[indent] Остаточное время дневного патруля после произошедшей только что не самой обычной встречи с Омутиком на границе течёт слишком медленно, будто бы нарочно оттягивая предстоящий совсем скоро очередной момент в компании этого загадочного ветрового оруженосца и желая ещё больше раззадорить и без того бешеной птицей бьющееся о костяную клетку грудины сердце. Осолапка неторопливыми шагами плетётся в самом хвосте небольшого патрульного отряда, с грустью понурив вниз точёную пятнистую мордочку и медлительно волоча длинные лапы по отпечатывающимся то тут, то там во влажной грязи следам старших соплеменников. Кошечка, одним из острых клыков закусив тонкую губу, весь оставшийся путь до родного лагеря молчит и, с головой погружённая в свои мысли, не издаёт ни одного лишнего звука, лишь изредка с тоской косясь через глубь территорий Речного племени в сторону староречья.

[indent] Символическая проверка границ и близлежащих к ним местностей под самый свой конец невольно затянулась, потому что один из воителей вдруг на самом подходе к зарослям тростника неожиданно учуял противную вонь лисицы и решил всё вокруг проверить на её наличие. И юная Осолапка, будучи преданной и любящей каждого товарище ученицей Речного племени, отлично понимала предпринимаемые старшими соплеменниками меры предосторожности, но даже здравыми мыслями не могла унять возбужденную предвкушением дрожь в лапах и избавиться от навязчивого желания плюнуть на всё вокруг и самым быстрым бегом, на какой только было способно её тело, отправиться на староречье. Оставшись наедине со своими мыслями и пустующим входом в лагерь, пятнистая кошечка взволнованно пританцовывает носочками лап в ожидании возвращения остальных членов патруля и, только лишь завидев высунувшийся из камышей розовый нос, широкими шагами приблизилась к широкоплечему речному, не медля отпрашиваясь у него “на охоту” и издавая ликующий «мяв» на быстро полученное разрешение.

[indent] Словно никем и ничем не останавливаемый порыв стремительного ветра мимолётно проносясь сквозь уже укрытую набухшими и даже слегка распустившимися в маленькие подобия будущих листиков калиновую рощу, Осолапка открыто поражается невозможным возможностям своего собственного тела и между выслеживанием уже давно намеченного в голове пути с удивлением поглядывает на собственные конечности, после чего чувствует открывшийся второй, третий и даже четвёртый запас энергии, что несёт её к назначенному месту встречи. Пятнистая треугольная мордочка уже отчётливо ощущает продирающийся сквозь тонкие стволы растущих то тут, то там деревьев и кустарников свежий ветерок и с новой силой бьющие в темноватый нос совсем отличные от приевшихся рыбных ароматов запахи, когда кошечка легко останавливается на границе и зорким взглядом тускло-зелёных круглых глаз осматривает староречье. Впрочем явно выделяющуюся на зелёном поле буро-белую шерсть ветрового кота было удивительно сложно не заметить, и ученица, остановив внимательный взор на его поджарой фигуре, расплывается в радостной улыбке и опрометчиво со всех лап бросается в мелководье протекающей здесь старой, уже наполовину иссохшей реки, тут же поднимая высоко вверх искрящиеся и переливающиеся брызги.

[indent] — Омутик! — приветственно размахивая тонким хвостом из стороны в сторону, весело кричит Осолапка. — Прости, что я немного задержалась, там просто... В общем, было одно дельце, но сейчас уже всё хорошо. Зачем ты меня позвал? — уверенными широкими шагами рассекая неподвижную гладь прохладной воды и вплотную приближаясь к загадочному островку, с лёгким смущением спрашивает речная и торопливо ступает на твёрдую землю.

