>Главная поляна
Безмолвно следуя за Сивой, Форелька совершенно не мог здраво мыслить. Будучи бы он в своем уме, то никогда бы не вышел вот так просто из лагеря, зная, что где-то там бегает лисица, которая уже успела раскромсать Миндальную. Что им двигало? Да ничего. Он как податливая марионетка молча следовал за старейшиной, глядя куда-то себе под лапы совершенно потерянным и туманным взглядом. Осознание произошедшего постепенно накатывало волной, бросая то в жар, то в озноб. Рядом хромающая Сивая вообще показалась Форельке каким-то призраком. Словно и не было ее здесь.
Пейзажи лагеря сменялись длинным камышом и влажным запахом реки. Внезапно в подкорке что-то щелкнуло. Вспомнилась кувшинковая заводь с такими же камышами и темно-серый встрепенулся и рассеяно завертел головой. Где они? Кот даже толком не понимал куда они выдвинулись и зачем. Лапы казались ватными. Наконец, Сивая заговорила.
— Форелька, - медные глаза соприкоснулись сначала с покалеченной лапой Сивой, а затем с ее взглядом. Форелька молча подошел к кромке воды и, опасно озираясь, сел возле старейшины, — Расскажи мне, что там произошло. Что ты видел, - еще раз задержавшись на лапе Сивой, темно-серый передернул плечами и вздрогнул. До чего же кошка напоминала ему о произошедшем. Как сама Сивая получила травму Форелька особо и не помнил. Да, мама что-то рассказывала им, но разве серого фантазёра когда-нибудь останавливали грустные истории? Нет, наоборот, мальчуган старался приукрасить их, сделать по-настоящему героическими, настоящими. Такими историями, что каждый проигравший в них непременно становился победителем.
— На вас кто-то напал? - Форелька коротко кивнул. Все полетело к чертям ровно тогда, когда из лапы Миндальной хлынула струйка крови и нелепый, гортанный крик разразился над кувшинковой заводью. Почему-то в этой истории победителем виделась исключительно лиса. Никакого намека на хороший финал.
- Там... - поначалу было замялся Форелька, но затем взглянул на водную гладь, сделал глубокий вдох и продолжил, - Мы с Ракитником тренировались, как внезапно откуда-то появилась Миндальная. А за ней эта рыжая...эта рыжая лиса. Мы пытались. Но лиса. Но Миндальная. Она выживет? - ему хотелось задать этот вопрос именно Сивой. Она знала о боли гораздо больше остальных, Форелька понимал это.
Потупив взгляд вниз, он пробубнил под нос.
- А что ты чувствовала, Сивая? Ну... когда ты... твоя лапа, - замялся котик. Ему было неудобно спрашивать об этом старейшину. Но для собственного успокоения, для того, чтобы попытаться собрать все разбитые стеклышки воедино и создать свой прежний мир. Мир без неудач и провалов.

