[indent] Когда Невидимка понимает, что она не нужна здесь, с Углелапом и Сажелапкой, когда выдыхает понуро, терзаясь собственными мыслями, которые, однако, никак не удавалось уловить, как бы кошка ни старалась, она видит брата. Не успевает выдохнуть, свободно вздохнуть, сконцентрироваться на чём-то ещё. Туман настигает внезапно, волной, словно хватает когтистыми лапами, вцепляется в шею, иначе почему Невидимка так сильно вздрагивает и чувствует внутри себя лёд? Кажется, даже шерсть встаёт дыбом, хотя голубые глаза непроницаемы, подёрнутые холодом, мраком, усталостью пережитых событий, словно чёрная старшая ученица выпила всю кровь своим положением. И серая… не готова к новым испытаниям. И пусть даже, кажется, её бешеный стук сердца слышен даже на другом краю поляны, кошка почти не находит никаких слов, чтобы высказать их серому ученику.
[indent] Поэтому она только кивает, и они идут вместе куда-то прочь. Невидимке кажется, что это она уносит от него лапы, а кот преследует её, но вместо этого они идут почти вровень, разгребая телами кусты и выходя к сосняку, погружаясь в тени высоких тяжёлых деревьев. Молчит, не зная, что сказать, что придумать, ведь это почти первое их взаимодействие, когда они общаются не вынужденно под присмотром наставников, просто так. Серой даже не удалось высказать пренебрежение – она абсолютно бесцветна сейчас к Туману, почти равнодушна, тихая, как уставшая гладь воды. И то до глубины души несвойственно кошке, то делает их путь неуместным, и Невидимка могла бы даже признаться самой себе не без стыдливого взгляда в том, что она рада, по-настоящему рада брату, но всё ещё обижена и растеряна, боится повести себя не так, снова всё испортить.
[indent] — Сажелапка, — разрывает тишину нарочито бездушным суровым голосом, — наверняка наслаждается всей это суетой вокруг неё, — произносит сквозь зубы, но осторожно, ушами внимательно прислушиваясь к реакции брата – усмехнётся ли? Обвинит в чём-то ещё? Серая не знает, и знать не хочет, но глаза осторожно то и дело норовят всмотреться в чужую реакцию, получить ответ наконец.
[indent] Она не касается их темы, не касается их общения, отношения, но всё же сдерживает рот в улыбке, радуясь, что Туман наконец-то решил сам подойти… или его кто-то заставил?
[indent] — Ну и зачем ты меня позвал? — спрашивает нарочито грубо, импульсивно, пронзает голубыми глазами родную кровь, приподнимает брови, дескать, я была занята и могу и без тебя поохотиться.

Отредактировано Невидимка (20.05.2023 11:21:21)

[indent] Невидимке кажется, что брат словно бы даже избегает взгляда. Она и сама бегает от него, не хочется смотреть, избегает, боится, что наткнётся на прожигающие серьёзные ледяные глаза, изничтожающее душу выражение морды. Осуждение. Насмешку. О, серая готова защищаться, готова сказать что-то едкое. Но устала, не хочет, хотя только дай повод – обнажит клыки, зашипит, вздыбит загривок. О, Невидимка это умеет. И неважно, что проиграет, что Туман снова посмеётся. Неважно.
[indent] — Соскучился, наверное, — мяукает словно бы даже искренне, неловко, и серая вскидывает недоверчиво брови, невольно усмехается, хотя внутри всё бурлит от радости и счастья. Она бы бросилась его обнять, прижаться к песочной груди, повалила бы на землю, охватила бы лапами и оглушила бы настоящим восторженным урчанием. Она бы простила всё-всё, простила бы даже без извинений, оставила бы обиды, забыла бы боль, позволила им «быть» дальше, проявила бы благородное снисхождение, радостное внимание.
[indent] — Правда? — переспрашивает серьёзно, внимательно вглядывается холодными глазами, почти не двигается, почти не слышит ничего, кроме собственных мыслей.
[indent] «Правда-правда? А вдруг издевается? А вдруг шутка?»
[indent] И потому не стремится срываться с места птицей, не спешит сорвать с морды маску настороженного безразличия, но горячее сердце стучит громко, дико, выдаёт волнение.
[indent] — Если я тебя отвлекаю, то... я могу уйти, — мяукает, почти давит слова Туман, не то делая одолжение, не то намеренно пытаясь выжечь в груди кошки желание истерично засмеяться, ведь самое последнее, чего она бы хотела – это то, что он бы ушёл, оставил бы её, разочаровался.
[indent] — Нет, конечно, нет, не уходи, — торопливо, почти сразу отзывается, хотя голубой взгляд ищет подвох, ищет злую шутку, нечто такое, что снова причинит боль. И сейчас бы не поддаться бы настрою, не поддаться бы радости, шагнуть в сторону, предложить просто поохотиться, проигнорировать этот порыв.
[indent] И всё же глухо делает два шага к брату, улыбается неловко, нервно, тыкается лбом в грудь тому в робком желании коснуться. Тёплое тело брата стало… взрослее. Изменилось. И она стала старше.
[indent] «Как давно мы не касались друг друга».
[indent] — Я скучала, брат, — всё ещё дыша тому в грудь, мяукает серо-песочная кошка, обнажённо урча. Боится, что Туман высмеет, что поведёт как-то не так. И тогда она, Невидимка, обязательно отомстит… За всю боль.  Напрягается всем телом, готовая к худшему, к усмешке, к фырканью и боли. Считает мгновения до реакции брата.

