— Какая, к цапу, королева!? Ты совсем берега попутал? — возмущается Дятел, и Светолап усмехается самодовольно, широко — ну ведь этого же и добивался!
И ведь нравится ему видеть эту гримасу недовольства на черно-белой морде. Нравится, как звучит в этот момент чужой голос. А еще более — что тот ничего, на самом деле то, ему не сделает.
— А может и очень даже красивая, — мурлычет палевый кот со столь знакомым нехорошим хитрым прищуром. Его движения уже не столь ловки, несколько медлительно-ленивы, как и, впрочем, мысли, но, видя, что так просто черно-белого к работе припахать не удастся, он вдруг делает шаг и трется лбом о его шею, сдвигается выше, опаляет черное ухо дыханием, но обступает оруженосца так, что, хочет не хочет, а он все равно не выберется, не убежит.
— Поможешь мне со сбором этой травы, принцесса, и все секреты твои, — рокочет он так близко, что едва не щекочет усами чувствительную кожу, следя расфокусированным взглядом за каждым его мимолетным движением, за каждой реакцией, чувством, — А если нет... клянусь, ты вечность не избавишься от этого запаха.
Усмешка.
— Ну как тебе сделка?

Может, в обычное время Светолап бы, уловив такие нотки, поведение быстро бы сменил тактику, милость на грубость, но сейчас... сейчас ему явно было до самой высокой шишки на то, что думал и чувствовал Дятел, до его угроз, мечущих тяжелых взглядов, попыток внушить страх, уважение. Пожалуй, только Ива сейчас могла бы заставить палевого оруженосца отчаянно ретироваться прямиком в колючие кусты, но вот от соратника, от этой пушистой черно-белой задницы валить никак не хотелось, и бессовестно оруженосец лишь плотнее привлек его к себе, когда тот попытался избежать столь тесного контакта.
И совсем не возмутился на ответное обращение, на все остальное: главное, что своего добился, и уже Дятел принялся за дело, даже более активно, чем тем занимался сам Светолап — явно хотел поскорее избавиться от навязчивой компании. А тем временем палевый тактику то себе в голове галочкой отметил. Молчаливо, довольно щурясь, он наблюдал за тем, как собирает в кучку черно-белый ученик стебельки душистой травы, усмехнулся в ответ на его слова:
— Несказанно доволен, — протянул оруженосец, подмигнув собеседнику. Хотя бы с этой частью работы они справились. Не без последствий, но все же.
— Чего ты такой злой, Дятел? — а ведь не собирался он его так просто отпускать (уйдет — не вернется), завалился вдруг на землю лениво, растянулся, — Знаешь, я же к тебе с любовью, дружить хочу, а ты!

Холод забивается между шерстью, тянется к коже, но Светолапу, видно, все нипочём: без всякого повода к сомнению он игнорирует тот. Или уж, раз полез, решает не вставать, руководствуясь простой и безбашенной логикой — лучше сдохнуть, чем опозориться, чем показать, что, по сути, ему и не нравится здесь валяться, как не нравится и больно серьезный тон собеседника. Только вот со вторым палевый не юлит, быстро принимает вид достаточно скучающий, словно бы намекая всем своим обликом, разве что не произнося заветную фразу: "Ну ты и зануда".
— Очень у тебя, Светолап, понимание дружбы странное...
— Не странное, а оригинальное! — самоуверенно перебивает ученик своего соседа по палатке, усмехается. Пальцы его скользят по чудом не тронутому снежному покрову, вырисовывают какие-то невнятные узоры. И все же решает этот кот дослушать до конца, пусть лишь хмыкает, дернув ухом.
— А что, не нравится? — спрашивает оруженосец, вскидывает бровь. Ему слишком лень сейчас провоцировать поединок, ввязываться в разборки, хоть что-то внутри и зачесалось вывести черно-белого на эмоции, и потому со своей высоты невысокой травы или маленького сугроба Светолап лишь косится на Дятла снизу вверх, прежде чем перевернуться на спину и прикрыть глаза.
— Ну, типа, знаешь, мы могли бы неплохо сработаться, а ты от такого шанса отказываешься! — заявляет палевый полушутливо, небрежно. Не признается, конечно, что неприятно получить отказ.