[indent] Когда длинные лапы, распуская вокруг себя несколько маленьких, искрящихся в широких солнечных лучах волн, осторожно поднимаются из прохладной воды и бесшумно ступают на слегка размягчённую от влаги землю, молодая трава мягкими объятиями обхватывает тонкие запястья и ласково смахивает налипшие на короткую шерсть круглые капельки. Тускло-зелёные глаза ласковым, тёплым взглядом неторопливо скользят по широкой буро-белой мордочке и особенно долго задерживаются на янтарных, горящих неким, не совсем понятным юной Осолапке, но в то же самое время таким привлекающим огнём радужках, от чего пятнистая, ни о чём больше не задумываясь, быстро делает несколько шагов в сторону Омутика и заметно сокращает расстояние между ними. Точёную мордочку кошки враз озаряет искренняя широкая улыбка, из-под которой явно проглядываются белые острые зубки и выставленный наружу самый кончик розового язычка, а треугольные ушки так и вовсе напряжённо подрагивают от каждого сказанного котом слова.

[indent]  — Конечно же пришла, — негромко мурлычет ученица и с проглядывающимся во взгляде вопросительным волнением смотрит на каждое рваное, режуще-резкое движение старшего оруженосца.

[indent] Словно впитывающая всю воду губка, Осолапка практически сразу перенимает глубоко в себя все те источаемые Омутиком эмоции и отчётливо ощущает, как необъяснимое напряжение в перемешку с ненужной излишней нервозностью колючими разрядами тока растекаются по всему худощавому туловищу и превращают короткую пятнистую шерсть в один большой сгусток рвущейся отовсюду неудержимой энергии. Чувствуя появившуюся в тонких лапах дрожь и начавший метаться из стороны в сторону кончик длинного хвоста за спиной, кошка незамедлительно шумно усаживается на мягкую подложку из свежей травы и до скатившихся в пасть капелек крови прикусывает нижнюю губу. От чего-то сердце ученицы, пока зеленоватые глаза торопливо мечутся вслед за каждым мало-мальски заметным движением ветрового оруженосца, с почти неощутимым  дискомфортом свободолюбивой птицей бьётся о грудную клетку, а торчащие вверх широкие уши часто совсем немного ворочаются из стороны в сторону.

[indent] — Конечно же помню, я вспо... — радостно начинает было Осолапка, да тут же и осекается от открывшегося ей в следующую секунду откровения. Пятнистая молчаливо, не смея ни одним шорохом перебивать речь Омутика, слушает его с особым вниманием, в то время как взгляд тускло-зелёных глаз с каждым сказанным словом продёргивается мутной дымкой воспоминаний и чего-то ещё. Когда буро-белый вдруг резко срывается на почти неразличимый шёпот, охваченная совершенно новыми эмоциями кошка даже нелепо подаётся вперёд, немного приподнимаясь на задних лапах и стараясь услышать как можно больше. — Ч-что? — она замирает, интенсивно машет головой, не веря сказанным только что словам, и торопливо вскакивает с земли, делая один шаг навстречу коту. — П-правда, Омутик? — ещё один, уже более широкий шаг и стыдливо прижатые к затылку уши. — Мне кажется... кажется, что я... тоже... — Осолапка подкрадывается практически вплотную к Омутику и ловкой хрупкой рыбкой ныряет к нему под морду, в ту же самую секунду крепко прижимаясь пятнистой шеей к белой грудке. — Тоже в тебя влюбилась... — кошка всё же не сдерживает рвущегося из души мурчания и немного приподнимает голову вместе с широкой мордочкой кота. — Я... Я каждый день, когда закрывала глаза, видела перед собой твои янтарные глаза и веющее от них обжигающее тепло. Каждый раз, когда мой язык скользил по моей шерсти, вместе со слюнями я чувствовала твой вкус! Даже сейчас, когда мы так близко, так рядом, я думаю о том, насколько всё это не правильно, но мне всё равно очень мало тебя!