[indent] Он принимает её! Принимает! Невидимка вздрагивает пугливым зверьком, когда Туман осторожно кладёт подбородок ей на макушку. Но никто не отстраняется. Кошка даже слышит громкий стук его сердца, даже слышит, кажется, чужое волнение и чужое переживание. И всё же оно… родное. Серая шумно выдыхает. Выдыхает всю обиду, всю боль, всё то, что так мучило все эти дни, это ненавистное тяжёлое время.
[indent] «Не оттолкнул… Не отшагнул».
[indent] В мыслях хороводом нервное спутанное счастье, переживание, нечто такое, что заставляет снова и снова шептать беззвучно расстроенную спутанную радость.
[indent] Он дышит тепло, чутко, уютно. Словно погружается в момент, наслаждается сестринской близостью, опускается на дно тесных уз, давая понять, что ближе них никого больше нет. И Невидимка отдаётся этому чувству, погружается, тонет, наслаждаясь мгновением, осознанием, что она могла бы здесь и сейчас даже умереть, и она бы не пожалела бы тогда об таком конце. Хочется даже заплакать, но мысли тугим прутом не дают то сделать, требуют быть сильной, взрослой, и серая поддаётся, старается, надеясь, что Туману будет спокойнее, если она будет чуть сдержаннее.
[indent] Если она немногим уступит, и будет чуть более… зрелой.
[indent] Он трётся об неё щекой почти в грустной бесконечной нужде, урчит тихо, по-своему, осторожно, но так…. Тепло, так… близко. И прижимает к себе ближе, и кошка жмётся сильнее, вбивая ритм родных уз в единое целое, собирая их души в нечто единое, в непоколебимо важное. Она позволяет себе заплакать. Позволяет слезе утонуть в шерсти брата.
[indent] — Ты простишь меня? — бормочет, не поднимая взгляда, боясь, что самое близкое родное существо отвергнет. Боясь того сильнее смерти. И готовая умереть в тот же миг, если получит отрицательный ответ. — Я прощаю тебя, — бубнит в грудь более крупному брату, щекоча горячим дыханием его шерсть, пыхтя, пытаясь унять эмоции, пытаясь собраться воедино, но взрывная натура почти выдавливает крупицы слёз, почти заставляет подрагивать всем телом и всхлипывать, — Я не плачу… Это… Оно само… — грустно смеётся, с тоской признаваясь, что так и не научилась признавать своих чувств и держать их в когтистой лапе… Но, быть может, и пусть? Если Туман, её самый близкий кот, здесь.

Отредактировано Невидимка (04.06.2023 18:07:44)