Светолап не спорил, но и не соглашался, ничего не говорил, молчаливо блуждал взглядом по затянутому тяжелыми серыми облаками небу. И все же улыбнулся шире, ловя знак, что ошибся. Смешливо фыркнул себе под нос.
Он не любил ошибаться. Но сейчас был случай, когда ошибаться было приятно. И, может, на общем фоне то было незаметно, но он был рад, что Дятел поспешил развеять его мимолетное, такое внешне шутливое сомнение.
— О, ну, знаешь, а мне показалось, что тебе идет, — усмехается, с рваным полусмехом поворачивает голову к черно-белому товарищу, натыкается на его взгляд.
Может, у их товарищества и не было шансов стать чем-то глубоким проникновенным, с разговорами по ночам, с мыслями о великом и беседах о тайном, но что-то из этого получиться могло. Уже проверяли. Уже работало. А кто захочет бросать рабочую штуку на свалку? Особенно такую.
И, может, дружба — не его конек, но думать, что кто-то о тебе вспомнит, когда ты вдруг пропадешь, что может быть кто-то, кто наверняка поддержит твою тупую идею, даже если, очевидно, она совершенно дурацкая, безумная и бессмысленная, было неплохо.
— Но, если тебе не нравится, я придумаю что-то другое! — заявляет палевый, прежде чем успеет возразить Дятел. Видно, принимает совет, пусть и чуть нехотя, — Только не сейчас. Утром, может, завтра. Сейчас мой лимит на прозвища исчерпан.
И, подмигнув, дергает кончиком хвоста, продолжая валяться ленивым бревнышком. Только, в отличие от бревнышка, подрагивая чуть заметно.

[indent]— О, ну, знаешь, а мне показалось, что тебе идет, - показалось ему. Кому вообще может прийтись по нраву кличка "принцесса"? Дятел перебрал в голове варианты - из тех, что первыми пришли на ум, и были это его многострадальные соседи по палатке. Любой из них зарядил бы за такое Светолапу по лбу - физически ли, словесно, или обоими способами сразу.
[indent]- Когда кажется, молиться Звездам надо, - рассеянно посоветовал Дятел, не особо вдумываясь в смысл сказанного. Кот услышал ключевое слово "показалось" и ответная фразочка, которую кучу раз использовали в его адрес, сама по себе слетела с языка. Беседа постепенно заходила в какие-то совсем уж глубокие воды - оруженосцы будто оказались в шаге от того, чтобы начать ковыряться в потаенных эмоциях друг дружки. Дятлу и в обычном-то состоянии подобное с трудом давалось: он простой пацан, без вороха заморочек и множества наложенных один на другой луковых слоев в качестве души. В черно-белой голове стоял сгущающийся с каждым мгновением туман, и распутывать узелки внезапно оказавшегося намного более сложным Светолапа не было никакого желания. Старшие оруженосцы примерно на одной волне, и, как бы схожести порой ни раздражали - этого достаточно. 
[indent]Разговор разматывался, подобно клубку: с травы перетек в перепалку, потом перескочил на дружбу и постепенно его нить привела их куда-то еще, но кот явственно чувствовал, что потерял ее направление еще несколько ходов назад.
- Мне не нравится. В следующий раз старайся лучше или используй имя, - оно и так как кличка, только лучше любой придуманной, потому что отражало суть точнее их всех и делало это совершенно случайно.
[indent]Дятел смерил прикинувшегося ветошью Светолапа взглядом. У того подрагивали плечи.
- Ты там ржешь или просто трясешься? - кот похлопал товарища хвостом по бочине цвета песка. Если второе, то пора заканчивать с игрой в самого унылого земляного червяка.
Дятел разделил их сегодняшний "улов" на две примерно равные друг другу части. По его очень экспертному и имеющему вес мнению, пора было закругляться. Иначе до лагеря они будут не идти, а спотыкаться и мерять сугробы розовыми носами. По телу разливались два соперничавших друг с другом ощущения: ленивая нега и сковывающий холод, который делал ноги деревянными, постепенно подбираясь от них с разных концов кошачьей тушки к шее и пояснице.