[indent] Юная Осолапка впервые в своей не слишком уж длинной жизни испытывает настолько сильные, переодически даже обжигающие своей теплотой эмоции. Она, речная ученица, здесь и сейчас стоит вплотную к ветровому почти-воителю, нежно прижавшись к его пушистой груди и тёмно-розовым носиком ежесекундно судорожно вдыхая самый нужный и лучший аромат на свете. Ничего и никого вокруг, во всём мире за пределами этого укрытого ото всех острова не существует и существовать-то даже не может, ведь есть только он и она, есть только лишь растекающаяся покалывающими разрядами незаметного на фоне всего остального тока дрожь в тонких лапах и набатом стучащее уже где-то в треугольных ушах сердце.

[indent] Теперь, когда последовавший за самым первым, решающим всё на свете признанием Омутика в переполняющих и его, и, как оказалось, саму Осолапку чувствах шок немного поутих, пятнистая вдруг со сковывающим всё худощавое тело липким страхом начинает задумываться над тем, а не сон ли это? Не очередной ли это слишком приятный кошмар, который испарится из её ветряной головы с первыми восходящими над горизонтом лучами солнца? Кошечка жмурится до лёгкой боли в сжимающихся веках и невольно несколько раз отрицательно мотает точёной мордочкой, будто бы втирая в свою короткую шерсть этот горьковатый запах вереска и крольчатины. Она ещё сильнее, пытаясь всем своим длинным телом поместиться у лап буро-белого, жмётся к его торчащей во все стороны шерсти и оглушающе громко урчит от того тепла, что лёгкими прикосновениями языка распространяются от макушки до кончика хвоста, в то же время не спеша вновь открывать тускло-зелёных глаз. Но ведь не может же сон быть настолько реальным? Или всё это уже не сон, и совсем ещё юная ученица всё же сходит с ума?

[indent] — Ты завтра станешь воителем? — раздавшийся над самым ухом торопливый, сбивчивый от волнения шёпот слишком резко выдёргивает Осолапку из дурманящих её голову мыслей, от чего она не успевает полноценно вернуться в реальность и холодно переспрашивает слишком очевидные вещи. Молчит, выжидает, будто притаившийся в кустах хищник следит за реакцией своей добычи, а после вдруг несколько раз быстро моргает и ласково скользит кончиком пятнистого хвоста по часто вздымающемуся боку Омутика. — Поздравляю тебя, Омутик... Как же жаль, что я не смогу присутствовать на твоём посвящении... И никогда не смогу спать с тобой в одной палатке, холодными ночами прижимаясь к твоему пушистому боку...

[indent] Осолапка торопливо прикусывает язык, не желая такими ненужными в этот момент словами отравлять самый лучший момент своей жизни. И вновь звенящая тишина глубоким, изолирующим ото всего вокруг куполом нависает над этой неправильной и в то же самое время слишком идеально смотрящейся вместе парой, пока влюблённые до лёгкого безумства взгляды всё же неторопливо, будто бы отсрочивая момент неминуемого взрыва, пересекаются и шелестящие искрятся. Пятнистая с никогда раньше не бывалой нежностью вглядывается в янтарные радужки напротив, отчётливо видит в чернеющих дырах зрачков расплывчатое отражение самой себя и нетерпеливо наклоняет точёную мордочку к буро-белой щеке, с нескрываемым удовольствием накрывая ту узкими влажными дорожками после пробегающего вверх-вниз шершавого язычка.

[indent] — Я не хочу быть твоей только сегодня, Омутик! После... После всего, что прямо сейчас здесь с нами происходит, я уже не смогу, как это обычно бывает, вернуться в свой лагерь и одиноко спать на холодной подстилке, — ученица стыдливо прижимает уши к затылку и смущённо переминается с лапы на лапу. — Я хочу быть твоей навсегда, чтобы никто и никогда не мог осудить наш с тобою союз. Только сейчас, когда я наконец почувствовала твоё тепло, твой манящий меня сквозь любые дебри запах, твоё опаляющее мою душу дыхание, я поняла, чего же мне всё это время не хватало! Чего так громко кричащей на рассвете подбитой птицей все эти луны с нашей первой встречи на этом самом месте просило моё сердце, по какой причине каждый раз оно искало самый короткий выход... Теперь я уверена в том, что буду счастлива и буду жить, а не глупо существовать, только где бы то ни было рядом с тобой, Омутик! И я правда не знаю, что нам с этим делать, как нам дальше быть... — на последних словах её быстрый шёпот резко прервался раздавшимся откуда-то изнутри всхлипом, и Осолапка, с сожалением быстро сморгнув подступившие к горлу слёзы, отвела жалостливый взгляд в сторону.

