из недр

Остролист неторопливо шагает за силуэтом сестры, лапы мягко ступают по влажной земле. Времяпровождение с семьей для него не было частым событием: детство неизбежно кануло в небытие, как и воспоминания о нелепых играх и негласных соревнованиях. Между ними не было ни теплых, ни негативных отношений, казалось, они просто позволяли друг другу существовать подле себя и не более. Остролиста же преследовала присущая молодым воителям неловкость, когда он был вынужден сталкиваться с родными, что привыкли видеть и считать его ребенком - Сорока вот все еще задирала нос, будто была не с братом на прогулке, а выводила несносного оруженосца на тренировку.

Остролист тихо цокает, закатывая глаза. — Хочешь, чтобы я наступил тебе на хвост? — он показательно ускоряет темп, так и стремясь отдавить все лапы сестры, но шагает все же достаточно ловко, чтобы сказанное не воплотилось в реальность. В конце концов воитель возвращается к прежней манере ходьбы, позволяя Сороке и дальше вести его за собой.

По запаху Остролист мог точно сказать, какое направление они держали сейчас, даже не следя за курсом дороги: небольшая обитель Двуногих всегда смердела естественным для нее запахом и из сезона в сезон привлекала аппетитными тушами куриц. Что-что, а рыба со временем все же приедалась и хотелось вкусить свежего мяса, потому такая непосредственная близость с людьми, несмотря на всю опасность, была в какой-то мере выгодна: куча еды всегда была под носом.

Эта куча еды была особенно полезной в нынешние времена, когда детская переполнена подрастающими котятами, а сезон Голых деревьев приближался неумолимо быстро и угрожал холодной расправой над засыпающей природой. Сорока, похоже, была похожего мнения, раз привела его сюда.

— Не приходилось, — Остролист признается честно, пожимая плечами. Он прикусывает язык, чтобы изо рта не вышла неудачная колкость о том, что парочку петухов можно выловить и в племени. — Мы, речные, все же славимся больше ловлей рыбы, чем кражей продовольствия у Двуногих. Воитель усмехается про себя и останавливается поодаль курятника, стараясь зацепить проницательным взглядом примерное количество кур, ну, или, петухов, раз уж сестре их так хотелось, и примерно оценить обстановку. Легкий ветер приносил с собой запах старого пса. С цепью на шее он не представлял какой-то особой опасности, но все равно стоило быть осторожным...

Остролист дергает ухом, вслушиваясь в чужие слова, не отводя взгляда, и замирает на секунду. Расчет. Его голова быстро прогнозирует наиболее возможные варианты развития событий или прочие опасности, что могут помешать охоте: стоило учитывать все окружающие факторы. Расстановка сил его более чем устраивала: Остролист все же был более проворным, чем сильным, ввиду своего худощавого телосложения, так что это могло сработать.

— Что ж, хорошо. — воитель соглашается: брать самую ответственную работу и затем хвалиться добычей на все племя было не в его натуре. Гораздо важнее общий итог успешной охоты, в котором воитель готов был посодействовать и остаться в тени. Но роющиеся в голове мысли не оказываются на языке. — Если моя дорогая сестра так уверена в своем успехе, то мне не остается ничего, кроме как поддержать её, — он отвечает с беззлобной лукавостью, щуря глаза.

Секундное молчание.

— Действовать нужно быстро и не упустить эффект неожиданности. Петухи добыча наглая, так что стоит им опомниться, и уже начнут выклевывать все что попадется, — Остролист тут же меняет тон на серьезный, немного вытягивая голову, словно продолжает что-то высматривать - в глаза Сороки глядеть не хотелось. — Если что я подстрахую. Но все равно лучше сильно не рисковать. И, — воитель замолкает на мгновение, в голове быстро вертятся шестеренки. Его нутру была чужда семейная нежность и что-то неловкое и виноватое постоянно сжимало его внутренности. Прошлое ушло, рассыпалось и затерялось в песке. Не было и смысла вспоминать его. — Будь осторожна.

Остролист быстро меняет тон голоса и задумчиво щурит глаза. — Ну, выбирай. Какую тушку хочешь? — "в каком направлении мне подобраться?" в иносказательной форме. Неуверенность гудела в лапах, но она не должна была помешать — благо, вся самая ответственная часть лежала не на нем. Оставалось только дать волю своей ловкости и изворотливости и не попасться под когтистую лапу пса.

Отредактировано Остролист[х] (20.11.2023 06:55:48)

— Рада, что в этом мы согласны, — Остролист лишь тихо фыркает, тактично промолчав: радовало, что сестра оставалась прежней в своей уверенности и заносчивости. Из этого следовало, что изменилось малое, а значит, воитель знал чужой характер все же лучше, чем изначально полагал, и мог бы умело с ним обходиться.

Все его предупреждения и слова, кажется, пролетают мимо Сороки, слишком увлеченной предстоящей охотой, и, по всей видимости, фантазиями о будущей славе. Остролисту не хватало ее азарта: воитель понимал нужду и тяготел к полезным делам и обязанностям, но этого было недостаточно, чтобы нейтрализовать тягучее чувство неуверенности. Оно неприятным грузом ложилось на плечи, заставляя задавать самому себе неказистые вопросы: было бы лучше, если бы кот вытягивал свою голову выше, оставаясь абсолютно слепым к собственным недостаткам? Или такое самокритичное отношение давало ему толчок двигаться дальше, развивать навыки...?

