[indent] Стрелокрыл шевелится, из-за чего тяжело сохранить равновесие, и серая, сама того особо не контролируя, выпускает когти, цепляясь за бок воителя, за его бело-серую шерсть. И даже ойкает, выбирая стараться удержаться, чем наконец спрыгнуть и перестать давить кота собственным весом. Она чувствует – он раздражается. Впору намеренно тогда наступить на морду, вывести на эмоции, ведь в ответ на бурю в груди хочется видеть и чужую ярость, но кошка сдерживается, только сильнее цепляется за шерсть воителя, который, однако, ведёт себя настолько расслабленно, что серо-песочная кошка ощущает лёгкое бессилие оттого, что не может провести привычную неосознанную манипуляцию и выдрать из воителя то, что ей нужно.
[indent] — Ты будто не знаешь! — с возмущением хмыкает кошка. — Он сказал, — набирает побольше воздуха в грудь, — что ты общался с мамой, — голос дрожит в самый неподходящий момент, и Невидимка недовольно пыхтит на саму же себя, — а мы – не её дети и Валуна, а дети… её и твои, — она опускает мрачный взгляд, ощущая, как внутри всё сжимается от произнесённых слов. Сказать – значит признать. — И потому, — коготки сминают шерсть, — получается, ты… наш настоящий отец? — голос становится тонким, жалостливым, даже напуганным, хотя когти всё ещё выпущены. Словно зверь, забывший, что он не маленький котёнок. Кошка сглатывает. Ведёт взор в сторону леса, чтобы успокоиться, чтобы потушить огонь злобы и ярости, который никак не может излиться без провокации, без ответной реакции Стрелокрыла. Если бы могла – ударила бы. Если бы знала, что потом не последует наказание. Возможно, Острозуб впихнул в серую кошку слишком много послушания.
[indent] Она фыркает в морду кота почти намеренно. Сползает на землю и отряхивается, вытирает лапки о землю, словно касаться воителя было грязным делом. Смотрит на Тумана, отводит взор, затем глаза ловят морду бело-серого кота, Невидимка кривится, не зная, что сказать.
[indent] — Так это правда? — грустно и нервно усмехается кошка, из чувства грусти медленно перетекая в тихую злобу, недовольство. — То, что мы узнали – правда? — севшим голосом спрашивает, холодея взглядом, но извергая всем своим естеством недовольство и колкость.

[indent] Стрелокрыл поднимается. Невидимка пронизывает мрачным взглядом серо-белого воителя, скрипит зубами так сильно, что впору их сломать. Сама вся напряжена, хвост нервно дёргается. Не смотрит на Тумана, но знает, что брат рядом. Скалится, стоит только коту открыть рот. Непроизвольно хочется кинуться вперёд. И снова повалить, ощутить превосходство, даже мнимое перед котом. Ученица злобно пыхтит и выдыхает, встряхивает головой, слушая небольшой слащавый рассказ о матери. Сердце болезненно сжимается.
[indent] Невидимка знает, что если бы мама была жива, то всё было бы иначе. Знает, что тогда её бы никто не задирал, никто не обижал бы. И сама серая бы точно-точно могла бы вести себя иначе, быть дружелюбной со всеми и счастливой. Если бы мама была жива…
[indent] — Едва ли она была бы счастлива умереть, — выплюнула кошка, отводя взор в сторону. Прижимает уши к голове. Всё это звучит так больно, так тяжело… Невидимке не хватает матери. Не хватало и отца, который всегда был чужим для неё, никогда не подходил как надо… А потом и вовсе оказался и в самом деле чужим, просто соплеменником. А настоящий отец, чьи черты она, серая, немногим унаследовала, и знать не знал о них и никогда не проявлял внимания. А если бы знал с самого начала, то что бы изменилось?
[indent] Не знает, на кого злиться. Не знает, на кого срываться.
[indent] Слова даются нелегко. Почему-то даже светлое кажется… таким мерзким, неправильным. Словно то, что Невидимка не застала тот отрезок омрачало всё, выворачивало душу. Кошка тяжело выдыхает, ведёт носом в сторону.
[indent] — Возможно, если бы ты не был нашим отцом, она бы не умерла, — замечает ученица как-то печально и тихо, отстранённо. — Ты её убил, получается... Все мы...
[indent] Впрочем, что об этом говорить? Какой смысл вообще…  Поднимает голубой прохладный злобный взор на воителя, фыркает в усы.
[indent] — Не подходи к нам. Ты нам не нужен, — заключает с высокомерием кошка, отводя взор. Сердце сжимается – а вдруг нужен? Вдруг наладили бы контакт и смогли бы общаться как семья? Нет… Мерзко… Невидимка не хочет, не желает стараться, пока к её ногам не падут ниц. А Стрелокрыл пока стоит ровно на земле. — Совсем не нужен, — тихо заключает она, избегая чужих глаз, ведь боится, что в своих горит обратное, оборачивается на брата, затем разворачивается в сторону лагеря и, невольно поведя плечом, буркает: — Надеюсь, тебе хватит ума не распространяться об этом. А Валуну я ещё вырву язык.
→главная поляна