Форелька озадаченно ковырял когтем землю под лапой. Винил ли он себя или кого-то из воинов в случившемся? Да нет. Оруженосец в принципе не привык винить в бедах кого-либо. Темно-серый был практически уверен, что все испытания, что ложатся на их плечи, посланы Звездными предками, чтобы ты смог стать тем, кем должен. Форелька видел в этой ситуации что-то философское, высокое. Но одно его не отпускало - за что жизнь так обошлась с Миндальной? Разве она заслужила это? Хотя про Сивую Форелька не успел подумать. Ведь той тоже знатно досталось на ее недлинном жизненном пути.
- Я... Я не хочу никого винить. Просто я не понимаю, почему в нашем лесу все так несправедливо? Почему должны страдать хорошие коты? Вот Излом, например, Миндальная.. ты, - на мгновение даже стало неловко, но кот значительно расслабился, когда услышал уверенный, совершенно незлобный голос Сивой.
— Мне было очень страшно и больно. Я ведь тогда с высоты упала, - Форелька удивленно захлопал глазами и посмотрел прямо на морду Сивой. А ему никто не рассказывал, как она получила свою травму. От представленной картины становилось тошно. Высота - это страшно, правда, — Потом я много спала, когда набиралась сил и Щербатая лечила меня. Мне сразу сказали, что воином я не стану никогда, но я все равно тренировалась. Лапу, кстати, почти не чувствую, она как ветка. Редко-редко болит, и немного мешает. 
Форелька перевел взгляд на покалеченную лапу старейшины и чуть склонил голову набок. Ему было чуждо подобное чувство - ну как это, не чувствовать лапу? Вот совсем не чувствовать. Детский интерес подвигал оруженосца-таки тронуть сломанную лапу Сивой и проверить, действительно ли она ничегошеньки не чувствует. Но не стал. Воспитание не позволяло.
- Ты сильная, Сивая, - искренне восхитился упорством и силой характера кошки Форелька и поднялся на четыре лапы, - Даже представить не могу. Как это? Чувствовать вместо лапы палку, - кот тряхнул здоровой лапкой в воздухе, пытаясь хоть чуть-чуть понять Сивую. А затем, он обошел ее вокруг и уселся с другого бока, - Но знаешь что. Ты все равно очень красивая! Уникальная, - восхищенно мяукнул кот. Своей историей, старейшина смогла рассеять в маленьком сердечке Форельки непроглядную тьму и подарить надежду на лучшее будущее. Что даже такие коты могут получать от жизни все, просто по-другому. Темно-медные глаза вновь загорелись огоньком и ученик мягко боднул Сивую в грудь.
Как эта кошка умудрилась парой фраз рассеять все сомнения? Да Форельке и не нужно было многого - пара мотивирующих фраз и он вновь готов к поступкам, вновь готов творить и мечтать.
- И пусть Миндальная прежней не станет, но у нее же теперь новая жизнь начнется. А это ведь не плохо, - подытожил мраморно-серый, - Просто ей привыкнуть нужно будет. И поучиться у тебя быть такой же сильной по характеру. И я бы поучился, - медные глаза забегали по сторонам, - Ты ж научишь, правда? - нет, ну правда! Сломать лапу, а вместе с ней все перспективы на прежнюю жизнь, найти в себе силы принять свою новую жизнь и рассказывать о прошлом так, словно так и должно было быть!
"Какая же она классная!"
- Может, пойдем в лагерь? - предложил оруженосец и, хотел было заскакать вокруг Сивой, но посчитал это оскорблением. Живо топчась на месте, котик был готов к любым приключениям.

>главная поляна

<<< ------------- главная поляна

Он насквозь промок, подшёрсток слипся, бока бешено раздувались. Крестовничек чувствовал себя как никогда несчастным и потерянным, и самое необычное – ему очень хотелось побыть одному. Наедине с собой.
Круговерть, завертевшаяся с момента пропажи котят, достигла своего апогея в виде мёртвого Львинозвёзда. Трёхцветный так и не понял, когда начал плакать, - просто сейчас, растянувшись в снегу на речном берегу, пытался проморгаться от накатившей пелены слёз. В ушах до сих пор отдавался звук, который он не смог выдержать, - стук промёрзших комков земли, падающих на тело.
Бух-бух.
«Это я виноват», - его лихорадочно трясло, и в попытке согреться он подтянулся, утыкая нос в задние лапы и накрывая себя ставшим тощим хвостом.
«Лучше бы Звездопад меня убил».
Стоило сомкнуть глаза – он чувствовал тяжесть скрывавших его кустов, куда, видимо, спрятал ученика Львинозвёзд в попытке защитить.
«Может, он отдал за меня одну из этих своих звёздных жизней».
Судорожно стучали зубы. Крестовничек с силой сжал их, пытаясь утихомирить тряску, и открыл глаза.
Стена подтопленного им снега. Покатый спуск к ледяной реке. Звуки ветра, шелест крыльев, отдалённый плеск воды в полынье.
Как мир может быть таким же, когда он уже не такой?
Неуютно скребло в груди. Стягивало. Скручивало. Сейчас как никогда остро ощущалась нехватка Львинозвёзда рядом, хотя похоронили его буквально несколько часов назад.
А уже больно и пусто.
И принятие факта его смерти появилось столь же быстро, что у взрослых, давно проливших над ним слёзы.
Больше не. Вот как теперь можно говорить о почившем лидере.
Больше не позовёт с собой. Больше не посмеется с ним и над ним. Больше не посмотрит особым разочарованным взглядом. Больше не похвалит, посмеиваясь в усы.
«Мамочка, как так получилось?»
С рвущимся из груди поскуливанием Крестовничек снова свернулся в трясущийся клубок, пряча морду под хвостом.