Отредактировано Дятел (03.01.2022 22:08:00)

[indent]— А вот ржу! - свистит как дышит! Заржал Светолап уже после встречи черно-белого хвоста с палевой грудной клеткой. Но с земли старший оруженосец поднялся, по-стариковски хрустнул суставами - да так, что весь лес услышал в неестественной тиши подбирающейся снежной бури.
[indent]Не первый и не последний раз, когда из палатки оруженосцев молодняк перебирается не к воителям, а куда-нибудь еще. У Светолапа вон все шансы загреметь к старейшинам. Дятел фыркнул облачком пара. Густой от запаха воздух поспешил занять собою освободившееся внутри кота место. С неба снова посыпалась мелкая белоснежная крупа - словно были амбиции стать градом, да тяму не хватило на габариты повнушительнее.
[indent]- Смотри подхвостье от смеха не оброни, не найдем потом в сугробах, - лично Дятел своего уже не чувствовал - все, с концами отмерзло, не поминайте лихом.
[indent]— Отправляемся обратно?
[indent]- Завеса будущего внезапно приоткрылась передо мной! Знаешь, какими словами нас в лагере встретит Ива? - Дятел непроизвольно зевнул, да так, что почувствовал собравшуюся в уголках глаз влагу. Цапов ледяной ветер с острыми, аки совиные когти, снежинками - продувал даже сквозь плотные стены кустов, - Что тебя только за смертью посылать. Брать загадочную ботву в зубы совершенно не хотелось, но бросать плоды стольких своих трудов (и отмороженной задницы) на месте сбора ему хотелось и того меньше.
[indent]Черно-белый развернулся на месте, шлепнул Светолапа кончиком хвоста и засобирался в обратный путь-дорогу. Из плюсов: до лагеря отсюда было лапой подать. Из минусов: если ему раньше казалось, что между шипов маневрировать трудно, то теперь нанюхавшегося целительских трав кота развезло, аки младенчика на свежем воздухе. Плети, уныло висевшие, он готов был поклясться, в паре лисьих хвостов, внезапно оказывались перед самым носом и приветливо распахивали игольчатые объятья, а корни будто выпрыгивали из-под снега, хватая ученика за недостаточно расторопные лапы. К счастью, ничего серьезнее клочков шерсти и гораздо менее материальных кусочков гордости он зарослям не оставил. Светолап пыхтел сквозь свою ношу то с правого, то с левого от него бока, то вообще откуда-то сзади.
Они же чистокровные теневые, куда девалась хваленая проворность и ловкость? Только одна мысль сейчас грела Дятла: по возвращении в лагерь он залезет в палатку оруженосцев, плюхнется в самую середку разноцветных шкурок и не выползет оттуда до рассветных патрулей. Сочная жабка стала бы славным дополнением, помогла согреть уставший организм изнутри, но ни о каких жабках в такую погоду не шло и речи. Дай звездное племя, хоть какую-нибудь захудалую мышку на пару с Рыбой перехватит, если тот сегодня охотился за настоящей едой, а не с вонючими травами развлекался, как он.

