня значат. И других я не хочу.
От другой кошки.
- Да и кому нужен такой зануда, - кот выдавил кривоватую улыбку, а сам всё прокручивал в голове слова Ласточки. Свою семью. Он хотел, когда-то даже пытался. А потом, всё раз за разом вело воина к пониманию, что, наверное, это не для него. Даже возможность, подаренная ему Ласточкой, только доказала, что быть хорошим отцом слишком тяжёлая задача для Ежевики. Наставником и учителем - пожалуйста, но для создания крепкой семьи требовалось что-то ещё. Да и какая кошка смогла бы разглядеть достойного кандидата в отцы своим котятам за вечной молчаливостью и строгостью?

Как иронично было слышать такое из уст Ласточки. И как неприятно было осознавать себя одним из всех тех глупцов, кто думал, что она может кому-то принадлежать.
- Сочту это за комплимент, - сухо усмехнулся Ежевика, не оборачиваясь к соплеменнице.
Мимолетное утешение. Воитель беззвучно фыркнул - так нелепо это звучало. И в то же время, было так в стиле Ласточки. Она, может, и хотела бы воспринимать этих котов всерьёз, да только вот каждый, кто пытался обуздать её пламя, неизменно обжигались. Попытка изменить грозовую бестию не закончилась бы ничем хорошим - все эти быстро вспыхивающие и столь же стремительно гаснувшие увлечения тому доказательство. Ласточка наверняка не прощала ошибок - хотя откуда бы Ежевике об этом знать? "И судить тоже не мне".
- Никогда бы не подумал, что именно ты начнёшь склонять меня к созданию семьи, - Ежевика улыбнулся уголком губ и притормозил. Впереди показались последние деревья грозового леса. Пора было разворачиваться. Кот замер на пару минут, оглядывая всё такой же спокойный, как и прежде, лес, перед тем, как двинуться в обратный путь. - Ты изменилась. К лучшему, конечно, - тихо выдохнул Ежевика.
— Так что бери свою Пепелинку в оборот и вперед. Вихрелапка у нее вон какая.
Воитель обернулся к спутнице и взглянул на неё как-то задумчиво, почти печально. Мог ли он ей объяснить? Само собой, нет. Рассказать, что дружба с Пепелинкой ни на мышиный хвостик не была похожа на то, что столько лун всё крепче и крепче привязывало Ежевику к Ласточке? Что о её котятах он искренне заботился и принимал их как своих, не из сострадания и не из желания самоутвердиться в её глазах, а вот так просто, бескорыстно, как собственную плоть и кровь? Из искренней любви к их матери?
- Не нужна мне твоя Пепелинка, - Ежевика поморщился. - А Пепелинке не нужен я. Нам обоим нужен кто-то другой. Вот и всё, не нужно искать то, чего нет, - он даже попытался улыбнуться.

- Ну, некоторые коты и правда не переживают, - и, к несчастью, Ежевика за свою жизнь видел немало тому примеров. - Но не говори так, будто для каждого кота котята ничего не значат. Я всё ещё считаю, что отцовское внимание столь же важно в жизни котят, как и материнская любовь. Котёнку намного проще понять и принять единство племени, впитать преданность к своим соплеменникам, если он с первых дней видел, как мать и отец заботятся друг о друге и о своих детях. И эта забота тоже требует сил и времени.
Ежевика слишком много и часто об этом думал. Смотрел на котят, которым не посчастливилось родиться у пары, искренне поглощенной любовью друг к другу, и предполагал, что могло бы быть иначе. Коты действительно не так уж и редко отдалялись от семьи, иногда пары расставались из-за внезапно угаснувших чувств, кто-то просто испугался и был не готов к ответственности - признаться, Ежевику не слишком интересовала личная жизнь соплеменников. Но котята, которые позже становились оруженосцами, а некоторые и попадали к нему в обучение, притягивали внимание. А ещё Ежевика помнил своё детство, помнил воителя, которого его мать называла отцом маленького Ежевички, но который ни разу не занёс в детскую угощение своей бывшей подруге или детям. Ежевика считал, что котята, ещё совсем не понимающие сложности взаимоотношений, а испытывающие только потребность в любви, не заслуживали равнодушных или смущенных взглядов от тех, роднее кого найти нельзя.
- Но у тебя же язык не повернётся сказать, что эти луны были потрачены зря? Я же вижу, как ты гордишься своими детьми, - Ежевика грустно улыбнулся. Только глупец мог бы решить, что Ласточке плевать на собственных отпрысков. Она любила их по-своему. И, кот был уверен, порвала бы любого, кто осмелился бы причинить им вред.
— Ладно, ладно, завелся уже, - возможность наконец отойти от неловкой темы подарила долгожданное облегчение. Жаль, что совсем недолгое.
— ... кто-то... другой? - сверкнувшие огнём глаза Ласточки заставили Ежевику опешить.
- Ну нет, Ласточка, - полосатый воитель тряхнул головой, почувствовав как к ушам прилил жар. - Я не имел в виду, что... Ничего не имел. Поверь, это - не то, что тебе стоит знать, - просто фигура речи.