♪ planettu ft. Darrem — дышу
♪ bah tee — ты моя

[indent] Судьба, как оказалось, штука очень даже интересная.

[indent] Будучи совсем ещё маленьким котёнком, не отлучающимся надолго от мягкого и тёплого материнского живота и тайком подглядывая за милующимися каждый вечер на главной поляне парочками, Осолапка невольно мечтала о таком же. В своих разукрашенных в самые яркие краски детских снах пятнистая малышка часто видела рядом со взрослой собой любящего кота и бегающих, катающихся туда-сюда, прыгающих перед лапами их общих детей, иногда кошечке казалось, что короткими шерстинками она уже ощущает щекочущие прикосновения тёплого бока лежащего на соседней моховой подстилке воителя. А оно в итоге вон как всё оказалось.

[indent] Испытывать какие бы то ни было дружеские или, упаси Звёздное племя, любовные чувства к абсолютно чужому коту из вражеского племени со стороны больше похоже на злую шутку упомянутой выше судьбы. Сначала всё кажется не таким уж плохим, вы миролюбиво болтаете в пограничных патрулях и преспокойно за очередной бездумной болтовнёй сидите рядом на нейтральных территориях, а потом с всклокоченной шерстью и оскаленными клыками вдруг встречаетесь на поле боя. Вы по-долгу, будто бы старательно пытаясь влезть в чужую голову и прочитать царящие в ней мысли и планы, смотрите друг другу в глаза, а что потом? Ты либо дерёшься, либо предатель.

[indent] И это, если честно, очень пугает юную Осолапку.

[indent] — Воинский Закон — это вся наша жизнь, Омутик, — с разрывающей крохотное сердце болью слишком сильно ощущая каждое прикосновение буро-белого к своему телу, пятнистая всё же не находит в себе сил вновь взглянуть в его притягательные глаза и лишь поспешно закрывает свои. — Ты разве можешь представить кого-нибудь из нас в чужом племени, в корне переучивающимися прежнему укладу жизни и вырабатывая в себе абсолютно новые навыки? Тебе не кажется, что такой поступок станет предательством? Потому что, кажется, я именно так и думаю... — кошка несколько раз быстро и резко вдыхает-выдыхает искрящийся напряжением воздух и неторопливо наклоняется как можно ближе к осевшему на мягкую траву чужому оруженосцу, с ласковостью скользя шершавым язычком между треугольных ушей и с шумом втягивает в себя такой нужный воздух. — Как бы нам этого не хотелось, Омутик, мы не сможем сбежать из родных племён от близких и любимых котов, бросив всё и поставив на кон всю свою жизнь. Это всего лишь несбыточные мечты...

[indent] Язык ворочается, какие-то там слова постоянно вырываются из стиснутой чьими-то острыми когтями глотки, а Осолапка ничего вокруг не слышит. За всё то недолгое время нахождения в запретной близости с Омутиком она, кажется, не один десяток раз безумно задумывалась о том же, что нашёл в себе силы озвучить только буро-белый, но сейчас по какой-то совсем необъяснимой причине слишком спокойно отказалась от желанного и счастливого будущего. Почему?

[indent] Слабачка!

[indent] — Д-давай, может быть, мы ещё раз обсудим это через пару лун, когда меня тоже посвятят в воители? — речная с нескрываемой надеждой мягко мазнула лбом по круглому подбородку ветряка. — Я тоже, правда, очень сильно люблю тебя, Омутик, но... Можешь считать меня глупой, называть мышеголовой, но я совсем ещё не готова бежать неизвестно куда, прости! Только не уходи прямо сейчас, прошу тебя! Давай... Давай немного полежим? Хочешь, я научу тебя ловить рыбу? Не знаю, правда, водиться ли она в этой старой реке...