[indent] Он прощает её. Быть может, Невидимке нужно было чуть большего. Быть может, она ждала, что Туман тут же обрадуется и запрыгает от счастья, от знания, что она его прощает тоже. И первая простила. Это… благородно. Это стоило заметить! Отметить! Стоило быть настолько благодарным, чтобы даже стук сердца изменился, стал бы более быстрым. Но ничего. Совсем. Серая грустно вздыхает, признавая, что порой ей нужно действительно слишком многое. И никто не захочет с ней водиться, учитывая, сколько вреда и злобы она несёт в ответ на непонимание, в ответ на непринятие.
[indent] Грустно. Так грустно, что впору оттолкнуть Тумана и сказать, что всё это неправильно. Не так должно быть! Должно… быть чище. Светлее. Чтобы каждый был счастлив. Чтобы каждый был в порядке. Не так.
[indent] Но она тает, растворяется в братских глазах, сразу улыбается с раскаянием, виня себя за страшные жестокие мысли. Туман мягко приподнимает подбородок, уговаривает не плакать, говорит, что иначе заплачет сам, и Невидимка ловит в себе настоящее искреннее счастье. Трепет. Всхлипывает, растроганная чувствами оруженосца, ведь совсем недавно думала уже и вправду отталкивать вдруг, пихать прочь, лишь бы не чувствовать липкую тоскливую неправильность.
[indent] «Я ненавижу себя за это».
[indent] — Конечно, — улыбается, отстраняясь с тоской. Глаза всё ещё словно бы опухшие, слезятся, но насыщенные свежестью, силой, — Ветрогон ругался? — с беспокойством уточняет, а отводит голубые очи, торопливо решая, что же можно сделать с этим, как помочь. Сейчас хотелось больше всего помочь брату решить все проблемы, пусть и Невидимка понимает, что тот точно справится и сам. Но так хочется быть снова частью его жизни. Она бы могла предложить подложить ему колючек в подстилку, но понимает, что теперь это слишком по-детски. И потому лишь вздыхает и качает головой строго. — Ветрогон просто слеп, надеюсь, ты не переживаешь об этом. Если хочешь, я могу помочь, — сухо замечает кошка, вмиг становясь более серьёзной и холодной. Словно… словно надела особый образ, через который нельзя проникнуть никакой боли. Даже от семьи.
[indent] — Попробуем поохотиться? — мяукает, изгибая хвост. И ныряет затем за ствол дерева почти игриво, оборачивается, подмигивает. — Я нашла след, за мной!

Отредактировано Невидимка (10.06.2023 00:48:40)

[indent] Невидимка кисло выдыхает, с одной стороны расслабленная тем, что серого кота не так сильно беспокоят слова воителя, а с другой – расстроенная, что старший кот делает замечания её брату. Странное чувство: казалось, что Туман продолжение тела, сущности голубоглазой, а потому кошка едва ли могла принять и свыкнуться с мыслью, что кто-то недоволен её частью.
[indent] «Возможно, Тумана стоит подтянуть по навыкам охоты или боевых приёмов... Я займусь этим. Даже если он не захочет».
[indent] Но не говорит ничего, надеясь не обидеть. Не хочется ранить, не хочется снова что-то выяснять. Это кажется мелочью, чем-то неважным. Тем, что можно было бы обсудить потом, в палатке, там, где пора уже снова сдвинуть подстилки и лечь рядышком. Быть может, Туман позволить даже покусать своё ухо, как в детстве? Грустная тоскливая улыбка портит уточнённую мордочку Невидимки. Она, казалось, из угловатого подростка превращается в весьма изящную худую кошку с извечно строгим недовольным взглядом, способным выразить все ругательства без слов.
[indent] — У него просто комплексы, — усмехается, представляя, как по вечерам хмурый Ветрогон плачет в палатке воителей, а другие его успокаивают. Такой образ помогает кошке чуть прийти в себя, дёрнуть хвостом и натянуть на морду ухмылку. — Может быть, переживает и срывается...

[indent] — Я хочу словить лягушку, — торопливо мяучит, поджидая брата, что едва, казалось, поспевает за ней. — Чуешь, что она только что здесь была? Прячется, гадкая, — фыркает кошка, касаясь хвостом бока кота, словно пытаясь оказать поддержку. Склоняется к земле, ища свежий след прыгучего существа. Знает, что лягушки отлично умеют прятаться и сливаться с местностью, а потому очень важно сделать всё, чтобы добыча снова попыталась ускакать прочь - так она обозначит себя. Но несмотря на шум и суету, голубоглазая кошка не может отыскать хитрейшее существо. Извивая от любопытства хвост, серая клацает зубами, в раздражении выдыхая.  — А ты? Учуял что-нибудь? — спрашивает, сдаваясь в поисках лягушки. Наверное, та забилась под кору или куда-то в грязь.
[indent] — Ты вообще… общаешься с Углелапом, да? Что думаешь о нём? — словно бы между прочим, а уши уже настроены слушать. Сама же отшагивает в сторону, словно всё ещё ищет признаки жизни рядом с собой — запах ведёт куда-то под поваленное дерево. Серая пытается копать рядом, вызывая шум и тревогу для притаившейся беглянки.

