Жизнь в городе оставляет свой отпечаток, и Пес устало встречает рассвет нового дня на крыше каменной коробки. На этот раз он даже не дошел до деревни. На языке ощущался смрад окружающей его суеты, чудовищ двуногих, их отбросов. От шума болела голова, буквально раскалывалась на множество частиц. Он устал. Кажется, с момента изгнания прошло не так много времени, но, чем короче становились сутки, тем более росла тоска. Она угрожала проглотить его, не подавившись, засунуть в свою широкую пасть, отправить дальше по пищеводу, не пережевывая. И лучше бы так и сделала. Но сейчас она будто намеренно долго перетирала между своими клыками его плоть и кости, превращая их в жалкое мессиво.
О банде Макоши не слышно было более ни слова. Кажется, в ней начались беспорядки, и палевый ощущал своеобразное недовольство от того, что ни Гейв, ни Хэнге не могли дать ему понять, к чему все шло и чем угрожало обернуться. Они твердили о потенциальной опасности, и изгнанник ощущал как острую потребность защитить их и всех обитателей каменного леса, так и острое бессилие. Он просто не понимал, куда двигалось дело и чего от него ждать, он не мог просто заявиться в логово банды и избавиться от всех потенциальных претендентов на роль главы. Хотя такая безумная идея была. Она мелькала на задворках сознания перед сном, но быстро отметалась, не проходя фильтрацию и не выдерживая критики.
Оставалось лишь ждать.
И на этот раз Пес не долго блуждал по Городу, закончил свой "патруль" раньше, чем привычно подразумевал его график. Он не чувствовал потребности оставаться среди шумных дорог и оживленных улиц в этот день. Ничто не предвещало, что он упустит нечто важное.
Зато по полету птиц, по морозному ветру, по росту ночи, бывший житель леса понимал, что сезон Зеленых Листьев подходит к концу. Невеселое замечание. Время терялось в серости окружающего мира. И на самом деле ему было беспокойно от понимания, что этот сезон Голых Деревьев он не встретит с соплеменниками, не будет больше веселых шуток Снегиря и вязнущих во время тренировок в сугробах лап, что Город не улыбнется ему приветливо, как не улыбался и всем его знакомым.
С этими мыслями он покидал исхоженные тропы. Подушечки его лап привыкли к трудностям, но, казалось, они еще никогда не были такими жесткими, как после ходьбы по асфальту и плитке мегаполиса. Под ним шелестела прохладой трава, но он буквально не чувствовал этого. Ему могло показаться что начинали тупиться и запахи — смрад чудовищ забивал все; но эту мысль он отметал. Скорее уж надумал, услышав от одного из бродяг.
Обычно он не бывал здесь. Несмотря ни на что, он не столь часто выбирался на нейтральные земли, а если то и происходило, путь его лежал в сторону ромашкового островка и зачастую огибал лощину. Уже был полдень, но солнечные лучи не пробивались сквозь плотные кроны деревьей. Здесь царил уютный полумрак. Где-то неподалеку было слышно журчание воды: некая необходимость, подарок после пути. Здесь ему было комфортно. Было сыро, но это место напоминало ему дом, и потому в голове незамедлительно мелькнула идея о том, что, может, ему не помешало бы обосноваться где-то поблизости.
Впрочем... не всем идеям обращаться в жизни.
Блеск речной воды между деревьями, продираясь сквозь кустарники, изгнанник выбирается к склону, и после умело, аккуратно, спускается вниз.

Прохладный поток устремляется вдаль. Сливается ли он с той рекой, что разделяет племена и что кормит часть обитателей леса? Вернется ли он домой... придет ли он к Территории Грозы, если пойдет по течению? Если пустит лист, перо, каков шанс, что его выловит кто-то из близких? Поймут ли они?
Какие глупые вопросы приходят порой в голову.