--- >> в лагерь племени теней (ном.): закрытие разрыва

с главной поляны >>>
[indent] Перечница в последние рассветы, ожидаемо для неё самой вдруг слившиеся и от того превратившиеся в единое целое и потерявшие себе хотя бы какой-нибудь счёт, была совсем не своя, и даже посвящение в воительницы, которого, казалось бы, она с таким нетерпением ожидала и о котором совсем немножечко мечтала особенно бессонными ночами, уже не давало достаточного количества чувств и эмоций и лишь порой радовало тем, что теперь она могла без подозрений и пристального внимания старших покидать родной лагерь, но... Раз за разом выскальзывая за пределы ежевичной ограды и узкого, то и дело беспощадно цепляющего к себе серую шерсть лаза и в наивных, еще таких детских надеждах стремясь за расчерченные уже слишком давно границы в поисках лишь одних важных и дорогих сердцу следов, юная кошка собирала в своей душе всё больше разочарования и абсолютного непонимания того, как ей теперь жить дальше и что ей нужно было делать. Становление её маленькой, носящей укрытую множеством шрамов шерсть и получившей себе до невозможности лесное имя, тайны чем-то, что она практически со спокойной душой могла обсудить с родным братом, всё ещё трезало девичью голову неисчислимым множеством сомнений о верности и правильности и будто бы еще больше начинало тянуть сумрачную нарушительницу в этот вязкий и топкий омут неправильных, но таких дурманящих желаний и выдумок. Терпение держать всё это в себе, обмусоливать каждую свою мысль по десятку раз на дню и пытаться разобраться в самой себе, регулярно запутываясь лишь больше и туже, как и силы пытаться справиться, перетерпеть, пережить со всем этим до момента, когда наконец немного опустит и станет попроще, заканчивались также стремительно, как дичь в общей куче в сезон Голых Деревьев, и Перечница не придумала ничего лучше, как отправиться исполнять свой долг перед племенем и в очередной раз бессовестно нагрузить Бурелома своими переживаниями да проблемами.

[indent] — Как тебе первая луна воителем? — уверенными, удивительно твёрдыми и даже ощутимо тяжелыми шагами пробираясь сквозь довольно высокие, свежие сугробы между пышных кустов здешней ежевики и ни разу не оглядываясь на двухцветного соплеменника где-то в стороне от себя, спустя некоторое время повисшего еще с главной поляны молчания негромко подала голос кошка и беспокойно дернула кончиком пушистого хвоста, с потрохами сдавая собственное душевное состояние. — Знаешь, Бурелом, я... Хотела бы с тобой поговорить о... Ну, том самом, — фактически вжимая свои треугольные уши в затылок и будто бы пытаясь протолкнуть их и вовсе под черепную коробку, лишь бы всем своим видом показать, как ей стыдно снова втягивать брата во всё это болото и сваливать на его широкие, сильные плечи новый ворох проблем, почти сразу же за своим вопросом пробормотала сумрачная и недовольно нахмурилась, старательно пряча взгляд за изучением однотипных кустарников. — Я переживаю. Не так давно я несколько раз выбиралась на нейтральные территории, и пыталась найти там хотя бы какие-нибудь следы моего... знакомого, но там... Ничего, понимаешь? — хотелось искренне, жалостливо, с несдерживаемой досадой взвыть от всего того, что лишь проникло в жизнь некогда доброй болтушки из племени Теней, но заместо этого она лишь до свежих капелек крови закусывала нижнюю губу и то и дело мотала серой головой из стороны в сторону, словно бы пытаясь сбросить с себя ненужное наваждение. — Никаких запахов и признаков хотя бы какой-нибудь жизни... Словно бы он не появлялся там с самого сезона Зелёных Деревьев!