[indent] Он помогает. Идёт за ней, тоже ищет пугливую хитрую лягушку, всматривается в местность серьёзно, внимательно, так, как нужно. И Невидимка с искренним глубоким трепетом в сердце отводит взгляд, радуясь настолько сильно и настолько сдержанно, что лишь уголки губ тянутся выше, что лишь немногое выдаёт её восторг и признательно оттого, что брат не стоит равнодушно в стороне, не хмурит кислую морду, не отвращает её попытки и не осуждает ни за что, за что мог бы осудить. Она даже ищет в нём негатива, чего-то злобного, тяжёлого, ибо не верит, что сейчас Туман бы вдруг смог бы пойти на такое.
[indent] Он даже помогает нащупать что-то лапой, и серая вздыхает, когда те попытки безуспешны. Она не злится, не косит недовольный взгляд, даже уже отпускает добычу с миром, отходит от дерева, мотает головой и хмыкает, дескать, найдём ещё, дескать, оно всё не страшно.
[indent] Ответ брата чуть тяжелит душу, разрушает немного прошлую радость, и голубоглазая сжимает клыки, чтобы затем, не зная, как поступить правильно, чтобы не сорваться, просто подходит к Туману и кладёт голову ему на спину, чтобы затем тяжело вздохнуть и признаться беззвучно в своей слабости, в недовольстве и тоске. Когда отстраняется, то заглядывает в глаза, сама при этом выглядя настолько спокойно и расстроенно, что впору удивиться – где тот самый гнев, где та ярость, злоба, которая всегда сопровождала душу серой? Невидимка и сама не знает, только понимает грустно, что меньше всего на свете хотела бы снова пуститься в негатив, в яркие эмоции, в метания туда-сюда.
[indent] — Ты только не смейся… Я хотела с ним дружить, но так вышло… выходит… Что он снова и снова меня бросает, оставляет там, где я хотела бы его поддержать, быть рядом. Я, конечно, понимаю, что я не самая лучшая и не самая хорошая кошка, но… Я злюсь на него, — признаётся честно, отводя взор, — что у меня и так ничего не получается, а он ещё и бежит от меня…  Мне так сложно пытаться общаться, быть рядом, при этом он один из немногих, кто хотел бы со мной общаться… При этом я словно бы делаю что-то не так, из-за чего он отвергает меня, общение со мной и…. Извини, что рассказываю это всё. Мне не с кем поделиться. Я одна, я одинока, и я хочу, чтобы у меня в жизни был хотя бы ты, брат, — мяучит, прилизывая грудку. И расстроенно фыркает, глотая боль, которая наболела, которая выламывала всё и просилась наружу горечь слёз или ярким огнём зла. — Мне просто обидно, когда всё то, что я готова дать, не берегут и делают мне больно... В такие моменты я бы хотела его... ударить так сильно, чтобы хотя бы вполовину он понял мою обиду. Он так на меня смотрел...  Таким взглядом... После всего того, что я пыталась сделать для него... Пыталась быть... нормальной... А теперь я его ненавижу, — бубнит тихо, печально, лапой скребёт землю.

[indent] Чужое понимает ласкает уши, сердце, и кошка вздрагивает, пронзая брата искренним чувствительным взором. Сглатывает чувства, комок признательности, всё-всё, что тяжелит душу, что тревожит, и мотает головой, словно бы говорит «я эмоционально не потому, что что-то не так, а потому, что всё так». Ибо дрожит телом, чувствует, живая, светлая, трогательная и до удивительного обманчиво-беззащитная. Только вжатые в лапки когти напоминают о том, что Невидимка может атаковать любого, кто ей не будет не по душе.
[indent] Даже брата.
[indent] — Не говорила, — вспыхнув эмоцией яркой, искрой обиды, мяучит ученица, отводит взор в сторону, жмёт уши к голове, боясь последующего обвинения на признания, усмешку, высокомерие, недовольство. Что-то, что точно бы ранило обнажённую душу. Что-то, что лишило бы доверия, всего-всего, что есть. Но последующие слова серого оруженосца греют душу, и Невидимка слабо улыбается, опуская взгляд в землю. Прилизывает грудку, не находясь с ответом: «брат признал, признал, что запутался!». Он улыбается мягко, сестра искренне отражает улыбку, понимая, что это всё, о чём она мечтала: просто говорить. О том, что терзает. Ощутить поддержку. Не хмурую скупую фразу, не косой взгляд, а внимание, а уют. И Туман мягко касается хвостом сестры, и Невидимка переплетает свой с его, тянется ближе к коту, касается лбом чужого, вздыхает, прикрывает глаза.
[indent] — Мы все запутались, — отзывается тоскливо, мирно, нежно, словно и не она вовсе, а другая кошка. — Я боюсь с ним говорить – мне кажется, он попробует снова меня обидеть. Кажется, что не захочет слышать, не хочет общаться, ведь я многое сделала не так. А как его, мышеголового, распутать? Я не знаю… — вздыхает, опускает плечи, отстраняется, чтобы вдохнуть полной грудью лес. — Пошли в лагерь. Должно быть, я смогу его поймать и поговорить… Если понадобится, завалю на лопатки, лишь бы Углелап выслушал меня и распутался, захотел со мной дружить, — полушутливо мяукает Невидимка, хвостом подзывая брата следом. Шагает в сторону дома. — И пусть ещё извиняется за всю ту грубость и боль, что причинил, — ворчит беззлобно, даже улыбается, уже не веря в то, что действительно будет заставлять. Но то было бы приятным…
→ гл. поляна