А?
Он совершенно не ожидал услышать над собой этот голос. Ожидал, конечно, где-то в глубине души, что кто-нибудь из соплеменников обязательно догонит (а как иначе? В племени одиночество - птица редкая), но, честное слово, Крестовничек в той же глубине души знал, чей голос на самом деле хотел услышать.
И, видят предки, это была вовсе не молочная сестра.
Выпростав голову из-под хвоста, ученик покрасневшим взглядом удава уставился на узкую морду Чернички, угрюмо сведя брови к переносице и последний раз всхлипнув. Мокрую печаль, будто подхваченную от лагерных кошек заразу, как лапой сняло, стоило лишь оказаться в таком положении.
- Не твоё дело, - коротко ответил трёхцветный, поднимаясь с земли. Прищуренно уставился на сводную сестру - что-то в её взгляде было необычное. Не присущее традиционной встрече со жгучим ядом, что они выпускали друг в друга, точно сцепившиеся разъярённые осы.
- Как будто племени не на кого положиться, - он очень храбрился, приправляя голос ядовитой бравадой, но понимал, что эти колючки даже столь малого названия не стоят. Так, просто как будто прошёлся когтями против шерсти.
- Вон иди, тебя там все ждут, - дёрганно махнул головой в сторону лагеря и тяжело, мрачно уставился на Черничку.
- Ты вообще в курсе, что Львинозвёзда убили? - предки, как сжалось сердце! Неужели у этого отродья и лапа не дрогнула, пока он заносил её над золотистой шеей?

Кончик хвоста дёргался из стороны в сторону, каждый раз сбрасывая капли в слежавшегося пласты мха. Крестовничек высоко задрал голову - а как иначе, надо же как-то держать планку, - свысока глядя на приёмную сестру.
Она точно змея: тощая, мелкая, даже шерсть облепляет с головы до лап тонким слоем. И морда у неё вытянутая, вся такая неестественная, как только умудряется кости себе каждый день не ломать? Сразу видно, что не его порода.
Ноздри раздулись, трёхцветный с шумом выпустил воздух, обдувая приблизившуюся к нему Черничку. И жаль, что её простым порывом воздуха с лап не сдуло куда подальше, силы в собственных лёгких пока ещё не хватает. А ведь макушкой едва-едва до его подбородка достаёт, как малолетка какая, только выбравшаяся из ясель.
- Заткнись, - ярость накатила приливом, разожгла горячее нутро, исторгая низкий рык. Мокрая шерсть встала на загривке дыбом, во все стороны с неё полетели брызги, точно боевые иголки с ежиного клубка.
В схватках с родственниками даже разжигающие слова были не нужны, они всегда сами по себе провоцировали стычки. Сначала - тем, что лезли к его маме, и она любила хит как собственных детей, всегда почему-то ругая Крестовничка за то, что обидел их; затем - просто своим фактом существования. Даже самые любимые и уважаемые котят уже не могли выкорчевать сформированного мировоззрения, кого бить, а с кем дружить.
Но тут Черничка просто взяла и вонзила когти глубоко внутрь души. Так глубоко, как умели делать только трое котов в Лесу.
И это было, звездоцапово отродье, просто отвратительно.
Рыкнув, он бросился на сестру.