Пес не смотрит в отражение, не желая наткнуться на нечто, что его напряжет в том. Он склоняется к речушке, чтобы утолить жажду, и только. Он здесь, чтобы отвлечься от городской суеты и поймать мгновения ускользающего тепла, что более ощутимо здесь, в тени, нежели среди каменных построек и раскаленного асфальта. И потом он отстраняется, заслышав легкие шаги и шорохи, не соотносящиеся с шорохами мелкого зверька, добычи.
Конечно, это нейтральные земли, и они могут быть опасны. Привычно изгнанник настораживается, принюхивается, вслушивается, убеждается: нет, это не лиса, барсук, никто из тех, кто мог бы доставить ему большие неприятности. Это...
— Я так понимаю, здешний ручей притягивает всех бродяг поблизости?
Кот. Обыкновенный кот. Бродяга, судя по всему. Можно расправить плечи и расслабиться, очерчивая его внимательным взглядом и стараясь считать как можно больше на случай непредвиденной ситуации.
Пес слабо склоняет голову набок.
"Всех бродяг..." — ну, да. Неожиданное замечание, но и Пес тоже был теперь бродягой, пусть никогда и не думал о себе в таком ключе.
Мысль брошена в угол пещеры, на осмысление перед сном.
— Какая жалость, а ведь это могло стать отличным райским убежищем, — продолжает полосатый незнакомец, и одним лишь взглядом бывший племенной очерчивает местность.
— Не знаю, как на счет райского, — словечко абсолютно незнакомое и непонятное, на него изгнанник слабо дергает усами, не находя ни единого соответствия, — Но в качестве убежища и правда может сгодиться, — добавил он вслед и взглянул на одиночку выжидающе, будто тот уже успел оприходовать лощину, и теперь она могла бы в своем роде считаться его территорией. Кажется, некоторые домашние киски делали так. И, может, некоторые из особо воинственных бродяг.
Был ли незнакомец воинственным? Псу так не казалось. Пока. Полосатый кот, обладая даже большими габаритами, не спешил прогонять встреченного, да и его запах не висел метками на ближайших деревьях.
— Ты живёшь здесь? — решил все же уточнить палевый. Он давно не встречал одиночек, обитающих вне каменного леса. Казалось, обычно никто не решался жить самостоятельно на природе.
"А ты?"

"Не здесь", — необходимый отрывок информации, чтобы заключить, что им обоим не за что враждовать и нет нужды выпускать когти. Эти земли так и оставались истинно нейтральными, за несколько лун ничего не изменилось, определенная стабильность, установленный порядок — успокаивающий факт, позволяющий Псу слабо кивнуть и немного расслабиться.
На фоне сбивающего с лап ветра перемен любой холм казался опорой. Любой намек на осколок прошлого внушал уверенность, что выстоять удастся. Что утром еще взойдет солнце и "завтра наступит".
"Как раз возвращался домой после беседы с одной очаровательной племенной кошкой", — необходимый элемент, чтобы привлечь внимание изгнанника и заставить его дернуть ушами, задержать на Каине пытливый взгляд, в котором мелькает секундный проблеск надежды.
— С кем? — спрашивает палевый, бросая взор в сторону земель четырех племен в молчаливой попытке предсказать маршрут собеседника.
Спохватывается, добавляет в последний момент:
— Если не секрет.
Бывшему лесному воину мало верится, что в такой встрече могло крыться нечто серьезное: заговор, предательство в самом гнусном его проявлении. Но знакомство кота и кошки допускало несколько больше вариантов событий. Запретные плоды для обитателей племен. Нечто манящее, но по итогу заставляющее скрывать и стыдиться... Пес даже на мгновение сжал тонкие губы.
Ему это было знакомо.
Но, когда Каин говорит, изгнанник очерчивает мир вокруг взглядом. Он даже может поспорить: если найти парочку союзников, а также жилище, здесь можно хорошо зажить. Может, не на много хуже, чем в четырех племенах, или...
— Ныне гораздо проще выживать в городе...
В городе?
Бирюзовые глаза останавливаются на полосатом внимательно, молчаливо. Недоверчиво.
