— Как думаешь, будет дождь?
— Все-таки надеюсь, что нет. Представляешь — бдение под дождем? Такого давненько не было.
— Зато Щелкунчик и Вихрелапке будет, что вспомнить.

Это было её второе посвящение. Несмотря на это, Щелкунчик волновалась даже больше, чем в первый раз. Посвящение в воительницы! Посвящение в воительницы, — крутилось в её мыслях — Кажется, оно наступило слишком быстро. Эй, мистер время! Дайте мне еще пару лун ученичества! — шутила она. Одновременно с тем она пыталась вспомнить, какого было посвящаться в первый раз.
[ Сегодня! Сегодня! Именно в этот день она станет оруженосцем! Щелкуша не может сдерживать радость. Ей хочется закружиться на месте от восторга и начать бегать кругами. Хочется закричать громко-громко, чтобы выразить свои эмоции. Сегодня!
Пепелинка просит её занять место в центре поляны. Щелкуша садится рядом с Вихринкой. Боясь показаться смешной, она пытается перестать мельтешить. Но как это тяжело! Она замирает, всеми силами копируя позу сестры. Прямая спина, вытянутые лапки (которые дрожат от волнения) и приглаженная шерсть. И как Вихринка такая спокойная? Она совсем не волнуется, — думает Щелкуша — А я так волнуюсь! Кажется, не просижу и минуты!
Где-то позади неё сидит Пепелинка. Малышке хочется обернуться и помахать ей лапкой: Привет, мам! Смотри! Я почти настоящий оруженосец! Но вдруг с вершины- ]
Но вдруг с вершины предводительский скалы раздался голос.
[ — С этого дня- ]
— С этого дня ты будешь известна как-
[ — Щелкунчик ]
— Щелкунья.
Щелкунья, — еще не веря своему счастью, повторила кошка. Новое имя оставило сладкое послевкусие на языке — Щелкунья.
Через час началось их ночное бдение. Щелкунья знала, что первое время она не сможет усидеть на месте — слишком много эмоций. Поэтому, когда сестра запрыгнула на скалу, она осталась внизу.
Первое время она была возле лагерной ограды, то выглядывая наружу, то наблюдая за лагерем издалека. Затем она решила, ей нужно движение, чтобы успокоить мысли. Она обошла лагерную поляну по кругу. Так и не замечаешь, сколько здесь всего. И сколько воспоминаний связано со всем этим. Пенёк оруженосцев. Куча с добычей. Папоротниковые заросли у палатки целителя. Везде можно представить маленьких Щелкушу и Вихринку, - подумала она - Столько воспоминаний... Этой ночью её сердце было переполнено нежностью к дому.
Вот, обходя в очередной раз лагерь, она прошла мимо убежища старейшин. Поддавшись сентиментальным чувствам, она заглянула внутрь.
[ Щелкуша, прислонившись спиной к боку старого Каркуна, слушает его историю. Каркун великолепный рассказчик. Несмотря на то, что солнце давно село и Щелкуше полагалось спать, она не чувствует сонливости — вот, насколько ей интересно. Каркун рассказывает: "Ветер налетел шквалом, ударил его в спину и засвистел в ушах. Птицегон быстро оглянулся на своих товарищей. А ветер-то всё крепчает, — объявил он — но мы справимся! Нам только пройти Гиблое Место, и достигнем нашу цель! Тогда пророчество будет исполнено! Еще три дня они боролись с проклятьем Долины. Они шли в кромешной тьме. Шли против ветра. Птицегон совсем выбился из сил. Его товарищи забыли, что такое сон..." Потонув в рассказе старого кота, Щелкуша не зачетает, что за ней пришла Пепелинка. Она вздрогнула он неожиданности, услышав голос матери: Милая, уже поздно. Пойдём ложиться спать? А Каркун дорасскажет историю завтра. Щелкуша соглашается. Но на выходе из палатки она замирает и, обернувшись на Каркуна, спрашивает: Честно-честно расскажешь? Честно! - отвечает старик - А ты иди, иди спать. Никуда я не денусь. ]
Она продолжила свой путь и остановилась у палатки оруженосцев. Те не спали — Щелкунья могла поклясться, что слышала чьё-то веселое шушуканье. Но стоило ей подойти, как всё смолкло. Смешные такие, - подумала кошка и улыбнулась.