Отредактировано Крестовничек (18.01.2019 20:01:14)

Она была под самым носом. Как назойливая блоха - слишком мелкая и слишком увертливая, чтобы выцепить её из шерсти зубами, раздавить и закончить с этим.
Вот только в этот раз он её поймал. Задавил всем весом, вдавливая в снег, игнорируя любые попытки освободиться от него. Кипевшая, сводившая с ума ярость, бурлящая в крови, ещё с того момента, как он увидел Звездопада на границе, наконец-то нашла выход. По-хорошему, сохранить бы её да поберечь для виновника всего, что происходило с Речным племенем, - но Крестовничек нутром знал, что эта злость, навечно приправленная воспоминанием собственной беспомощности и слабости, пока кота, бывшего его наставником, предводителем и самым близким другом, хладнокровно убивали, вонзая когти в глотку, - так вот именно эта отравляющая душу и разум злость не покинет его в нужный миг.
Трёхцветный потянулся к загривку чёрной Чернички - встряхнуть бы её, проучить, позволить ветру прочистить голову. Однако тощая и скользкая, как ужиха, ученица уже выбралась из-под него, пригнулась, избегая его зубов, неприятно щёлкнувших друг о друга. После чего дал заднюю, отступая в смятый снег, блестящими и сощуренными глазами ловя движение чёрных лап, хвоста, загривка - каждое из них давало зацепку в бою, говорило об уязвимых местах и предупреждало об ударах.
И снова отступил, зло рыча, когда Черничка впилась зубами ему в бок. Куснула, как назойливая оса, но боли - взрывающегося фонтана боли - не было. Он даже удивлённо и разозлённо уставился на сестру, сумевшую до него добраться: Крестовничек всегда чувствовал себя непобедимым. И в стычках с родственниками привык брать верх.
А тут... что, она правду сказала - посмотрел бы на него сейчас Львинозвёзд и беспомощную девчонку увидел?
- Что что? - тупо переспросил Крестовничек, разворачиваясь и расширяясь в плечах, нависая над Черничкой. Он ткнулся носом в её нос, склонившись над ней, скрывая своей тенью, и распушившаяся, полусухая шерсть стояла вокруг головы вздыбленным ореолом.
- Покрасоваться решила? - искрящиеся зелёные глаза напротив, низкий рык Крестовничка. Всё как в детстве - и при этом они выросли. Значительно выросли, так и не переростя ничего.
- Как без мозгов была, так и осталась, - и правда, два раза попасться в одну и ту же ловушку? Не стесняясь, он снова бросился на неё.
Победа или смерть. Чей это девиз?..

Отредактировано Крестовничек (18.01.2019 22:37:00)

