Как бы ни тяжело Ласке было это признавать, напряжение между котом и кошкой вернулось и стало почти осязаемым. Луны, проведенные порознь, почти стерли из памяти силу недопонимая между ними, но теперь, когда Плющевик и Ласка снова оказались буквально в двух шагах друг от друга, к горлу снова подкатывал ком сожаления, а неловкость сковывала лапы. Королева старалась удержать на мордочке грустную улыбку, но это было выше её сил, и в конце концов Ласка просто тихо выдохнула и опустила взгляд, вслушиваясь в голос Плющевика.
- Кажется, я даже разучился толком говорить по душам, как то не приходилось особо.
Она терзалась мыслями о том, какую боль причинила коту своим предательством, но едва ли размышляла о его одиночестве. В те злосчастные Голые Деревья, когда котята Плющевика и Ласки были украдены, они оба остались наедине с самими собой - сломленные, разбитые, совершенно потерянные. Но если у Ласки появился Лебедь, а затем котята, то Плющевик всё ещё казался тенью самого себя. Порой королева видела его ужинающим в одиночестве или раньше всех уходящим в палатку воителей. "Я даже не задумалась, каково ему переживать эту боль в одиночестве". Кошка нахмурила брови, не смея поднять глаза на отца своих котят. Несомненно, дети пытались поддержать Плющевика после разрыва, но мог ли он по-настоящему открыться им? Ласка знала, что Плющевик всегда старался оставаться примером, сильным и благородным воителем, защитником для своих котят. У него это замечательно получалось, но из-за этого ни Подберёзовик, ни Рой, ни Волноглазка не могли узнать, как тяжело приходится их отцу. Волны стыда, захлестывающие Ласку, становились всё настойчивее.
— Я знаю, что ты хотела бы знать, есть ли во мне еще обида на тебя за тот случай, — Плющевику не менее тяжело было говорить, чем королеве слушать, — но я, не могу тебе дать ответ сейчас.
Ласка едва заметно кивнула, прекрасно всё понимая. Смела ли она снова просить прощения? Простить бывшую подругу было бы слишком великодушно со стороны Плющевика.
- ..Но и ничего теплого и яркого ко мне тоже не вернулось, возможно, потому что мы перестали друг для друга существовать.
Ласка поморщилась, невольно впиваясь когтями в землю, чтобы сохранить равновесие. Эмоции, которые она столько лун подавляла, пыталась обуздать, теперь рвались наружу, игнорируя любые попытки контроля.
- Мне жаль, Плющевик, - тихо, хрипло, Ласке было слишком больно. - Мне искренне жаль, что всё это произошло, что я заставила тебя испытать такое. Наверное, думать, что через всё это можно просто переступить было наивно с моей стороны. Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, чтобы ты обрёл покой, может, в новой семье, - только сейчас губы кошки дрогнули в искренней, едва заметной улыбке. Она верила, что в семье Плющевик сможет обрести счастье и залечить свои раны - потому что и сама искала утешения только в этом. - И если моё общество является лишним напоминанием, я не буду больше искать встречи. Я ошибочно полагала, что так будет лучше. Прости, Плющевик.
За её словами последовал тяжёлый протяжный выдох. Ласка чувствовала, как в ушах стучит пульс, чувствовала дрожь в лапах. Она ошиблась. Она совершенно не представляла, насколько тяжело Плющевику рядом с ней.

— Иди сюда.
Ласка не противилась и подалась навстречу коту, аккуратно прижимаясь скулой к его груди. Королева до боли напрягла лапы и невольно задержала дыхание, вслушиваясь в гулкое сердцебиение Плющевика. Сколько лун прошло с тех пор, когда они могли просто так прижаться друг к другу и помолчать? Сейчас Ласке сложно было понять свои эмоции. Им вряд ли удастся достичь прежнего понимания, той гармонии, пропитывавшей когда-то их отношения. Им что-то мешало почувствовать прежнюю легкость. Был ли это незаживающий шрам предательства на сердце Плющевика или что-то еще?
— Просто пытаясь держаться от тебя подальше, я не обрету покой. Сейчас я это понял.
Ласка мягко улыбнулась. Хоть в чём-то она была права. Игнорировать друг друга было худшим из возможных решений, душевные терзания на расстоянии нисколько не унимались. Но вся эта ситуация была намного сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Сложнее, чем Ласке хотелось бы думать.
- Хотя на какой-то момент, я уже было подумал, что все складывается хорошо, но...
- Но? - переспросила королева, чуть освобождаясь из объятий кота, чтобы взглянуть ему в глаза. Она не хотела, чтобы он снова закрывался, чтобы снова пытался пережить своё горе в одиночку, без чьей-либо помощи. - Что произошло, Плющевик? Я вижу, что ты сам не свой.
Голос её был мягок и тих. Ласка не хотела давить, не хотела выпытывать из воителя его переживания и страхи. Да и имела ли на это право? Королева так привыкла делить с соплеменниками их трагедии и горести, разделять даже самые малые печали, что без раздумий стремилась помочь и отцу своих котят. Но смог бы Плющевик ей довериться? Как он вообще мог доверить ей даже самую мимолетную мысль после совершенного предательства? "И будет совершенно справедливо, если ему понадобится какое-то время, чтобы всё обдумать. Чтобы обдумать мои слова и поступки". Как будто все эти луны Плющевик не находил на это времени.