[indent] Наивная, наивная, наивная... Какая же ты наивная, моя маленькая Осинка! Ласковый, щебечущий голос матери, словно спасательный луч прозрения болезненно прорывается сквозь затуманенный нахлынувшими чувствами и эмоциями рассудок. В какой-то момент Осолапка всё же осмеливается наконец вновь взглянуть в ставшую самой родной круглую мордочку Омутику, да только лучше бы этого никогда больше в жизни и не делала. То, что в буквально только что сглаженных любовью и мечтами чертах видит пятнистая сейчас буквально насильно заставляет её до сковывающей грудную клетку боли задержать ненужное дыхание и с разлившимся в уменьшившихся до непроглядных точек зрачках страхом отшатнуться от режущих по живому слов буро-белого. До треугольных, стыдливо прижатых к затылку ушей с лёгким запозданием, будто бы преодолевая слишком плотный воздух вокруг кошки, доносится слишком непонятная просьба молодого кота, на что ученица лишь быстро трясёт головой и невольно выпускает острые когти глубоко в податливую землю островка, пока колющая боль резкими разрядами тока разбредается по пальцам. П-прекратить? Что я должна прекратить?

[indent] Один.

[indent] До этого рвущееся сквозь хрупкие рёбра сердце прямо сейчас пропускает один, два, три удара и, кажется, вовсе замирает, превращаясь в исколотую множеством игл мягкую игрушку, набитую бесполезными опилками. Осолапка со слишком явным непониманием и предательской мольбой в приподнятых бровях и поджатом тонком хвосте со стороны молчаливо и жадно наблюдает за каждым совершаемым Омутиком движением и вдруг отчётливо понимает, что больше не видит в них... ничего? Ни той привлёкшей её когда-то властности в широком шаге мускулистых лап, ни бывалой горделивой статности завтрашнего воителя, ни такой нужной в этот самый момент любви и ласки. Сейчас она видит перед собой лишь полностью разбитого, видавшего нелицеприятные виды кота.

[indent] И это с ним сделала она собственными лапами.

[indent] — Омутик, подожди... — негромким, срывающимся на жалкий скулёж голосом бормочет кошка. — Ты ведь сделал меня такой счастливой своим признанием! Я... Я не хочу ничего забывать!

[indent] Два.

[indent] Ты обязательно будешь счастлива, моя малышка! Вздыбившейся по всему худощавому туловищу короткой шерстью Осолапка неожиданно для самой себя ощутила совсем рядом с собой присутствие давно погибшей матери и длинные, тонкие лапы пробило крупной, заметной даже невооружённым взглядом дрожью.

[indent] — Что ты такое говоришь, Омутик?! — резко повысила и без того звенящий голос пятнистая, подаваясь вперёд к наконец обернувшемуся Омутику и тут же тушуясь под похолодевшим взглядом янтарных глаз. — Какое ты имеешь право даже думать о том, что мне нужен кто-то кроме тебя? Да лучше пусть мне будет смертельно больно, чем я предам свои чувства к тебе! А ты... Ты говоришь какие-то глупые глупости! Я... Я не верю ни единому... ни единому твоему слову, Омутик! Если у тебя и получается таким образом обмануть самого себя, то со мной это не пройдёт!

[indent] Три.

[indent] Всё кончено?