[indent] Аккуратно в половину оборота развернув собственную лобастую и ныне омрачённую крутящимися в голове мыслями и бурлящими на девичьей душе переживаниями мордочку в сторону родного брата и с едва зажёгшимся в зеленоватых глазах любопытством прислушавшись к звучащим словам и тому тону, которым они вырвались из кошачьей пасти и после безвозвратно растаяли в белых сугробах по обе стороны, Перечница совсем немного позволила тёплой улыбке задеть уголки её тонких губ и тут же спрятаться среди почти прозрачных усов. Бурелом, столь заметно привязанный к своей семье и особенно матери и привыкший быть единственным, никем незаменимым защитником для своих родных дам, вдруг совсем немного, но ощутимо стал раскрываться собственной сестре с совершенно иной, ранее незнакомой ей стороны, и в затуманенном личными переживаниями сознании сумрачной наконец окончательно оформилась небольшая, но очень важная ячейка некого понимания: двухцветный кот рядом с ней был таким же молодым и неопытным воителем, который определённо имел свою личную жизнь и свои судьбоносные треволнения. Вероятно, всё же оказавшийся чуть сильнее и даже в некоторой степени храбрее, полосатый когда всему прочему ещё взвалил на свои широкие плечи и заботу о своих близких девочках, и неиссякаемую, проявляющуюся всегда и везде поддержку их в каждой непростой ситуации, и понимание этого факта заставили серогривую юницу взволнованно закусить нижнюю губу и вновь отвести взгляд в сторону.

[indent] — Любит?.. — готовая прямо тут провалиться под землю от вновь вернувшейся в прежнее русло темы и больше никогда, никогда в своей жизни не слышать таких болезненных, но предательски ласкающих слух слов, лишь и смогла на выдохе пробормотать Перечница и невольно ещё больле вжаться в родной бок около себя. — А ты... ты когда-нибудь любил, Бурелом? Или, ну, может быть, любишь кого-нибудь сейчас? — дёрнув нервно кончиком пушистого хвоста и громко сглотнув неожиданно скопившуюся в пасти слюну, чуть громче, но всё ещё со сквозящей между каждого звука неуверенностью продолжила кошка и вновь прижалась треугольные уши как можно плотнее к затылку. — Просто я бы так хотела узнать, на что способны влюбленные и как далеко они могут зайти ради своих чувств! Как ты думаешь, он бы мог согласиться вступить в наше племя? Я бы... вряд ли смогла бы уйти, ведь здесь есть мама, вы с сестрицей, Багрянка... А там... вдруг я окажусь ему не нужна?

Разрыв

Слушать все это было невыносимо: не без повода Светолап уже не первый день сомневался в преданности серой воительницы, что отказалась в свое время прийти к нему и Дятлу на помощь во время битвы с бродягой, и, вот, нате вам, объяснение! Пока она распиналась своему брату о любви к какому-то чужаку, палевого оруженосца всего коробило, и ему едва хватало сил, чтобы не ворваться в маленькую идиллию раньше, чем то было бы нужно.
И вообще, как он здесь очутился? Казалось бы, совершенно лишняя фигура в свете происходящих событий. И, наверное, по праву лишняя: всего лишь выбрался на прогулку, всего лишь оказался случайным слушателем, всего лишь решил проследить, чтобы узнать как можно больше. Его никто не приглашал, его не должно было быть здесь, но что-то его сюда завело.
Любопытство, в первую очередь. Да скребущееся недоверие.
Слушать дальше все это размусоливание темы любви палевому нисколько не хотелось.
— Давай-давай, колись, уверен, тоже какая-нибудь шавка, как у твоей сестрёнки.
Голос раздался из-за спины Бурелома и Перечницы. Светолап, покинув свое укрытие, смотрел теперь на них с пристальным прищуром и нескрываемой враждебностью. Где-то на глубине зеленых глаз в первые мгновения еще промелькнуло сомнение: с Буреломом их в свое время связывала дружба — но то скоро сменилось лишь большим трескучим огнем. Ученик сделал несколько шагов, чтобы оказаться рядом с шествующими. Определенное превосходство отражали его гордые движения, да вскинутая голова, презрение, с которым он оглядел брата и сестру.
Зеленые глаза впились в первую очередь в Перечницу, губы вздрогнули, обнажая клыки.
— Так и знал, что что-то с тобой не чисто, — шикнул он глухо, распушив прежде гладкий хвост, — Что же скажет Багрянка, когда узнает? Или, ой, все племя?
Взор скользнул к бывшему товарищу.
— А что на счет тебя, покрыватель?