Город до сих пор не внушал ему любви, пусть его обитатели не казались уже пугающими и далекими. Город обещал проглотить, как шептали некоторые, и был скорее такой же огромной каменной коробкой, доверху набитой котами, среди которых были запущены несколько мышек, птиц, добродушных двуногих. Казалось, на улицах выживал лишь сильнейший.
Впрочем, на природе в одиночестве выживали единицы.
— Коты, объединенные друг с другом взаимопомощью всегда имеют больше шансов на выживание, нежели полные одиночки, — произносит Пес, а затем задумчиво замолкает. Мысль лежит на поверхности, она абсолютно банальна, но заставляет кончик темного хвоста дернуться.
Действительно.
— Разве в городе много "банд"? — спрашивает изгнанник сдержанно, серьезно, подавив волнение, которое на эти мгновения охватило его. Нет, эту мысль еще нужно было обдумать, нельзя было бросаться с вслепую.
К тому же... он очень многого не знал. И слова полосатого одиночки подтверждали этого.
— Неужели Макошь и ее прихвостни были не единственной группой, которая держала жителей города в страхе? — вопрос, с которым Пес слабо склоняет голову набок.

Ольха... юная воительница племени Теней, за чью полосатую шкурку порой цеплялся бирюзовый взор во время патрулей или Советов. Нет, Ольха не была интересна Псу: она была всего лишь одной из кошек, принадлежавшей к четырем племенам, с которыми палевого изгнанника ничего никогда не связывало и не могло бы связывать поныне. Даже "величие" племени Теней не могло зажечь в бирюзовых глазах искру. Даже факт, что, если не обманывала его память, в свое время Ольхе уже пришлось нос к носу столкнуться с Макошью. Даже вероятность того, что ее и полосатого одиночку что-то могло связывать.
— И что же ее не устроило? — послышался уточняющий вопрос, с которым палевый кот повел пушистым хвостом, и вслед вскинул бровь, стоило незнакомцу заговорить о том, что он пред тем виделся с представителем иного племени.
Распутывать весь этот клубок оказалось несколько сложнее, чем представил себе на первый взгляд изгнанник. Одно событие цеплялось за иное, и вот они уже подходят к тому, что Пес как минимум третий собеседник бродяги за этот день.
— Вижу, времени ты зря не теряешь, — отмечает изгнанник задумчиво. Одновременно желание вскрыть эту тему, одновременно понимание — возможно, он требует от незнакомца слишком многого.
Эта проблема была задвинута в долгий ящик. Как минимум, на конец разговора на злобу дня.
Странно было понимать, что банда Макоши — не единственное объединение одиночек вне племен. До этого момента откуда-то была слепая вера, что только четыре племени и клан сумели под началом звездных предков обрести порядки, организацию. Макошь унесла их с собой и без света свыше посеяла террор, воплотила нечто извращенное, искореженное от начала общинной жизни.
Это навевало так много вопросов. Много сомнений, страхов, непонимания, и в то же время — надежды.
Но обитатель нейтральных земель не смог бы ответить бывшему воителю — он подчеркнул это сразу, и в легком раздражении от такого факта темный кончик хвоста дернулся.
Нужно было поговорить с Хэнге. Или Гейвом. Как придется.
— Коты Макоши, словно сквозь землю провалились, — признался Пес своим наблюдением и слабо прищурился, отведя взгляд в сторону, — Мне не удалось встретиться ни с одним из них.
Это казалось ему столь странным, как если бы вся эта байка про банду была лишь городской легендой, которую по глупости схватил и Грозовой предводитель, обращая ее из простых слов в настоящий кошмар.
Тревожное копошащееся чувство пустило когти сквозь шерсть.
Но разве так могло быть? Поставить под сомнения факт существования банды Макоши — потерять доверие ко всем, с кем он встречался прежде. Пусть и они не могли дать на все внятных ответов.
— Мне известно, что Макошь со своими сыновьями заставили одиночек работать на них, не ставя их ни во что. Что она хотела разобраться с четырьмя племенами.
Бывший грозовой воин взглянул на полосатого снова.
— Но сейчас она мертва. Город говорит, что нужно готовиться к новой опасности. Но как подготовиться, если ты слеп и глух?

