После всего, что случилось в ночь Совета, Звезда был молчалив и отстранен даже более, чем во все иные дни последних лун его жизни: казалось, что-то затолкало его в глубокую щель между скалами, и там он нашел свой приют, мало ища компании соклановцев и мало, рассеянно отвечая на их слова, скрывшись в завихрении своих мыслей.
"Ему нужно развеяться", — кажется, так сказал кто-то из сидевших на перепутье котов в то утро. И рыжий будущий страж не оказал никакого сопротивления, когда ему предложили сопровождать охотничий отряд.
Он уже был практически взрослым. Это было странно. Странно было смотреть на тех, кто всегда жил бок о бок с тобой, и замечать, что они будто бы уменьшились в размерах, а сам он — уже не котенок... и даже практически не будущий. Это странно, ведь, несмотря на возраст, Звезда в глубине мыслей, возвращаясь к действительности, глубоко ощущал, что так и не нашел своего места, и, что даже отправляясь в сопровождение, он сомневался, что принесет хоть какую-то пользу.
Правда, имело ли это хоть какое-то на деле значение? Кажется, никого из тех, кто шел рядом с ним в тот день, это не смущало, никто не задавался вопросом о том, что юный кот может растеряться в очередной раз, все было... хорошо? Так, кажется, называют это состояние действительности, когда ничто не предвещает беды, и легкие смешки, небольшие дружеские разговоры наполняют сияющее заснеженное пространство окружающего мира.
Звезда, Мерцающая на Небосводе, не участвовал в этих беседах, даже когда те прямо обращались к нему, но он слышал их, словно эхо далеких гор, и время от времени кивал или качал головой в знак отрицания или протеста.
И он был благодарен, когда был оставлен на страже, с земли взирая на рассекающих небо птиц. Они кружили в своем танце, следя за миром с высоты, и не спешили спускаться вниз, туда, где разбрелась небольшая группа котов.
И, может, все так и было бы до самого последнего момента, пока холодный ветер не подул в первый раз, предвещая перемену погоды. Тогда этому не придали значения, и в окружении будущий не заметил ни единой цветастой раскраски соклановцев. Даже когда пошел снег, никто еще не торопился возвращаться.
Но время шло, и стремительное ухудшение погоды не смогло укрыться даже от погруженного в свои мысли кота. Птиц уже не было, и медленно белоснежный туман, подхватываемый ветром, начинал скрывать взор. Становилось холодно. Не дождавшись отряда, Звезда поднялся на лапы: была надежда, что по следам он доберется до одного из стражей, который также был взят, чтобы следить за обстановкой, и уже вместе они смогут дождаться или найти охотников.
Хруст снега и завывание ветра становились единственными спутниками рыжего будущего на пути, и если сперва следы действительно просматривались средь белизны, то с каждым шагом, казалось, они все более и более терялись. Пурга вставала стеной, закрывая взор. И тревога росла с каждым мгновением, с каждой секундой пребывания в морозной западне, она заставляла петлять, теряться, от нее перехватывало дыхание... В окружающем вое, казалось, порой Звезда слышал голоса, но то была лишь иллюзия, от которой он выбивался из сил и сбивался с тропы.
Все тело его дрожало.
Казалось, не было выхода, казалось, в окружении играют расплывчатые силуэты, и вот из роя снежных хлопьев кто-то выйдет.
Казалось...
Найдя укрытие под косо стоящим и образующим подобие навеса валуном, Звезда устало свалился под ним и сжался в ком, надеясь укрыться от хлещущего по морде и врывающегося под шерсть мороза.
Он не знал, сколько шел. Но теперь он чувствовал сковывающий его нутро страх и усталость. Он не имел никакого представления, куда двигаться дальше. Не имел понятия, найдут ли его. Но держал в уме: нельзя закрывать глаза.