→ главная поляна

[indent]Невидимке не хочется на тренировку, ведь каждая приносит свою боль – и неважно, физическую, ментальную ли. Всё одно – после занятий внутри снова и снова что-то умирает, болит и сбоит, так, словно когти наставника пробираются глубоко в душу и расцарапывают новую рану. И пусть даже если серая убеждает себя, что всё неправда, не так, как он иногда говорит, осадок остаётся, копится неприятной кривой улыбкой в палатке учеников, пронизывает до дрожащих зубов и яростных когтей в подстилку.
[indent]Наверное, потому серой приходится слишком часто менять своё место. Наверное, поэтому она постоянно выполняет всю грязную работу, которая, как ей кажется, сваливается только на неё. А там дальше тренировки, тренировки, и Невидимка не чувствует, что становится сильнее, только лишь яростнее, потому что свой нрав приходится держать в узде, замалчивать злобу и опускать, отводить взор ненависти, когда чужая глупая острая фраза проникает прямо в сердце и опустошает.
[indent]Втайне мечтает убить наставника, разобраться с ним, показать, что тут главный. Пусть много раз в ночи представляла, как повалит воителя, как занесёт пред ним лапу, как выпустит когти и заставит, заставит умолять. А потом, потом обязательно, точно-точно не простит.
[indent]Невидимка знает, что однажды то обязательно случится. И ждёт. Ждёт дня, когда станет воительницей, когда лапы окрепнут достаточно, чтобы не свалиться с оплеухи. Запоминает каждый удар, каждое больное место, чтобы однажды разом всё вернуть Острозубу.
[indent]— И что мы будем сегодня изучать? — приглушённо мяучит, пока смотрит под лапы. Пинает камушек, кажется, почти специально загоняет тот под лапы наставника и хмыкает, готовая отскочить в сторону, если кот решит показать ей место. — Опять оттачивать навыки, да, которые недостаточно хороши… — бубнит под нос, уши прижимает к голове, снова ступая на границы дозволенного, снова начинает собственную игру по выживанию в тренировках, о которых никому не расскажет и о которых никто не должен знать, ведь тогда все поймут, что она, Невидимка, не справляется. А кошка не может позволить себе быть слабой. Никогда.
[indent]Даже если в страхе обнажить неспособность справиться и есть та самая злосчастная слабость.

[indent]Острозуб никак не реагирует ни на камень, стукнувшийся ровно о лапу, «ха!», но отзывается пощёчиной звонкой незримой поправкой невыносимой. Щёки пылают огнём так, словно по ним и правда прошлась тяжёлая лапа. И в груди что-то непроизвольно сжимается, мышцы тянут, лапы холодеют, но Невидимка лишь смотрит в землю, принимая молча этот удар.
[indent]Наставник прав – она не справляется. Она недостаточно хороша, недостаточно старается и что-то делает для тренировок. Даже когда справляется на пределе своих возможностей, воителю всё мало. И ученица невольно стискивает зубы – рядом с Острозубом невозможно не чувствовать себя максимально ущербной и невыносимой. Невидимка не в первый раз замечает, как ей становится хуже рядом с наставником, как крупицы уверенности теряются так, словно их и не было никогда.
[indent]Кошка привыкла не поднимать головы. Отводить серый взор прочь. Делать вид, что смиренна.
[indent]Строгий вопрос как капкан двуногих – его можно обойти, но ты не знаешь, куда наступить, чтобы не попрощаться с лапой, с частью души тут.
[indent]Что она делала меж тренировок? Отдыхала? Покрывалась мхом, пока меняла подстилки? Воевала с котятами за возможность выбросить мусор? Пыталась хоть немного набраться сил в палатке, пока тело изломанным грузом пыталось перестать болеть хотя бы на удар сердца?
[indent]— Тренировалась, — наугад неуверенно мяучит кошка. Слух режет от жалкого голоса, и серогривая поднимает взгляд на Острозуба, что заслоняет весь свет и мир, бросая на Невидимку тяжёлую мрачную тень.
[indent]«Тебе не дозволено греться в лучах солнца», — читает она чужие мысли. Может, придумывает. Может, то и правда. И потому ученица нарочито внимательно рассматривает серые лапки, сжимает и выпускает лапки, невольно выражая в этом своеобразный протест, дескать, она всё равно найдёт себе занятие, а на лапки смотреть куда интереснее тренировки.
[indent]Даже если знает, что в таком случае Острозубу будет не сложно её пнуть и повалить наземь, напомнить, что ученица должна быть готова ко всему и не рыть носом землю. Невидимка знает. Она научилась предсказывать сотни вариантов развития событий, почти никогда, правда не попадая в цель.
[indent]Отводит взгляд.
[indent]— Подстилки… спала… ну… ты сам понимаешь, по лагерю помогала, — словно извиняясь, признаётся ученица, понимая, что наставник не поверит ей. Да и чего таить – серая почти уверена, что он знает о каждом её шаге.