Было ли это вкусно...
Пес едва заметно хмурит свои темные брови, когда до его ушей доносятся восхваления еды двуногих, и не может найти в своей дикой душе согласия. Ничто не может сравниться со свежепойманной добычей, с теплом, что вместе с кровью наполняет пасть, с ощущением свободы, которую ты глотаешь с каждым кусочком. Изгнанник мог утверждать так. Ведь совсем недавно сам преступил черту, испробовав еду двуногих, за что был благодарен в своем роде Омежнику.
Впрочем, своя правда была и в сказанном незнакомце: действительно, что никак не укладывалось у голове бывшего воина, иногда от двуногих можно получить помощь. То было... своеобразным маленьким преимуществом, своеобразным облегчением, словно бы некто свыше решил бы, что дал одиночкам слишком много проблем на их несчастные шкуры, и вот нужно разбавить то... надеждой. Никогда нельзя сказать, решит ли высокое существо пнуть тебя, или же поставит перед носом пищу, поможет залатать раны. За эти несколько дней он слышал много историй, он становился своеобразным их коллекционером, библиотекарем чужим душ, даже если никогда того не планировал.
Но перед ним оставалось еще так много загадок. Он знал слишком мало. Он понимал слишком мало. И поэтому был подобен еще юному котенку, который едва-едва открыл глаза, и теперь так отчаянно пытался узнать мир за свою еще неосознанно непродолжительную жизнь.
Если подумать, у него ведь оставалось не так много времени...
— Что ж, новый мой знакомец, члены банды не провалились сквозь землю, по крайней мере один из них стоит перед тобой.
Вздрогнув, Пес вскинул на незнакомца взгляд в недоверии, и пушистый хвост завис его в паре кошачьих усов от земли.
Полосатый не выглядел как натренированный головорез. Впрочем, если догадки были верны, никто из банды и не мог бы так выглядеть, ведь все они изначально были обычными котами.
В бирюзе холодных глаз блеснуло любопытство. Жажда докопаться до сути была сильна, и голова бывшего воителя чуть склонилась в бок. Он не стал перебивать незнакомца. Он осмыслял все то, что он говорил, и переваривал с неохотой.
Неужели кому-то и правда могло нравиться находиться под руководством Макоши? Могла нравиться мысль, что в один момент их кинут в неравный бой? Нравилось убивать?
Пес замолчал. Это все ему что-то напомнило, и он прикусил язык. Но сравнение это было мнимым (в том он попытался себя убедить), сравнение лишь подчеркивало корни явления, но не отражало зараженной сути его.
— Но не все смогут удержать эту власть, как сделала то Макошь, — заметил изгнанник задумчиво, дернув усами. За все то время, сколько блуждал он, после смерти Макоши о банде почти не было слухов. Возможно, все потенциальные претенденты на роль нового лидера просто не смогли поладить между собой. Было так много вариантов случившегося, и все же искать ответы на них нужно бы было в сердце самой группы.
— Почему ты ушел? — это был очередной вопрос, с которым обратился к незнакомцу бывший воитель.
Плохо складывались пазлы между "безопаснее", "интереснее" и "сейчас я не имею к ним уже никакого отношения". Была недостающая деталь. Вырванная страница истории.
У него тоже такая была.

Отредактировано Пёс (03.10.2022 18:20:29)

Пес смотрел на него серьезно, сдержанно, недоверие, перемежаясь с интересом, таилось на глубине его бирюзовых глаз, но все его сознание не было готово, не могло предугадать того, что спадет всякая игривость и баловство, и полосатый одиночка напротив заговорит с такой же прохладной четкостью.
Такие моменты неожиданного "явления" заставляют шерсть на загривке слабо зашевелиться. Наивно он хочет верить, что у всех вокруг одно лицо. Пусть прекрасно знает, что это не так. Может, неосознанно, эта истина его пугает.
Но Пес лишь крепче удерживает свою маску, не давая страху, что потаен на дне души, стать явью. Это ведь такая глупость.