Ласка многое готова была понять и принять, особенно это касалось Плющевика. Что бы его ни тревожило, с какими бы проблемами он ни столкнулся, королева должна была попытаться помочь ему. Ей это казалось правильным, ей нужно было искупить свою вину и помочь Плющевику отыскать покой.
— Я совершил поступок, в правильности которого был уверен, но сейчас, я начал сомневаться.
Ласка молчала, позволяя коту собраться с мыслями и обдумать каждое слово, которое он должен был сказать. Она не пошевельнулась, и когда Плющевик отдалился. Эти терзания, лишь отблески которых королева замечала раньше - в потускневшем взгляде, хмурости, отстраненности, - теперь читались прямо на морде старшего воителя. И Ласке вдруг стало не по себе. Что такое серьезное могло случиться с Плющевиком, о чем не знало племя, не знали дети, не догадывался никто, кроме него самого?
— Я тайно встречался с кошкой не из нашего племени.
Ласка ошарашенно выдохнула. Тишина повисла между ними на несколько долгих, невероятно долгих мгновений, пока королева, не сводя изумленного взгляда с Плющевика, пыталась осознать услышанное. Кошка из другого племени. Это, конечно, объясняло, почему тайна, которую он не мог никому доверить, так тяготила воителя. И почему он так нехотя раскрывался, почему одергивал сам себя, почему выглядел таким запутанным.
- Ты влюбился в кошку из другого племени? - тихо переспросила Ласка, боясь, что её слова достигнут хоть чего-то, кроме ушей полосатого кота. Она ведь верно поняла? Голова шла кругом. Первой реакцией был испуг. Что будет с Плющевиком, если племя узнает? Ласка даже не подумала спросить, кем была эта кошка. Вряд ли бы воитель ответил, да и зачем ей было знать? "Он и так открылся мне больше, чем я того заслуживаю". - И ты до сих пор... тайно встречаешься с ней?
Терзала ли Плющевика сердечная рана после расставания или... или он до сих пор разрывался между племенем и близкой сердцу кошкой? Ласка не представляла, что из этого хуже. В её голосе не слышалось и капли осуждения, лишь бесконечное изумление. Она не могла даже представить, что отец её котят когда-то попадет в подобную ситуацию.