Ну и кто тут ещё тупоголовый?
Собственническая победная улыбка сама собой просилась на морду, Крестовничек чувствовал, что уж на этот раз выскользнуть ей так просто не даст. Пусть Черничка и сопротивлялась, на этот раз он задействовал все резервы своей силы и своего веса, не позволяя и лапе высунуться дальше отмеренной для неё длины.
Опустив голову, трёхцветный прихватил сводную сестру за загривок, усмиряя. Как малого котёнка. Поднять бы ещё над землей и встряхнуть хорошенько, чтобы совсем рыпаться перестала, а то видишь, только-только укусить сумела - и сразу начала норов показывать.
Дура.
Непонятная дрожь пробежала по чёрному телу под ним, отдаваясь в зубах и животе. Несколько запоздало испугавшись, что она, наверное, испустила дух, Крестовничек ослабил хватку и насторожил уши, прислушиваясь к чужому дыханию под собой.
А она - видишь что - не только не собиралась его испускать, но была живее всех живых, продолжая бессмысленно ставить свои условия.
Ох и не в том ты положении сейчас.
Ещё раз повелительно сжав зубы, трёхцветный отпустил её, поднимаясь, и подозрительно уставился на Черничку. Бока вздымались и опадали, хвост продолжал сечь воздух, издавая характерный резкий присвист, а в голове... в голове было совсем пусто.
Как он мог забыть о том, что произошло? Как это могло выпасть, как будто не имело никакого влияния на его жизнь?
Изломавшись в выражении морды, Крестовничек развернулся, махнув хвостом перед ученицей, и спустился вниз, к берегу, где осторожно ступил на лёд. Он точно не знал, что хотел сделать, но внутренний голос подсказывал, что стоит освежиться. И всё равно, что своим зимним купанием может прибавить работы Щербатой.
Огляделся в поисках подходящей полыньи. Все они были в основном небольшими, не подходящими для ныряния за рыбой, но можно ведь и разломать для себя местечко побольше, верно?
Осторожно он двинулся к ближайшей на подходящей глубине, скользя с выпущенными когтями по льду. К краю подобрался ещё аккуратнее, с невероятной для него грациозностью перенося вес с одной лапы на другую, не позволяя тонкой корке льда и наледи на полынье разломиться сразу же от его шагов. Вдохнул морозного воздуха полной грудью, успокаиваясь.
Обстоятельства. Всегда во всем виноваты обстоятельства, в которые он каждый раз суёт лапу, точно в осиное гнездо.

Крестовничек прижался брюхом ко льду, чувствуя приятный холод, пробирающий разгорячённое тело, положил широкую морду на мощные лапы, замер, уставившись на зазубренный край полыньи. Лёд светлый, слюдянистый; вода негромко плещет, перекатываясь в свой зимней западне, следуя вечному зову течения. Звуки за спиной возвестили о том, что ненаглядная сестрица решила его покинуть; и ладно, и пусть. Ученик медленно выдохнул, бездумно глядя на получившееся морозное облако, и совсем расслабился, позволяя телу растечься в самой удобной позе по льду.
Он не размышлял, не думал ни о чём вообще. Полностью погрузился в созерцание горизонтального вида мира, открывавшегося с его положения, вслушивался в бьющие в лёд снизу, ритмичные звуки текущей воды. Мир – светлый, спокойный, напоённый полусолнечными-полухолодными снежными тонами – был прежним, точно в нём ничего не произошло. Никого не убили. Не убили. Нет. Никого.
Пели птицы, ошалевшие от редкой снежной солнечной радости. Текла вода. Шумел ветер, изредка налетавший и бушующий в ушах необузданным свистом. Звуки, которые обычно он не замечал, которым не придавал значение, сейчас гипнотизировали – и парализовывали.
Крестовничек точно мог сказать, кого хотел увидеть сейчас рядом с собой. Трёх котов, являвших на этом свете всё самое важное для него. Мать. Живого Львинозвёзда. И Крылатку.
Мелькнула шальная мысль: а не спрятаться ли мне в сугробе?.. А что, вдруг сработает? Вдруг время повернёт вспять, он снова станет двухлунным котёнком, сбежавшим от матери, чтобы она обратила внимание на него, а не этих трёх приёмышей, оказавшихся волею судьбы под её животом. Вдруг тогда он остановит Львинозвёзда и тот не погибнет?
Крестовничек со стоном выдохнул, поворачивая голову и пряча глаза под лапой, уже заиндевевшей и замёрзшей. Он не заметил, как продрог, и с трудом заставил себя подняться со льда. Лапы, скользнув, всё-таки собрались под ним, и тяжёлый жёлтый взгляд обшарил берег в шальной надежде на.
Но никого не было.
Он вообще хотел порыбачить. Это был резкий порыв, подкреплённый неосознанным желанием сбежать от Чернички, но сейчас всё желание было отбито захолодевшей грудью.
Решив поохотиться на обратном пути – если удастся – Крестовничек медленно отвернулся от полыньи и, скользя, вернулся на затоптанный следами прошедшей драки берег.