И слабо он щурится, вскидывая взгляд, чтобы вслушаться в зазвучавшие слова, что отзываются эхом протеста в его сердце, что так резко соударяются с принципами, с привычными картинами мира, с тем... чем жил он.
Таких котов, как полосатый незнакомец, в легендах, в сказаниях называли злодеями: пропитанные злобой и жестокостью, готовые проливать кровь ради своих целей... так почему же тогда сидевший перед ним не вызывал изначально негативных чувств, не казался тем, кем должен бы был быть? Он исправился? В этом была суть?
Пёс молчал. Он не понимал, как можно было жить так, как жил бродяга, как жили иные члены банды Макоши, поддерживающие ее устрои. Он не понимал, а непонимание давило на его череп до боли, до трещин.
В обычное время он сказал бы, что презирает Каина за то, каким он был. Что тот не заслуживает места под солнцем. На самом деле, это чувство отразилось в его разуме, но было вдруг пресечено.
Изгнанник сжал губы и прижал к себе хвост, размышляя над услышанным. Пожалуй... он хотел понять, увидеть нечто, что не давал ему в обычное время высокий забор.
— Твой друг был хорошим котом, — задумчиво вклинился в повествование Пес и прикрыл глаза.
"Отказываться от привычной жизни и старых убеждений не так просто", — горькая истина. Палевый так хорошо это ощущал, с трудом ломая то, что строилось множество лун... еще не думая о том, что может остаться в полном непонимании среди бесчисленных руин.
Сейчас в его груди поселились тоска и протест, отторжение и желание сделать шаг, спутанный клубок чувств и мыслей.
Легкая улыбка, привлекающая внимание, — Пес смотрит на незнакомца, и слабо вскидывает брови, когда выцепляет из его слов знакомое имя.
Хилд? Небольшой полосатый кот, живущий с Гейвом?
Кончик хвоста дергается, легкое оживление, за которым грубое: "Кто заботится о том, чтобы одиночки и домашние не носили одинаковые имен?", осуждение в собственной поспешности и наивности.
— Хорошо, Каин. Но, как уже говорил, члены банды решили меня избегать, поэтому ты первый, кто попался мне на глаза.
Он произносит это спокойно, дергает усами и коротко кивает, слабо склоняя голову набок. Он задается вопросом, зачем котам Макоши убивать ушедшего бродягу. И также спрашивает у себя, а встретятся ли ему еще вообще "коты Макоши". Наблюдает за тем, как одиночка склоняется к воде, колеблется, прокручивает ворох мыслей в голове.
— Ты скучаешь по своему другу?
Уступает дальнейшее слово.
Окидывает себя взглядом, убеждается, что действительно не обрёл ещё сходство с домашней киской. Впрочем, вряд ли то было возможно: куда с большей уверенностью палевый кот поверил бы, что он превратится в облезлую крысу.
— Сюда я пришел из Города, — заметил изгнанник, поведя плечами. Достаточно простой факт, о котором вряд ли вообще можно бы было не догадаться...
— Мое имя Пёс, и я бывший воитель Грозового племени, — ... но, если вскрывать карты, то полностью. И бирюзовые глаза останавливаются на зеленых Каина.

— Думаю, что скучаю. Но думаю больше от того, что не знаю ничего о том, что с ним приключилось и от того, что не всех блох из его шкуры выбил.
Своеобразная забота.
Но с горечью Пёс едва не усмехнулся себе в усы, представляя, как эти двое некогда вместе рассекали серые улицы города, но ныне сидели порознь, не зная, как достучаться до друга. С той же горечью, обволакивающей душу и сердце, он мог вообразить те осколки прошлого, что остались позади него.
Скучал ли по нему кто-то так же, как скучал по Хилду Каин или как Хилд скучал по Каину? Думал ли порой?
Конечно, палевый этого не знал. Эгоистично, но он хотел бы, чтобы ответ был положительным, он хотел бы, чтобы был на деле кто-то, кому не было бы все равно. И все же это было больно: не быть равнодушным всегда больно, и слезы, что застыли на мордочке Щелкуньи, были тому подтверждением.