— Нет, мы не виделись уже несколько лун.
Ласке стало ощутимо легче после этих слов. Ей не было больно узнать, что Плющевик отдал своё сердце другой, но она искренне боялась за воителя. Чем ему грозило нарушение закона? Какими муками обернулся бы разрыв или невозможность быть вместе? Королева совершенно не хотела, чтобы Плющевик снова страдал. Но даже сейчас в голосе кота явно слышалась печаль.
- Но она ведь заставила тебя почувствовать себя счастливее, - Ласка мягко улыбнулась, то ли спрашивая, то ли утверждая очевидное. Нельзя ведь так терзаться из-за чувств, которые были не так уж сильны? Кем бы ни была эта кошка, она однозначно сумела прикоснуться к сердцу Плющевика, излечить его... хотя бы на время. "Но были ли её чувства так же чисты и искренни?".
— Разлука отрезвила меня, но я боюсь, что она все еще может ждать. Я бы хотел чтобы она забыла.
Ласка поморщилась. Плющевик отказывался от этой привязанности, поступал так, как должен был поступить преданный воитель. Он продолжал следовать Воинскому Закону, отвергая надежду, пусть и крохотную, на собственное счастье. И это было правильно?
- Разлука заставляет тебя страдать, - тихо пробормотала Ласка, опуская взгляд. Он скрывал это достаточно хорошо, чтобы и королева, и племя решило, что воитель всё ещё ранен предательством бывшей подруги. Но на самом деле к уже почти затухшей обиде примешивалась новая печаль. - Я не должна этого говорить и вообще не должна обсуждать с тобой такое, но... - Ласка чуть замялась. Нарушала ли она Воинский Закон вот так легко принимая нарушение его соплеменником? Но Плющевик ведь не был просто соплеменником. Он всё ещё оставался одним из самых дорогих сердцу кошки воителей, и о его терзаниях тяжело было думать вот так трезво и непредвзято. - Может, тебе стоит встретиться с ней? Ещё раз, может, последний, но расставить всё по местам. Понять, чего хочет она, чего хотите вы оба. Если она всё ещё ждет... то нужно идти.
Ласка закусила губу. В своих попытках загладить собственную вину она совершенно не замечала, как лишь подталкивает Плющевика к неправильным решениям. Но, быть может, не все решения, диктуемые Воинским Законом, единственно верные? "Может, они смогут... остаться друзьями? Без боли и сожалений? Нет, какая чушь".

----> утёсы

Он пропустил Тучу вперёд себя, а сам же шёл позади, периодически оборачиваясь. Ученица всё схватывала на удивление быстро, а их первый урок осмотра территории, который Беркут так сильно не любил, превратился в неспешную и приятную для самого серебристого воина прогулку. Речной хмыкнул - давно он не получал удовольствия от таких простых вещей. И в компании этой шустрой девчушки было не так неловко или скучно.
Пройдя утёсы, тропа вывела их к плакучей иве: могучий ствол с крепкими раскидистыми ветвями, согнувшимися в поклоне реке, чьей зеркальной глади едва касалась светлая листва. Здесь было по-своему интимным.

- Тебе должно тут понравиться, - произнёс он, в два шага поравнявшись с выбежавшей вперёд Тучей, - Это место называется плакучая ива. Здесь довольно редко охотятся - слишком мелко для рыбы и слишком плотная листва для птиц. Давай немного отдохнём и потом продолжим путь. Можешь осмотреться.

Воин кивнул и взглядом проводил ученицу, оставляя её на попечение самой себе, но при этом стараясь не терять ту из поля зрения, и подошёл к кромке воды. Сезон Листопада уже вступил в свои полноценные права, и с каждым днём становилось всё холоднее и холоднее, особенно это ощущали Речные коты, живущие у реки. Беркут быстрыми движениями провёл пару раз языком по лапе и после пригладил той шерсть на затылке, в какой-то момент остановившись и заметив, что Туча, которая была отпущена на самостоятельную прогулку, всё-таки оказалась рядом с ним. Он прекратил своё занятие и посмотрел на ту сверху-вниз, щуря яркие жёлтые глаза в лёгкой насмешке.

- Что такое, ласточка? - спросил, гулко рассмеявшись, он, подивившись интересному прозвищу, невольно осевшему на языке - и впрямь, та была юркая, быстрая, - Уже успела всё осмотреть? Беркут замолчал. Повеяло мерзлотой от колючего осеннего ветра, колыхнувшего бирюзовую листву ивы. Солнце то было скрыто плотным полотном вяло плывущих по небу облаков, на длительные мгновение погружая их в тень, то вновь выныривало и озаряло узкими просветами сквозь сень дерева их небольшое прибежище. - Я очень хорошо знал твоего отца, - он покосился на неё, ожидая увидеть мелькнувшие в чужих глазах огоньки интереса, - он меня ненавидел.
Беркут мягко повёл крепкими плечами, сказав последнее как бы в шутку, явно в плохую. Его не волновало особо чужое мнение на свой счёт, и девчушка явно не была виновата в поведении своего родителя.
- Но он был хорошим воином. Интересно даже, пошла ли ты в него.
Само собой, ему очень хотелось верить, что нет, однако это покажут лишь луны. Пусть внешне, при взгляде на неё, и не скажешь, что она что-то от него унаследовала. Густой с оттенком серебряного шерсть напоминала больше его собственную. Может быть, между ними больше схожего, чем кажется на первый взгляд?

- Ты уже поладила с остальными оруженосцами? Тебе не помешают друзья.