----------- >>> главная поляна

Отредактировано Крестовничек (04.02.2019 15:38:57)

лагерь --->

Ручей то нагоняла соплеменника, то убавляла шаг, изредка забегая вперед в своих безрадостных мыслях. Страшно осознавать, что наличие рядом тела уже не доводит до исступленной, жуткой дрожи - страшно думать, что ко всему привыкаешь. Нет ощущения чужеродности, мистичности, неестественности - остается только тухлая, затхлая горечь в районе солнечного сплетения, изъедающая внутри.
Удивительно, как слаженно у Ручей получалось. Она-то думала, что юность проведет в том, чтобы обучить Соловушку, сделать из него мастеровитого воителя, попутно подтачивать свои навыки - а она вон, копает могилы тем, кто ей дорог.
Был.
В один момент кошка тихо шикнула, зализывая подломанный коготь: и все же, какой эта ранка была мелочью по сравнению с тем, что пережило Речное племя. Смерть молодого предводителя, смерть молодой целительницы. И если в предках останется хоть капля милости, хотя бы котята вернутся домой целыми и невредимыми.
Удивительно, что они не проронили ни слова. Когда ямка была готова, Ручей замерла над Щербатой, шепнув ей на прощание благодарность и просьбу: присмотри за нашим племенем, присмотри за Львинозвездом.
А потом - самое страшное. Присыпать кошку, которая выглядит спящей, землей.
Серая кошка умолкла, ссутулившись над могилой. Негромкий оклик бывшего наставника - сколько прошло времени?.. - заставил её вырваться из оцепенения и сделать пару шагов на окоченевших лапах за ним, послушно, словно овечка в стаде. Сейчас не хотелось думать от слова совсем - так пусть Буран сам принимает решения.
— Небо сегодня ясное, должно быть, предвещает добрую охоту, — ни о чем пробормотал новоиспеченный глашатай, пока Ручей уныло и жадно всматривалась в скованную льдом реку. Мороз уже не щипал шкуру так сильно, как прежде, и где-то в раненой душе молоденькой кошки теплилась надежда, что хотя бы Юные Листья не заставят себя ждать.
А там уже будет проще.
— Как думаешь, Щербатая успела обучить Сивую хотя бы основам? — серая приподняла уши и, помешкав с ответом, пробормотала.
- Я уверена, Сивая нас всех приятно удивит. Она грезила быть ученицей целителя с младых когтей - едва стала калекой, - уже не морщась, Ручей могла говорить о ранении подруги. - Я уверена, она знает больше, чем нам кажется. Да и характер у нее даст фору даже Щербатой, - грустно ухмыльнувшись при воспоминании о боевой целительнице, синеглазка мотнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания.
— Прости, — неожиданно резко выдал Буран, заставляя серую запнуться на шаге и удивленно глянуть на бывшего наставника, — мне стоит проявить больше понимания и не загружать тебя в такой момент проблемами племени, - напоминая Ручей о том, что она потеряла в этой непонятной, безобразной стычке двух племен, глашатай выглядел привычно строгим и неожиданно подавленным.
- Лучше так, - негромко возразила серая, помотав головой, - чем сидеть и осознавать, что там, за плечами, его могила. Я никогда не пойму, и никогда не прощу, и все... так быть не должно, - поймав себя на том, что медленно, но остервенело взрыхляет землю под лапами, Ручей передернулась.
- Я не знаю, что решит Созвездие, но племя Ветра замешано слишком сильно. Ни одно племя в лесу не простило бы к себе такого отношения, но я поддержу её, каков бы ни был её выбор. Даже если я его никогда не пойму, - сощурившись, воительница смахнула злые слезы и рваным шагом приблизилась к побережью, взрыхляя тонкий лед на мелководье и жадно глотая воду.
- Река лечит. Предки, ты бы знал, как я хочу поскорее окунуться с головой, и чтобы все был где-то... там.