Мелькнувшие искры в глазах Ласточки пропали так же быстро, как и появились. Теперь Ежевика не мог увидеть, предположить, что она чувствует, потому что кошка вовсе отвела взгляд. Она продолжала задумчиво глядеть под лапы, пока наконец до ушей полосатого кота не донёсся тихий шёпот.
- ...все так... из-за меня тоже у тебя могло не сложиться. Зачем ты мне позволил, - воитель изумлённо приподнял брови и даже притормозил, хотя двое брели по лесу и так не очень быстро. Они значительно отклонились от прежнего маршрута вдоль территории Двуногих, и теперь, в тишине соснового леса, было слышно даже дыхание Ласточки, которое стало громче и чаще. — Я обожаю своих детей. И ты бы обожал своих, если бы не дал мне втянуть тебя в эту глупость.
- Никакая это не глупость, я ведь тоже...
— Ты должен был мне не позволить!
Ежевика поморщился и инстинктивно шагнул к Ласточке, будто хотел прижаться, так близко, что её аромат полностью охватил его, но сразу же остановился. Нет, он не должен. Воитель поджал губы, силясь продолжить оправдываться, но такое искреннее обвинение сбивало с толку.
Не должен был.
- Я нисколько не жалею об этом, Ласточка. И не понимаю, почему жалеешь ты, - Ежевика чуть склонил голову, заглядывая в сверкающие глаза кошки. - Ты сделала для меня немало, и я тебе благодарен за это. И всегда рад протянуть лапу, - в осознании того, что у Ласточки всё хорошо, Ежевика находил удовлетворение. Так было правильно. Кот медленно сделал ещё один, тот самый шаг к Ласточке, аккуратно кладя лобастую голову ей на лопатки. - Я счастливее, чем тебе может казаться.
Не настолько, чтобы иметь право так говорить, но она не должна была чувствовать себя виноватой перед ним. Ежевика этого не хотел. А потому говорил негромко и вкрадчиво, будто действительно был более, чем доволен текущим положением.
- А если и нет, ты - последняя, кто может быть в этом виноват.

разрыв, ни с кем не-это-самое.

- Так, значит!

Остролап важно шел вдоль территории, ведя за собой Шумолапа и Грозолапа. Конечно, буро-белый был уверен, что здесь юный оруженосец был впервые, а потому без тени застенчивости взял роль ведущего на себя, пока там брат что-то шумно вздыхал себе под нос.

- Запомни, Грозолап: разрешается веселиться, запрещается ныть и выть, понял? А, - делает вид, будто оруженосец только что вспомнил о чем-то важном, переводя взгляд на бурого родственника - как же, такого пропустишь из виду; даже при всем желании Остролап не смог бы это сделать. - Хватит уже, вижу по твоей кислой морде, что засиделся ты уже с наставником. Я за-пре-щаю! Понятно? Вот это, - грозовой смеется и переводит взгляд на брата, бодая того в плечо, - можешь не замечать. Это так, фон, деревце. Иногда оно разговаривает, но ходят легенды, что один раз в двенадцать лун. Представляешь! Такая беда. Очень жаль, он был таким юным...

Остролап хохочет, идя рядышком с соседями по палатке, и наконец ощущает себя в своей тарелке: все сейчас так, как надо. Ни больше, ни меньше. А компанию сиамца мальчонка выбрал не то, чтобы случайно - просто в лагере стало слишком много девчонок. Ну и зачем они, собственно, нужны, если ни одна из них даже рядом не стояла с Вихрелапкой? Им до нее еще учиться и учиться.

- Сейчас вы можете видеть перед собой территорию Двуногих. Грозолап, чем отличаются домашние киски от нас, крутых племенных котов?

Оруженосец бросает взгляд на младшего соплеменника, переменно обмениваясь смешными взглядами с Шумолапом. Сейчас что-то будет.