Отредактировано Осолапка (17.02.2021 18:25:09)

[indent] Не торопясь двигаться ни в одну из возможных сторон — ни ближе к до боли в бешено колотящемся сердце грустному Омутику, но и не дальше от него же, — Осолапка с явно читающейся в тускло-зелёных глазах жалостью скользит по мускулистой, поджарой фигуре ветрового кота. Юной, ещё вовсе не знавшей какой бы то ни было жизни кошке было жаль всех: и саму себя, предательски не умеющую сдерживать рвущиеся наружу эмоции в себе, и буро-белого, смотрящего на неё с неразделимой никем тоской, и их запретную любовь. Но даже в этот самый момент, когда весь успевший построиться за несколько нежных касаний и ласковых слов крохотный мир их совместного будущего уже начал было с крахом рушится и превращаться в дурно пахнущий пепел пережитков мимолетного прошлого, пятнистая стоически не дёргается от сделанного в её сторону шага и лишь охотно подаётся ещё немного вперёд, прямо к шелестящему, срывающему с губ старшего оруженосца шёпоту.

[indent] — И ты, ты тоже прости меня, Омутик! Я не знаю, что на меня такое нашло, почему я сказала эти треклятые слова, — негромко пищит Осолапка, виновато приподнимая бровки и буквально на одну секунду замирая от обжегшего пятнистую щёку тёплого прикосновения, после чего с раздавшимся где-то глубоко в гортани урчанием ответно прижимается к пушистой мордочке Омутика. — Мой ты мышеголовый дурачок, тебя ведь никто и не заставляет жить вот так слишком долго. Я ведь попросила у тебя всего лишь две луны, дождаться моего посвящения в воители и уже тогда окончательно принято самое верное решение! Быть может, это возникшее на нашем пути нелёгкое испытание в итоге приведёт нас к тому, что мы оба будем вместе безмерно счастливы?

[indent] Торопливо несколько раз выдыхая скопившийся в её лёгких спёртый воздух и ответственно беря себя в лапы, Осолапка уже с удивительно доброй печалью легонько наблюдает за каждым нервным и от того слишком резким действием Омутика и терпеливо выслушивает открывшейся ей такой интимный монолог буро-белого о его чувствах, об эмоциях и даже о том, что нередко терзает ещё незнакомую ей душу кота. Заметно успокоившись и вернув своей мордочке более или менее расслабленное выражение, пятнистая вовсе не торопиться делать излишних в откровенный момент движений и лишь после прозвучавшего в звенящей тишине островка приглашения быстро срывается со своего места и, словно рыбка, скользит прямо под косматый бочок оруженосца, всем своим худощавым телом прижимаясь к нему. Ветряка вновь начинает обеспокоено что-то шептать и периодически даже украшает свою речь негромкими, рассказывающими о его внутреннем состоянии больше, чем обычные слова, звуками, в то время как речная, враз позабыв обо всём, вновь и вновь растворяется в бархатистом тембре Омутика и с небывалой никогда раньше любовью всё время заглядывает в его глубокие янтарные глаза. Ей прямо сейчас было слишком хо-ро-шо, чтобы зачем-то думать о чём бы то ни было другом.

[indent] — Как же ты хотел провести со мной всю жизнь, если не думал, что за всё её течение я обязательно узнаю каждую твою сторону? — лукаво щуря круглые глаза, почти что в самое ушко друга мурлыкает Осолапка и вдруг наваливается на бурого всем своим весом. Чувствуя не слишком ожидаемую податливость импровизированного противника, кошка ловко переворачивается на спину прямо в воздухе и бесшумно приземляется в мягкие объятия зеленеющий травы. — Кто кого ещё достанет! Соседи по палатке каждое утро жалуются, что я во сне своими длинными лапами машу, словно птицы своими крыльями. А по поводу твоего утопления... Боюсь, ничего у тебя не выйдет, ты сейчас валяешься уж никак не с жительницей болот или грозой местных деревьев, а чистокровной речной ученицей! Спасу тебя из воды быстрее, чем ты успеешь назвать моё имя, — пятнистая с обожанием смотрит в манящие своим необъяснимым свечением янтарные глаза нависшего над ней Омутика и в порыве взявшегося из неоткуда смущения быстро облизывает его розовый нос. — Я больше никогда и никуда от тебя не уйду, Омутик, сколько ты не пытайся от меня избавиться! Я люблю тебя, и этим всё сказано!

Отредактировано Осолапка (17.02.2021 22:37:44)