Бывший воитель хотел сказать больше, но погрузившись в свои мысли, упустил момент. Он был так недоволен собой, когда то случилось в очередной раз, но не позволил себе проявить этого скрытого негодования, к тому же он не мог бы даже попытаться найти толику понимания в облике практически не знакомого ему кота. Это было бы глупо и наивно. Пес говорил себе, что уже давно не котенок для таких шагов.
— Значит и у племенных случается жажда приключений и странствий.
Как бы он хотел, чтобы это было просто странствие и путешествие, чтобы за ним навсегда оставалось право вернуться и чтобы он всегда знал, где его дом.
Он не возразил. Выслушал внимательно. Даже задумчиво кивнул в ответ на легкую усмешку своего собеседника. Действительно: навыки, полученные в племени, были ему теперь очень полезны, а, может, и не только ему.
— Ты можешь обращаться, — смекнул Пес негромко.
"Я могу тебя научить", — добавил он мысленно, задержав на Каине задумчивый и внимательный взгляд.
Слабо его шерсть на загривке зашевелилась от ошибки допушенной полосатым котом. Он быстро поправился. А бывший обитатель леса слабо кивнул.
— Лучше видеть границы своими глазами, чтобы понять, где они проходят. Часто для них выбираются какие-то рубежи вроде гремящих троп или рек. Кроме того, все племена оставляют на них свой запах.
Изгнанник поднял взгляд к небу. Кажется, ночь ещё не спешила опускаться на мир, а то значило, что палевому коту не куда было спешить.
Впрочем, ему теперь всегда некуда было спешить.
— Я могу проводить тебя, — аккуратно поднимаясь на лапы, даже не дождавшись еще ответа, произносит Пес, — До границы с племенем Ветра здесь недалеко, — по крайней мере, так ему подсказывали воспоминания. Он не планировал заходить далеко. Не в этот день. Но что-то показать своему новому знакомому мог.

Сперва Пса слегка удивляет то, что незнакомец не понимает, что такое "гремящие тропы", проживя с ними практически всю жизнь, а в следующий же миг замирает с вопросительным взглядом и сам. Дороги? Машины? Новые слова резали слух бывшего племенного, но палевый постарался сопоставить их с тем, что имел в своем представлении, сам.
Это было не слишком просто, у него еще оставались вопросы и уточнения, но они совершенно не вписывались в течение нынешнего разговора, казались больно неуместными, а потому были сохранены в заметках как нечто, о чем изгнаннику предстояло ещё узнать однажды.
Пёс кивнул. В голове прокрутились вопросы, мог ли уже Каин отличать одно племя от другого, как часто он нарушал границы, если запомнил уже запах. "Сыграть в наставника" — так он назвал этот щелчок, переключение, заставившее его "склонить голову и посмотреть под другим углом". Следовало отмахнуться от того. Что он и поспешил сделать.
— Тогда следуй за мной, — мяукнул Пёс. И на этот раз с трудом сдержался от мысленной усмешки, замечая, что решил тащить за собой незнакомого кота в, возможно, малознакомом для него направлении. Смог ли бы он сделать это, когда жил в племени? Совсем ли он потерял страх или рассудок?
Правил не было. Границ не было. Только в голове, но границы, что существуют только в голове, имеют свойство искажаться, обретать   уродливые, неестественные формы.
Он обернулся, чтобы убедиться, что Каин не станет спорить и последует за ним, что планы полосатого кота не повернутся вдруг на сто восемьдесят градусов. А, может, что к нему не стоит поворачиваться спиной? После шагнул, двинулся дальше, спускаясь вниз вдоль речушки, пересекающей лощину. Вокруг шумел лес. Но умиротворение тонуло в понимании приближения холодов.
— Ты уже сражался с воителями?
Он не знал, как поддержать разговор, но вопрос выплыл из подсознания и сорвался с языка изгнанника. Он скосил на некогда члена банды Макоши оценивающий взгляд, пытаясь понять, насколько серьезного противника тот из себя представлял.