- Не нужно мне никакое прощение, - не осознавая уже, о чем речь, запутавшаяся в собственном темнолесье грозовая кошка включала свою строптивость, словно малый непослушный котенок. Тряхнула головой, смахивая непрошенные слезы, и касанием поняла, что Ежевика все еще оставался рядом: она чувствовала его присутствие, ощущала плечом касание шерсти.

Как тебе не мерзко?
И про Ореха я проболталась... я слабая. Я слабее, чем хочу казаться вам всем.

— Ошибки прошлого ты не исправишь. Но без них ты бы не стала такой, какая есть сейчас. А ты, — дыхания не хватало, и рваные вдохи, тихие-тихие, пытались насытить тело кислородом. Ласточка даже если бы захотела, не заметила, что полосатый, кажется, дышит так же прерывисто. Он что-то говорил, его бархатный голос усыплял все, что встрепенулось, а потом... — ты прекрасна, Ласточка.
... а потом по телу пробежал короткий импульс, и строптивица застыла. Перед замутненным взглядом оказались в фокусе только янтарные глаза соплеменника, за которые воительница, потерявшая всякое самообладание, зацепилась, словно утопающий за соломинку.
Дыхание прервалось совсем.
— Прекрасная воительница, прекрасная мать, я уверен, что и прекрасная подруга тоже, — голос буро-полосатого раздался хрипотцой, и после... после того шепота слышился почти как белый шум. Перед взглядом грозовой кошки сияли только янтарные глаза, и в ее собственных, голубых и таких обжигающе-холодных после топлёного меда в глазах Ежевики, медленно прояснялось какое-то осознание.
Она так часто отталкивала эту безумную мысль, не давая ей зародиться, а что если...
— Я не знаю кошки сильнее тебя.

Только Ежевика мог знать самые правильные слова для Ласточки. Ярче вспышки молнии, честнее самого пылкого признания.
Уже несколько минут Ласточка, оказывается, сидела с поджатыми ушами и смотрела на него. Складывала в голове догадки, прошлое, поступки, глупости, стыд, и все так звездоцапово-отвратительно-хорошо-складывалось.
- Ежевика?..

Ласточка впервые, наверное, прочувствовала, как сильно Ежевика пахнет всем тем, что она любила: лесом, хвоей, дичью. Было что-то еще, и в моменты воспаленного восприятия кошка обращала внимание на совершенно ненужные вещи... или нужные?
Впервые так долго молчала. Впервые прикусила свой, звездоцап его дери, острый язык, одновременно желая и услышать хоть словечко полосатого, и опасаясь этого.

Мысль формулировалась еле-еле. Словно кто-то пытался сказать ее заплетающимся от мяты языком:
"Все эти луны".

Проморгавшись и с трудом фокусируя взгляд на собственных лапах, рядышком с которыми были буро-полосатые, Ласточка оторопело молчала, силясь с желанием отстраниться и одновременно - прижаться лбом к груди Ежевики, до которой было каких-то два мышиных усика.

А нужно ли? Ему, ему-то это нужно?
А мне?
Он говорит, мне нужно отдохнуть.

Он прав.
Я так... устала.

А еще я эгоистка. Как хорошо, что ты, Ежевика, это знаешь.
И я искренне надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.

Ласточка всегда поддавалась своим желаниям. Думала сиюминутно, порывисто, в сердцах. Наверное, она вытерпит, если однажды в жизни ей откажут.
Наверное, она не поведет даже усом, если сейчас Ежевика отстранится от нее, когда белая лапа сделала шажок ближе, а Ласточка, как хотела, уткнулась лбом ему в грудь.
Наверное.

Было ли Ласточке страшно, что Ежевика отстранится?
Очень.

Было ли Ласточке теплее, когда подбородок кота накрыл ее с головой?
До страшного теплее.

Хотелось плакать от ощущения, что все было зря. Что все могло быть иначе еще тогда, если бы ее воспаленный мозг додумался, почему уважаемый всеми, добрейший воитель согласился выдать чужих котят за своих. Согласился, не нашел подругу, не родил собственных.
И да, да, нельзя считать, что все было напрасно, что все, что ни делалось - к лучшему, вот уж дудки.
Ласточка всей душой, по-матерински свирепо любит своих детей.

Но сколько же ошибок она совершила. Утыкаясь в грудь Ежевики, она вдыхала запах, который все это время знала, как свой собственный, и слез уже не хватало, чтобы выразить горечь и... облегчение.
Знаете это ощущение, когда ты плывешь, барахтаешься, пытаешься и постоянно разбиваешься о камни, а потом наконец понимаешь, что стоило-то по течению. Стоило с ним, с Ежевикой, и не искать сложных путей. Потому что самый правильный, самый добрый, цап его дери, путь все время лежал на соседней подстилке, и его не заменили ни горячность Тайфуна, случайная и беспощадная, ни интерес Волчехвата, который иссяк так же быстро, как растут котята.