Это было что-то сродни зависти: не совсем она, но близка по природе - что воитель не может вести себя также, как распушившаяся Сорока перед ним, например; или просто неспособен позволить гулять ветру в голове, как в юности, освобождаясь от лишних переосмыслений.

Казалось, подобными мыслями Остролист только пытался до последнего отсрочить момент действия - эта мысль вдруг заставляет его запнуться, замолчать; воитель резко растягивается, разминая лапы, и трясет головой. Бледно-желтый взгляд в последний момент успевает зацепиться за выбранную Сорокой жертву - воитель отвечает кивком и подбирается чуть ближе. Чужая колкость окончательно возвращает его в реальный мир, где сомнениям и неуверенности не было места.

— Точно в этом уверена? Знаешь, есть шанс, что ты получишь больше почестей, если вызволишь меня прямо из его пасти, — Остролист разливается в усмешке, чуть поджимая губы. Было немного странно, наверное, разбрасываться словами о собственной жертве так легко - он спешит исправиться. — Ну, уж я не дам себя в обиду, так что не волнуйся, — по крайней мере, черно-белый постарается.

Остролист спешит поскорее начать, чтобы больше не думать: он аккуратно ступает лапами по земле, подбираясь с другой стороны, следя, во-первых, за местоположением Сороки и тем, чтобы нужная курочка точно прибежала ей прямо в лапы; во-вторых, за деятельностью спящего и изжившего себя пса. Двуногим пора было давно сменить защиту на более "молодую", если они так заботились и сохранности птиц. Да и "ограждения" тоже.

Он занимает нужную позицию, притаившись, и кидает взгляд на сестру, проверяя ее готовность; вместе с тем не теряет бдительности и высматривает местоположение двух целей одновременно.

Отредактировано Остролист (26.11.2023 22:24:08)

Проводив Остролиста строгим взглядом в спину, Сорока уселась в кустарнике поудобнее, но никак не сумела совладать с лапами, а так и переминалась с одной на другую в такт с подрагивавшим сердечком. Её первая большая охота. Их первая большая охота. Сорока не знала, как совладать с целым петухом, зато знала, что легче сверлить Остролиста недовольным взглядом, потому что он-то наверняка сделает что-то не так, в отличие от неё, у которой от волнения подушечки лап уже коченели. Но, несмотря на поток вредных мыслей в голове черно-белой, Остролист ловко обошёл цепного пса на приличном расстоянии и прокрался внутрь, а Сорока же только ещё более волнительно сглотнула. Отсюда теперь она почти не видела брата, а скоро, совсем скоро - в бросок.

В какой-то миг тишина окрестностей разразилась топотом куриных лап и их не прерывистым гоготом: Остролист согнал их с места, как и старого пса, по не менее старой привычке залаявшего куда-то не в ту сторону. Сорока наспех напрягла лапы и толком и не заметила, что за добыча двинулась в её сторону первой. А то был большой чернопёрый петух, позади которого не отставал Остролист. Не теряя лишнего времени, Сорока ринулась им навстречу, но так и не успела выпустить когти в куриные перья, как получила клювом по шее. Подпрыгнув от неожиданной атаки птицы, Сорока поджала хвост и отпрыгнула в сторону, только краешком мозга замечая, насколько же сильно петух действительно её клюнул. Переглянувшись с братом, Сорока только поняла, во что они вляпались - в очень, очень недовольного петуха.

Но отступать особо было некуда, да и не под стать воителям, пусть и юным. Завязалась потасовка: перья, когти и кошачьи лапы, и что самое страшное - клюв, который выдрал немало чёрных пучков длинной шерсти и пару раз больно щипнул за бока с такой яростью, словно это в курятнике объявили ловлю воителей, а не наоборот. Сорока выдохлась быстрее, чем думала: то ли от юности, то ли от неожиданности такому сопротивлению, а потому даже не сразу заметила, как петух перестал клеваться и стал послушно обмякать под их лапами, а вскоре и вовсе перестал кукареть.

- Мы это сделали, - не особо веря своим глазам, Сорока немного отступила назад и выплюнула пучок чёрных перьев, которые так настойчиво липли к языку. Но со стороны это виднелось даже чётче: - мы поймали его! Наскоро разойдясь в довольной улыбке, Сорока тут же подпрыгнула обратно к Остролисту и боднула брата в помятый бок. Вот теперь зато отчётливо чувствовалось, где и в скольких местах петух успел их поклевать. Но это было не самое важное: - поймали!

- Ты был неплох. Но мог бы выбрать курицу поменьше. Это Предки смиловались, что у нас все глаза на месте. Фыркнув, Сорока задержала настойчивый взгляд на брате на пару мгновений и улыбнулась краешками губ, хмыкнув куда-то себе под нос. Остролист всегда казался ей слишком хилым для таких подвигов, хоть и шерсти меньше, но у них действительно получилось. Азарт всё ещё игриво потряхивал лапы, начинавшие легонько ныть от усталости, но у чёрно-белой не было никакого сомнения, что они без особого труда дотащат эту тушу до лагеря ещё до заката, чтобы всё племя смогло сполна оценить их улов в последних лучах солнца. И погордиться ими, конечно. Эта гордость сама придаст сил да побольше, если лапы откажут на полпути. - понесли?

в лагерь