- после таймскипа -

Нахождение в лагере угнетало. Не смотря на не самую хорошую погоду и его охотничьи вылазки за день, он совсем не устал, а лапы аж чесались от желания заняться чем-нибудь кроме наблюдения за Острогривкой и Ромашкой, снующим туда и обратно в детскую. Что сестра вообще могла в нем найти? Оставалось надеяться, что их чадо пойдет умом и красотой в маму.
Сам заходить слишком часто к Осрогривке он не решался - в конце концов близкие отношения восстановил он только с Сажей. Зарницу так вообще старался упорно игнорировать в патрулях. Глупый брат так и не соизволил попросить прощения за свою оплошность и мерзкие слова. С Галкой он коротко здоровался, Кедра не удостаивал даже этим.

Оруженосца, с которым Углехвост мог бы заниматься в любую свободную минуту тоже так и не появилось. Поэтому когда он выцепил взглядом знакомую фигурку, слоняющуюся без дела по поляне, план на вечер возник сам собой.

- Невидимка, хвост в лапы и пойдем потренируемся.
Он все же надеялся, что времяпровождение с ним будет чуть приятнее, чем с ее наставником.

Лапы было повели его к излюбленным корням, но на середине пути он передумал и свернул. Недавно как раз вспоминал о побеге на северные луга. Двойном. К тому же если повезет, то можно насладиться прекрасным закатом и угасающими душистыми травами. Но накрапывающий дождь заставил сменить траекторию пути еще раз - в сосняке ветви вполне успешно защитят от противной влаги.

- Ну как твои дела? Многому научилась с последнего раза?

Не заметить, что она подросла и окрепла он не мог. Вытянулась, пропадала угловатость, под короткой шерстью даже выриовывались аккуратные очертания мышц. Острозуб славился своим неприятным нравом, пошло ли это на пользу кошке?

Она была очаровательна в своей самоуверенности и дерзости. Раньше. Сейчас, когда она почему-то стала более смирной, она казалась менее живой, чем та Невидимка, что шипела, кусалась, плакала и ругалась. Он не знал, что с ней произошло и что именно ее надломило, но до боли хотел еще хоть раз увидеть тот блеск в голубых глазах.

— Ты – воитель, а я ученица. Так что сделаю всё, что скажешь,
До этого момента она будто тормозила себя, что бы не сболтнуть лишнего. Хотя уж кто, а Углехвост всегда выслушивал весь поток ее слов. Сейчас он немного жалел о своем совете стать более вдумчивой и сдержанной, может, нужно было просто дать ей взрослеть так, как и положено? Или на нее все же повлияла смена на ставника? Если да, то оставалось надеяться, что это грусть и замкнутость, а не последствия какого-нибудь специфичного воспитания

- Ты же знаешь, - сказал, пожимая плечами, подруге. - Мне для тебя не жалко. Покажешь чему научилась?
Он расставил лапы для устойчивости и пригнулся, готовясь отражать удары Невидимки.
- Попробуй запрыгнуть мне на спину. Для кошки небольшого размера это будет хорошим вариантом. Потом так и быть можешь немного подрать спину и пожевать уши. Главное - успей вовремя отскочить подальше. Хорошо, если еще и лапами в прыжке оттолкнешь противника в сторону.

Он уже видел как подобный прием помогает справиться с противником больших размеров. Главное было правильно рассчитать время и свои силы. Оставалось надеяться, что у Невидимки это получится.
Впрочем, поддаваться он все равно не собирался.