Ежевика тенью всегда был рядом.
- Звездоцап тебя дери, Ежевика, - в голосе под его подбородком послышался неестественный в этот тяжелый момент смешок, - я должна тебе котят.
Она подняла слезливый и одновременно сияющий взгляд на буро-полосатого и рассмеялась. Не то что бы истерика... но все-таки жизнь повернулась очередным местом. Напропалую. Беспощадно.
Ласточка сокрушенно мотала головой, смеялась, плакала и снова, снова утыкалась макушкой под подбородок, впервые в жизни позволяя кому-то заслонить себя от всего.

Отредактировано Ласточка (11.06.2021 18:42:20)

- Я хочу... я всего хочу, Ежевика, - жарко шепнула Ласточка, уткнувшись щекой в полосатую грудь и отстраненно глядя куда-то... куда-то туда.
- И я, Ежевика, живой пример, что все, что ни делается - к лучшему. Всё... - на затишье шептала черно-белая кошка, не желая отстраняться. Было спокойно у него под подбородком, было уютнее не видеть его взгляд и не представлять, как Ежевика мог бы смотреть.
С горечью? С разочарованием?
Такой ли он ее знал?
Ласточка с горькой усмешкой закрыла глаза, понимая, что полосатый знал ее самой что ни на есть настоящей. С характером, с ошибками, со всей той гнильцой, которую... предки, ну ладно бы соплеменник закрывал глаза на эту гниль. И ведь видел. И принимал.

Немыслимо.

— А потом решишь уже, чего тебе по-настоящему хочется. Друга, мимолетного утешения, котят или о чём ты там ещё говорила, - Ласточка сама удивилась, как отстранилась. Резко, будто ошпаренная, со вздыбленной шерстью и льдистым горящим взглядм.
- Нет! К звездоцапу это все мимолетное, нет, наелась! - она мотала головой, супилась и всем своим существом медленно подалась вперед, надеясь, чтобы Ежевика понял.
Бесповоротно.
- Ничего такого и больше никогда. Либо насовсем, либо никак. И предки свидетели, Ежевика, нам давно пора было это увидеть. Я натворила немало ошибок, и ты, наверное, ошибался, спуская мне все с лап. И если уж готов в это впутаться... - Ласточка не была бы собой, если бы в миндалевидных глазах не мелькнули бесенята, а улыбка из стервозной не превратилась в соблазнительную и обратно, - ... то насовсем. И никаких больше чужих котят, и никаких больше домыслов. По-настоящему и насовсем, и без вопросов, - и слышал ли полосатый хоть раз такую тираду от главной строптивицы племени?

Бесенят в глазах прибавилось.

- Я готов подождать сколько потребуется.
- А я больше не хочу откладывать жизнь.
А ты?

Было удивительно ощущать... волнение от касания щеки Ежевики. Он прикасался как-то по-особенному, без излишней нежности, которая претила бы Ласточке. Кошке, которая так часто разочаровывалась, куда приятнее были крепкие, надежные прикосновения, каждое из которых как обещание.
Удивительно. Все происходящее странным образом укладывалось в голове, и черно-белая с ухмылкой подумала, что многие в племени уже могли видеть то, к чему она прозрела спустя множество проб и ошибок.
Не думалось про Волчехвата, совсем. Их отношения закончились так же быстро, как и начались, и крепкие, сильные котята уже вовсю изучали воинскую жизнь.
А уж ей-то, Ласточке, думать о чувствах других было крайне сложно.

Ежевика почему-то был другой.

Она не понимала и восхищалась его терпением. Совершенно не укладывалось в голове, откуда у этого кота такая сила, выжидание, смирение... Отчего-то Ласточке подумалось - не без хитрости, конечно, - что она сумеет распалить в нем некий огонек, но все - потом. Именно сейчас ясно думалось, что у них впереди вся жизнь: изучать друг друга, распалять, направлять.
— Я сделаю всё, чтобы ты об этом не пожалела.
Ах да, и делать счастливыми, конечно же.
- Я знаю.
Она мазнула языком по щеке бурого, отстранилась и улыбнулась, ощущая небывалый покой. Непривычное чувство: когда все так, как должно быть.

---> в лагерь