Вообще-то она была не из любителей совместной охоты, но Сокол, Летящий на Запад давно зарекомендовал себя как отличный напарник. Они были ровесниками, проходили обучение одновременно, так что ей не приходилось с шипением объяснять Соколу такие простые вещи как не говори под лапу. Уважающий себя ловчий прекрасно знает: есть время говорить и есть — молчать — и никогда не путает эти две категории. Потому Гроза, Рокочущая в Ночи и согласилась на предложение Сокола. С ним было... нет, спокойно — пожалуй, не то слово. Трудно ожидать спокойствия от того, кто так же непредсказуем, как ты сама. Но зато с ним точно было весело. Драйвово. Они оба умели получать удовольствие от охоты — а это умение Гроза, Рокочущая в Ночи ценила очень высоко. Едва ли не выше, чем, собственно, ловчие навыки.
Стоило им взять курс к одинокому дубу, как ловчая почувствовала привычное бурление крови и даже приостановилась, приоткрыв рот, чтобы насладиться этим ощущением. Запахи добычи вливались в неё со всех сторон — не такие отчётливые и сочные, как во время Поздних Закатов, но всё же манящие, щекочущие нёбо, дразнящие все её чувства. Гроза опробовала когти: всё в порядке, ничто не мешает их молниеносному выскальзыванию из подушечек, они появляются и исчезают бесшумно — дичь не успеет заподозрить ничего. Ловчая перешла на рысь, приноравливаясь к бодрому шагу Сокола. Кровь стучала у неё в ушах, встречный ветер холодил шкурку, и Гроза, Рокочущая в Ночи откровенно наслаждалась бегом, не скрывая своих чувств.
— Послушать наших уходящих, так они в своё время каждый день по орлу в клан приносили! — воскликнул Сокол, и Гроза в ответ насмешливо фыркнула.
Будь её воля, она бы тоже каждый закат возвращалась на перепутье с орлом в челюсти. Но рисковать сейчас означало ставить под удар не только себя, а весь Клан Падающей Воды. Впрочем, Гроза бы и сейчас плюнула на осторожность; единственным, что её останавливало, был прямой запрет Пламя, Разгорающееся на Углях искать неприятностей на свою голову. Каждое утро, стиснув зубы и завистливо поглядывая в небо, ловчая спускалась в предгорья и возвращалась с некрупной добычей. Мыши, птицы, ящерицы уже набили ей оскомину. Ей хотелось восторгов, хотелось признания её сил и навыков, но парой полёвок в Клане было никого не впечатлить. Поэтому теперь глаза её блеснули хитрецой и надеждой: вдвоём против орла они рискуют гораздо меньше, а значит...
— Почему бы и нет, — прищурившись, отозвалась Гроза.
Она проследила за взглядом Сокола: не в силах ступить на далёкие хребты лапами, ловчий настойчиво искал их глазами, и с трудом сдержала вздох сожаления. Конечно, в её тоске не было ничего предосудительного; она выросла на землях, которые теперь оставлены Кланом Падающей Воды, и кто среди горных котов не тосковал по оставленному дому? Однако именно это Грозу и злило: быть как все для неё означало... заурядность.
— А знаешь, мне здесь нравится, — резко сказала она. — Здесь... красиво.
Отчасти это было правдой: Грозе, Рокочущей в Ночи действительно нравились здешние предгорья. Если бы Клан спустился в низины и попробовал примерить на себя жизнь лесных котиков, тогда бы... тогда бы она из кожи вон вылезла, стараясь быстрее всех научиться новым охотничьим приёмам. Но, к счастью, этого не произошло. И всё же на самом деле переселение совсем её не радовало. В носу защипало, и Гроза подставила лицо ветру, надеясь осушить слёзы прежде, чем они покинут своё законное место в уголках глаз.

