Если говорить начистоту, у Хилда с момента, когда его лапы впервые пересекли порог дома двуногих, о проживании в нём сложилось не самое благоволенное впечатление, разделить которое, к его же удивлению, ему оказалось почти не с кем. Отогретое, насиженное местечко, кормёжка по одному только оголодавшему зову, извечное внимание длинноногих существ и их привычка прямо-таки душить своим непрошенным вниманием - всё это, как он узнал позже, могло ублажить кого угодно, кто любил безоговорочную гарантию безопасности и небывалую роскошь, коей можно было хоть по самую глотку ужраться - то есть, внушительное большинство уличных обывателей; некоторые открыто в этом не признавались, но их очевидное отношение к домашней жизни для Хилда становилось очевидным, когда он видел, как в чужих глазах хотя-бы на мгновение вспыхивает проблеск неуверенности. Выкрашенные краской стены, нахождение в которых столь сильно облюбовали людские любимцы, давили на него не хуже тисков птичьих клеток, и, сколь пространство внутри ни было на вид широким, свободолюбивость кота будто бы отказывалась позволить ему вдохнуть воздух полной грудью. Да и, если так посудить, бродягу всегда раздражали излишние нежности - он на дух не выносил такого к себе обращения, при котором ему были готовы стелить чуть ли не ковровую дорожку, если не вообще зад целовать.

Фу. Хилду от одной лишь мысли об этом противно становилось.

И всё же, сейчас в его обстоятельствах проскальзывала заметная ирония: он, до тошноты ненавидящий людские дома и чувствующий к ним настолько прочно укоренившееся отвращение, что даже безобидное нахождение близ человеческих оград вызывало в нём фантомное ощущение, словно его желудок сейчас наружу вывернет, был заперт в одном из таких, вынужденный быть под чужим присмотром - и с дранным, позорным ошейником, стягивающим шею так, что было впору просто прогрызть его. И самое худшее среди всего этого - это то, что он не мог выбраться отсюда; а, быть точнее, мог, но пытаться не стал - никаким образом, ни при каких обстоятельствах и точно не тогда, когда его раны только-только начали нормально заживать. Последнее, что ему было надо - подставляться слишком ранним побегом в город, продиктованным его нетерпением. Он отчётливо осознавал, что ступи он в таком состоянии в город - и всё, он мог заранее распрощаться с жизнью. Его физическая форма в данный момент делала из него разве только живую мишень.

Особенно для банды Макоши. Чтоб ему головой об асфальт расшибиться.

Нервно выдохнув, кот слегка переместил вес своей головы на сложенных лапах. Хотя мысль о собственной слабости и заставляла его распаляться в безмолвной, беспомощной злости, он пытался концентрироваться на том, что это всё не более, чем вынужденная мера. Ещё немного, и он сможет окрепнуть достаточно, чтобы не чувствовать дискомфорта при малейших движениях. Ещё немного, и его раны окончательно затянутся. Ещё немного - и вот, перед ним будет долгожданная воля и возможность распоряжаться ею самостоятельно.

Едва прикрыв глаза, кот подвернул под себя хвост и уже было собрался вздремнуть, как услышал, как из-под двери раздался приглушённый, едва различимый голос:

— Гейв?

Веки Хилда сразу распахнулись. Сжав губы в тонкую линию, он нахмурился и медленно обернулся, чтобы порог находился у него в чётком поле зрения. Кому так неймётся? Или... кому вообще мог понадобиться Гейв? Временный домашний не то чтобы особо разбирался в чужих душах, но у него ещё с первого знакомства с этим упомянутым типом засело в голове слишком прочное мнение: он не смахивал на того, чьей компанией интересовались другие. Или на того, кто видит острую необходимость в близких отношениях, так что в связи с подобными выводами свои вопросы бело-каштановый считал довольно резонными.

Поняв, что теперь он точно не сможет уснуть, спокойно игнорируя незнакомца под дверью, кот медленно поднялся и, скосив взгляд на подоконник, напружинил лапы и вскочил на балкон. Трюк вышел не сильно удачным - бывший одиночка ощутил неприятную отдачу в мышцах и чуть не перевалился назад, опасно накренившись назад и лишь чудом удержавшись на месте. Когда он почувствовал, что окончательно вернул равновесие, янтарноглазый косо взглянул в окно. Внизу тут же обнаружилась фигура - светлая, длинношёрстная и не самая крупная. Где-то... размеров с самого Хилда?

Бывалый бродяга сдержал удивлённое хмыканье - не каждый раз, между прочим, встретишь похожего на себя представителя невнушительных габаритов - и, ещё раз оглядев кота, решил слезть обратно. Прыжок вышел таким же, как и в прошлый раз, отчего домашний невольно вздохнул и, вновь собравшись с силами, пересёк расстояние до двери и нерешительно замер, покосившись на более меньший выход (видимо, двуногие оказались столь предусмотрительными, что решили сделать эту дверцу, дабы их любимцам всегда было можно покинуть дом). Казалось бы, чего здесь топтаться - взял да смело вышел, только вот... сам бело-каштановый долго не был снаружи. Сейчас он чувствовал себя так, словно забыл, какого это - видеть мир за пределами стен здания. Или контактировать с кем-то ещё...

"Слишком жалко". Сцепив зубы, кот отсчитал до трёх и решительным шагом двинулся вперёд, одним рывком макушки толкнув створку вверх. В глаза ударил дневной свет, и Хилд на секунду прищурился, однако тут же начал пытаться выискать явившегося.

Его силуэт попался ему на глаза сразу, потому, глядя ему прямо в глаза, кот встал в как можно более нейтральную, но удобную для всякого случая позу.

- Гейва здесь нет. Ты по какому к нему делу?

Отредактировано Хилд (30.09.2022 23:41:01)