------вр. разрыв, из лагеря

[indent] Как давно Лён хотел сбежать из лагеря, прогуляться по территории и насладиться разговором со своей подругой. С их последнего беспечного разговора прошло несколько долгих и напряженных лун, и Лён скучал по ней. Они успевали обменяться парой фраз утром и вечером, так как весь день были заняты тренировками и делами в лагере.
[indent] С самого утра оруженосец трудился, не покладая лап. Выполнял все поручения старших воителей, сходил на охоту, сменил подстилки в детской, и все для того, чтобы наставник отпустил его ненадолго проветриться и размять лапы. Недолго думая, Лён позвал с собой Вишенку. Кошечка была одна из немногих, кто позитивно относился к палевому ученику и не пытался при каждом удобном случае указать ему на его разгильдяйство. Когда она согласилась, Лён аж запрыгал от радости, ведь гулять в одиночку – хуже, наверное, не придумаешь! А Вишенка была такая добрая, внимательная и искренняя, Лён не мог себе представить компанию лучше, чем она.
Выполнив все свои обязанности, со спокойной душой парочка оруженосцев вышла из лагеря, направляясь к иве, которая росла на самом побережье реки. Так как солнце сегодня пекло больше обычного, Лён предложил укрыться под ветками дерева, чтобы потом не столкнуться с солнечным ударом.
[indent] Всю дорогу они болтали о своих обязанностях и тренировках, обсуждая, какие приемы им показывают наставники, каких результатов они достигают на охоте, при такой легкой и непринужденной беседе время пролетает совершенно незаметно. Лён даже опомниться не успел, как они подошли к огромному стволу ивы. Её ветви были наклонены настолько, что почти касались воды. В тени этого высокого и пышного дерева действительно было прохладно, так как солнце не проникало сквозь ее густую крону и не пекло землю своими безжалостными лучами.
  [indent] Лён присел недалеко от воды, посматривая на подошедшую к нему Вишенку. Как только Лён увидел иву, он со всех лап бросился бежать, оставив позади ученицу, которая в недоумении сейчас смотрела на него с немым вопросом: ты ненормальный? Палевый улыбнулся.
[indent] - Не смотри так, я просто хотел поскорее убежать от палящего солнца. Тут так хорошо! Я бы с удовольствием тут поспал. – Лён начал крутиться вокруг себя, воображая, что взбивает лапами себе подстилку и устраивается на ночлег. – Было бы здорово… - Он вдруг резко повернулся к ученице и задал вопрос, который волновал его уже очень давно. – Нам уже по 11 лун. Как думаешь, когда нас посвятят? – под словом «нас» он отчаянно надеялся, что посвятят их все-таки вместе. Каким бы лентяем ни был Лён, он всегда четко выполнял поручения всех старших в лагере, но разговоры про его постоянное отлынивание от работ были гораздо громче и слышнее, чем похвала и приятные слова. Лён переживал, что его оставят в палатке оруженосцев еще на несколько лун, а Вишенку посвятят в воины. Это будет позорным пятном на всей его жизни. – Тебе Крапина ничего не говорил?

Серенькая кошечка так смутилась, что Лён даже сам потупился, смущенно опуская свои голубые глаза. Почему-то в присутствии этой ученицы палевый оруженосец начинал сильно нервничать, становился сам не свой, словно ему под шкуру запихивали пчёл, которые роились и жалили за всевозможные места.
— Я… я, если честно, не знаю… а ты думаешь, что уже… уже пора посвящаться? Ну, то есть, да, конечно, нам уже почти двенадцать лун, но… не знаю, мне Крапина ещё ничего не говорил. А тебе Раколов? Ты уже… прошёл воинское испытание?
Лён глубоко вздохнул, отводя взгляд от Вишенки. В самом деле – почему им еще не говорят о посвящении? Ладно он, растяпа, Раколов еще непременно скажет, что скорее ежи полетят, чем Льна в воины посвятят. Но Вишенка! Он переживал за неё больше, чем за себя самого. Почему Крапина ей даже не намекнул? Она же такая замечательная, добрая, скромная! Ей давно пора занять свое место среди воительниц племени.
- Я? Воинское испытание? Не смеши, - горько усмехнулся он, нервно дергая хвостом. – Ты в палатку к старейшинам переберешься, а я только в палатку воинов переползу. А оттуда сразу к тебе! – Он повеселел, подумав, что из палатки оруженосцев перебираться в палатку к старейшинам весьма здорово.
- Ты… - он запнулся, пытаясь подобрать слова. В пасти пересохло, а язык стал непослушным. Он не знал, как описать словами то, что происходило внутри него, что заставляло его сердце пускаться в пляс, а хвост будто был совершенно чужим – он не слушался своего хозяина и просто глухо стучал по земле, как будто хотел отпугнуть всю дичь в округе! – Вишенка, я… - И снова мимо. Лён собрался с силами, набрал в себя побольше воздуха и выпалил:
- Ты будешь со мной дружить, если тебя посвятят раньше меня?
Что ты несешь!? Ты вообще мышеголовый, какое это имеет отношение к твоим чувствам?! Лён чуть не взвыл от досады, почему-то нужные слова не хотели приходить на ум, и он не знал, как сказать подруге то, что давно сидит у него внутри.