— Наш дом всегда будет там, где наш Клан, — прошелестел Сокол, Летящий на Запад, и Грозе захотелось отчаянно зашипеть. Так, будто она наступила на острый камень. Так, будто ей надавили на самое больное. Она не кривила душой, говоря, что ей здесь нравится, но не каждое красивое место ты можешь назвать домом... далеко не каждое. Она знала, что Сокол понимает, о чём она говорит, — иначе бы он и не начал весь этот разговор. Впрочем, если бы ловчий понимал её чувства в полной мере, то, пожалуй, поостерёгся бы заговаривать о закрытом пути в горы. Так или иначе, пускаться в объяснения представлялось Грозе излишним. В конце концов, не будешь же выговаривать свою боль каждому встречному-поперечному — а их обычное общение с Соколом не предполагало такой откровенности. И всё-таки зачем, ну, зачем он это сказал?.. На душе у ловчей заскребли когти хищной птицы, и ни о какой охоте на орла теперь не могло быть и речи: она скорее сама подставится под его лапы, чтобы хотя бы так добраться к местам, которые она привыкла называть родными. И как смеют стражи гордиться собой, если они даже не сумели справиться с парочкой острозубов? хмуро подумала Гроза, Рокочущая в Ночи и так шкрябнула когтями по земле, что наконец зашипела вслух.
Ей не хотелось шутить, не хотелось переводить тему — но и застревать в гнетущих воспоминаниях было не лучшим решением. Гроза недоверчиво посмотрела на Сокола. Можно ли сказать ему это? Можно ли открыть больше, чем она обычно показывает тем, с кем ночует в одной палатке? И, что важнее, сказала бы она это Прищуру? О да. Ей бы хотелось, чтобы однажды об этой боли можно было поговорить с Прищуром Хитрого Лиса. Чтобы можно было без страха обнажить перед рыжим стражем своё самое уязвимое место, зная, что он не ударит прямо в мягкое выпущенными когтями. Но сколько ледяной воды утечёт со скал до того момента? Сколько Северных Сияний взойдёт над горизонтом, прежде чем это станет возможно?
Гроза, Рокочущая в Ночи вздохнула так глубоко, будто на груди у неё висел камень, и обернулась к ловчему.
— Послушай, Сокол, — сказала она, — Мне тоже больно от того, что обвал закрыл нам дорогу к нашему прежнему дому. На самом деле, если хочешь знать, я бы хотела однажды туда вернуться. Но если это невозможно... если это сейчас представляется нам невозможным — давай не будем об этом, хорошо?
Ловчая чувствовала, как к глазам подступают слёзы, и меньше всего — то есть больше всего — ей хотелось дать себе волю. Но... не здесь. Не сейчас. Хотя к кому вообще во всём Клане она может прийти с этой своей болью? Кажется, своими привычными насмешками кошка уже оттолкнула от себя всех, кто мог бы дать ей хоть какое-то утешение. И всё же Гроза, Рокочущая в Ночи совсем не чувствовала своей вины в этом. Кто же знал, что все эти горные коты при ближайшем рассмотрении окажутся такими нежными?
Она наконец вспомнила. Улей. Улей Жужжащих Пчёл, товарищ по детским играм, бескорыстно делившийся с ней своими познаниями в боевых приёмах. Тот, благодаря кому она сможет отстоять себя, если что-то пойдёт не так. Да, к нему она сможет прийти с этими мыслями. Друг выслушает её, друг оценит и поймёт её чувства и не даст ей утонуть во тьме этой боли и отчаяния.
— Ну так что, поищем приманку для орла?
Гроза вскинула голову, позволяя ветру смахнуть с её лица едва выступившие в уголках глаз слёзы. Это от ветра. Если Сокол спросит, это просто от ветра.
— Да, — сказала она. — Да, поищем. — И хитро ощерилась, пробежав взглядом по каштановой шёрстке ловчего. — А я, может, уже нашла.
Конечно, это была шутка; но зато в глазах снова заплясали озорные искры. То, что мешает ей жить, — подождёт.