Месяц смотрел на неё сверху, как прищуренный кошачий глаз. Ветер гнал тучи с одного края небосвода на другой. На верхушке дозорной скалы был виден силуэт. Вихревейка, - мысленно произнесла она имя сестры. Это имя показалось ей тягучим, как мёд — Вихревейка. Оно подходит ей. Улыбнувшись от этой мысли, Щелкунья почувствовала, как волнение отпускает её. И вот, через полчаса после начала бдения, она присоединилась к сестре.
You're too good to be true
Can't take my eyes off you
Она любовалась её мягкой шерстью. Она гордилась тем, в какую красивую кошку выросла сестра. Красивую, умную, заботливую, ласковую кошку. Как я люблю её — вот, что крутилось на языке Щелкуньи. Но сейчас она могла выразить это лишь долгим, по-сестрински влюбленным взглядом.
Вдруг, Вихревейка посмотрела на неё в ответ. Щелкунья смущенно хихикнула, взятая этим врасплох. Но глаз не отвела. Сестра была единственной, на кого Щелкунья не боялась смотреть.
И вот так, переглядываясь между собой время от времени, каждая в своих мыслях, они провели ночь бдения.
— Я даже не думал, что вы высидите! — перекрикивая дождь, обратился к ним старший воин, когда наступил рассвет — В такой-то ливень!
Старший воин отпустил их с бдения, и они, как спугнутые птицы, помчались в палатку.
— Иди сюда, — услышала она голос Вихревейки.
С радостью отвечая на зов, серая кошка легка на подстилку и крепко-крепко прижалась к сестре. Всё волнение, оставшееся после посвящения, и вся усталость бдения растворились в её мурчании.
— Ты замечательная, — на выдохе прошептала Щелкунья, утыкаясь холодным носом в шерсть сестры. Они обе дрожали всем телом, но в тот момент, парадоксально, Щелкунье было как никогда тепло.
— Не могу поверить, что мы теперь воительницы, — сказала Вихревейка.
— Я сама не верю. Это так странно, правда? — с тихим смешком ответила Щелкунья и почувствовала, как сестра лизнула её в макушку.
— Ты так промокла, заболеешь еще.
— Моя родная, — мурлыкнула Щелкунья и, подняв голову, ткнулась носом в щеку сестры и провела языком по шерсти за её ухом — ты тоже совсем мокрая. А всё беспокоишься обо мне.
И вдруг, каким-то незаметным образом высвободив передние лапы из объятий сестры, Щелкунья обхватила её за плечи и повалила на моховую подстилку. А сама полетела следом, упав на Вихревейку, как на меховую подушку. Смотря в ясные глаза сестры сверху-вниз, Щелкунья сама не заметила, как начала смеяться. Это была какая-то смесь хихиканья и мурчания — то, что звучало в моменты, когда Щелкунья была счастлива. Её глаза сияли, щеки пылали; но сама она этого не сознавала. Счастье было внутри её, и так хотелось его выразить.
— Попалась, — мягко рассмеялась Щелкунья.
Она немного сползла в бок, чтобы не лежать прямо на сестре. Затем она положила подбородок на её плечо, всё не переставая мурлыкать.
— А помнишь — начала серая кошка, пересекаясь взглядом с Вихревейкой — Когда в конце Голых Деревьев мы пошли на охоту? Было раннее утро. Ты поймала мышку, а я воробья. И помнишь, мы возвращались в лагерь и пошел дождь. Первый дождь за три луны, — её голос стал тише от нежности к этому далекому воспоминанию — Мы были так рады. И потом грели друг друга в палатке — прямо, как сейчас. Ты рассказывала мне сказку. Но сейчас я не помню, о чём она была.

Отредактировано Щелкунья (30.10.2021 20:16:03)