[indent] Осторожно, сквозь мягкие рыжеватые реснички поглядывая в сторону своего соплеменника и с теплящимся глубоко в груди то ли волнением неизвестной надежды, то ли лёгким, необъяснимым страхом ожидая хотя бы какого-нибудь ответа на свои вопросы, юная Вишенка и сама не замечала того, как кончик её пушистого хвоста ритмично отстукивал незамысловатый ритм по затвердевшей к сезону Голых Деревьев земле, а небольшие, но острые коготки расторопно выскальзывали и вновь прятались обратно. Переживания, перманентно засевшие в серой голове речной юницы и расплодившиеся там до невозможных размеров, о том, что она никогда не будет достойна стать настоящей воительницей и что однажды, окончательно в ней разочаровавшись, Крапина всё же решит отправить её сразу же в палатку старейшин, сейчас особенно сильно и яро контрастировали с радостью и верой в своего друга, из которого в обязательном порядке получится замечательный воитель. Разве что немного, совсем маленькую капельку в огромном озере других хороших качеств, ленивый, но сама старшая ученица никогда не считала это чем-то очень плохим и достойным неприятного и порой даже болезненного осуждения и иногда даже была очень счастлива за товарища, который действительно умеет отдыхать. Стала бы она сама разрешать себе одним прекрасным днём поспать чуть подольше и проснуться не с первыми перекличками ранних пташек, а уже после рассветного патруля?

[indent] Терпеливо и удивительно молчаливо, словно бы откуда-то понимая всю важность складывающегося момента, выжидая словесных реплик своего собеседника и задумчиво подёргивая почти прозрачными усами, оруженосец ожидала услышать что угодно, хоть судьбоносное признание Льна в одном из всевозможных секретов, которых по той или иной причине не было известно нелюдимой и обычно ни с кем близко не общающейся Вишенке, но совершенно не такого рода непонятный и даже забавный вопрос. Удивлённо вскинув почти неприметные на фоне всей остальной серой и местами рыжеватой шерсти брови кверху и невольно негромко хихикнув, кошечка сначала замерла на несколько быстротечных секунд, а после дружески боднула друга в светлое плечо, заходясь почти бесшумным, лишь сотрясающим широкие плечи смехом и наконец практически полностью забывая о беспокоящих её мыслях. Факт ли или просто хорошо работающее самоубеждение, но смех и радость и правда в некоторой степени улучшают и продлевают жизнь!

[indent] — Что ты такое говоришь, Лён! Разве же я могу так с тобой поступить? — хотелось верить, что сосед по палатке не думает таким образом о дочери Рыжеушки и Подберёзовика, но привычная тревога за мнение окружающих о ней самой буквально заставила ученицу заискивающе всмотреться в голубые глаза и едва заметно вновь прижать треугольные уши поближе к затылку. — Я обязательно буду с тобой общаться, хоть и совсем не верю в то, что меня могут посвятить раньше тебя! Мы ведь с тобой друзья, да? А друзей нельзя бросать, что бы не случилось?

[indent] Конечно же, Вишенке было ещё очень и очень далеко до тех самых кошек, которые одним лишь скользнувшим по чужой фигуре взглядом могли без особого труда прочесть всю поднаготную и узнать все разворачивающиеся в чужой душе бури, но даже она сейчас заметила слишком очевидные и ощутимые перемены в настроении Льна и с неприятно леденящим волнением закусила нижнюю губу. Лучше бы я, подумалось серогривой кошечке, вообще молчала! Мимолётно ещё крепче прижав треугольные уши к затылку и виновато вжав лобастую голову в широкие плечи, юница с тихо соскользнувшим из пасти выдохом закусила нижнюю губу и стыдливо нахмурила брови, в полной мере позволяя ядовитому ручейку вины растечься по жилам и погрузить дочь Подберёзовика да Рыжеушки в очередные глубины самокопания. Навязчивые, ставшие уже привычными и порядком надоевшими мысли вновь прокрались в до этого абсолютно светлый разум речного оруженосца и уже законно осели в нём, без особого труда проростая слишком длинными и толстыми корнями, но, как оказалось, это было лишь началом закапывающих трудностей всей этой прогулки.

[indent] О, нет... Понявшая сразу же, к чему вдруг другом были сказаны такие слова и почему наравне с загоревшейся в голубых глазах решимостью там плескалось плохо скрытое смущение, Вишенка то ли в абсолютном удивлении, то ли в затаившейся где-то на дне округлившихся глаз мольбе взглянула на соплеменника и едва заметно мотнула головой из стороны в сторону. Разве же она хотела услышать что-то такое от того, кого все эти луны считала почти что своим родным братом и лучшим другом? Сейчас, замершая на месте, будто бы подрагивающие лапы кто-то услуживо закопал в пропитавшуюся речной водой землю, и лишь молчаливо наблюдающая за постепенным отдалением Льна от неё, юница пыталась хотя бы что-нибудь сообразить в своей голове и из последних сил сдерживала желание немощно застонать и сбежать подальше от этой треклятой ивы.

[indent] — Ч-что? — только и смогла пробормотать ученица прежде, чем леденящая волна абсолютного понимания и осознания всего произошедшего с силой ударила по голове и буквально заставила задохнуться в потоке чужих чувств. Удивлённо осмотревшись по сторонам, будто бы она только сейчас заметила то, что находится совсем не в родном лагере и даже не в собственной подстилке, а после возвратив испуганный взгляд на товарища, оруженосец даже сделала пару шагов назад на не твёрдых лапах и с едва слышимым шумом осела на почву под собой. — Л-лён... Но... — фактически превратившись в совсем неумеющую говорить рыбу и закончив всю свою немногословную речь несколько раз беззвучно открытой и закрытой пастью, Вишенка тут же зажмурилась и замотала головой в попытках избавиться от слишком громких мыслей и другого, чего-то более плохого и сейчас совершенно не нужного. Хотелось лишь расплакаться подобно малолунному котёнку и найти спасение от этой жестокой взрослой жизни под боком у матери. — Я... Я... не могу.

из лагеря речного племени >>>
[indent] Кленовница до сих пор с удивительной слабостью верила в тот ежедневно становящийся всё более и более очевидным факт, что она могла где-то так просчитаться и так поддаться собственным нахлынувшим неудержимой волной чувствам. Лучшим, наверное, решением во всей не самой долгой жизни пёстрой глашатаи, которая буквально несколько рассветов назад с задумчивостью и сомнениями обсуждала такие простые и порой не поддающиеся логике вещи, как котята и семья, было без угрызений совести и утихнувшей на пару или тройку мгновений ответственности полностью отдаться своему соплеменнику, но трёхцветная об этом всё же совершенно не жалела. Жалеть о том, что было сделано собственными лапами и инстинктами и что не несло никому практически никакой угрозы, совершенно не было похожим на эту кошку, привыкшую относиться ко многим поворотам жизни и судьбы с извечной толикой спокойствия и принятия, и лишь засевший глубоко в душе крошечный червячок волнения перед чем-то абсолютно новым и неизвестным неприятно щекотал нутро и буквально заставлял тревожно покачивать кончиком пушистого хвоста.

[indent] — Знаешь, Ярокрыл, кажется, я была права, когда не стала тебе ничего обещать, — заговорила старшая воительница первой, стоило лишь низко опустившимся практически к самому льду тонким ветвям ивы скрыть их с другом силуэты от чужих глаз и ушей, и тут же торопливо облизала враз пересохшие губы. — Потому что иначе мне бы пришлось нарушить своё обещание уже так скоро. Ради тебя, ради нас, — искренне позволив тонким губам дрогнуть в тёплой, едва ли немного виноватой улыбке, чуть тише пробормотала Кленовница и на несколько быстротечных мгновений перевела взгляд за спину палевого.