Чудище оказалось довольно настойчивым в своём интересе, и по мере того, как расстояние между ними сокращалось, Шершень ощутил резкий прилив адреналина в крови и напрягся, на всякий случай прикинув в голове пути отступления. В тот же момент за спиной раздался еще один посторонний звук, привлёкший внимание ещё поры-тройки любопытных морд, и воитель чуть дёрганно обернулся, втайне надеясь,  что ему послышалось. Как бы не так — посреди пустоши, прикрытые сумраком, мелькнули две кошачьи фигуры.

— Шершень? Ты ли? — голос кошки не оставлял сомнений в ее личности, и ветряк едва заметно ухмыльнулся, узнавая в чертах имя той, с кем был когда-то связан племенными узами. Иронично, что после всех юношеских склок их тропы не единожды пересеклись.   

— Хельга! — воскликнул застанный врасплох кот, хотя и не был всерьёз удивлён этой встрече — очевидно, что далеко не последней. — не признал бродяжий дух из-за этой вони, — фыркнул он, сетуя на свою невнимательность: запах вправду был несравним ни с чем, перекрыв чуткость обоняния напрочь. К счастью, чудища к тому времени отвлеклись, потеряв интерес к трём снующим у ограды котам, но что-то подсказывало рыжему, что это было временное их упущение.     

— Луны тебя красят, — расплылся в ответном дружелюбии кот, окинув старую знакомую оценивающим взглядом и даже удовлетворенно хмыкнув. Нет, конечно, трёхцветная  была уже не той малолунной занозой в заднице рыжего, но определенный след бродяжья жизнь оставила на ее шкуре. И взгляд, в нем будто появилась едва уловимая, но чертовски притягательная искринка. Достоинство, проще говоря. Еще скажи, что зауважал таких, как она, со смертью Айрис.

— Ностальгия не отпускает, а? — все же усмехнулся воитель, догадываясь о причинах частых скитаний кошки вблизи родных территорий.
Не торопясь спускаться вниз, ветряк чуть склонился в плечах, свесив голову через забор и запоздало обратив своё внимание на юную спутницу Хельги. Точно пугливый взъерошенный птенец, она жалась к лапам одиночки, которую Шершень в последнюю очередь записал бы в королевы — и, в принципе, памятуя ее непростой нрав, сомневался в наличии у той материнского инстинкта, как такового. Так или иначе, к старой знакомой у него появились вопросы.

— Да ты никак потомством обзавелась на старости лет? — пронзительный взгляд горящих глаз воителя изучающе скользнул по пёстрой шубке безымянной кошечки, в конце концов, остановившись на янтарных глазах, взирающих на него снизу вверх с ответным любопытством и.. чем это? Страхом? Стало быть, не в курсе их с Хельгой полюбовных отношений. — Познакомишь нас? — уголки дрогнули с намёком на снисходительность: негоже было оставлять кошечку в неведении об обратной стороне ее увлекательной, но определённо насыщенной на события и неприятные знакомства, жизни. Своих рыжий давно не мог счесть, окончательно и бесповоротно погрязнув в их беспорядочной паутине.

- Да ну? - поинтересовалась пёстрая, с трудом сохраняя дружелюбный тон, - А мне думалось, та твоя подружка тебя приучит рано или поздно.

Хмыкнув, Хельга вспомнила все их встречи с Айрис, но, впрочем, их было совсем не много. Хельга так и не могла разобрать, что именно так вымораживало её в белобокой, ну, кроме того, что та была кошкой двуногого, хоть и когда-то - такую грязь со шкуры всё-таки не смоешь ни в одной луже. Но было в ней что-то... Как и тогда, Хельга точно не понимала, что - вероятно, больше всего бродяга злилась на саму себя, на то, что позволила Айрис застать её одной лапой в смертной яме - словом, вообще едва живой. У бродяг с этим особые счёты. Иногда казалось, что этого было уже достаточно, чтобы вся округа перестала тебя принимать за живого. Ну а сейчас Айрис тут и не пахло, и Хельга продолжила разговор.

- А ты врёшь всё так же не особо, - поспешила ответить пёстрая, расходясь в ухмылке.

Хельга была бы не Хельгой, если бы призналась себе, что была даже рада видеть бывшего соплеменника - уж если у неё и остались какие  воспоминания о детстве, о лагере и о всём вот этом, то чаще всего Шершень в них был - так уж сложилось, ничего не поделаешь. А тропы будто и вправду больше часто подшучивали над лапами Хельги, вновь и вновь приводя их именно к нему, словно мало пёстрая истязала себя горестными мыслями о том, что могло бы быть, если бы мать некогда не утащила её за тридевять земель. Иногда Хельге казалось, что наконец-то у неё удавалось навсегда закопать их в глубокой яме на самом дальнем дворе, который только можно было бы найти, но после, хоть и не сразу, то один, то другой случай заставлял вспоминать об этом снова. Руби до сих пор везло не видеть подругу мордой в луже собственных переживаниях, и Хельга начала спешно переживать за их будущее, хоть и не подала виду.

- Как же, не скрывая сарказма, ответила пёстрая, - Давно не гоняла степных, да и собак - тоже. Лучше пастбища места не найти. Да и по тебе соскучилась.

Перевесив морду вниз, с забора, Шершень наконец бросил взгляд и на саму Руби, но и едва ли Хельга ожидала, что сумеет спрятать её за лапой - та была уже не таким мелким котёнком, которого запросто можно прикрыть хвостом. Встреча с Гектором, вероятно, чему-то всё-таки научила Руби, и пока Хельга с Шершнем разговаривали, не издала ни звука - уже хорошо. Но следующие слова степного воителя уже не позволяли ей остаться в стороне. С трудом борясь со своей осторожностью, Хельга всё же оторвала взгляд от Шершня, чтобы вглядеться в морду своей напарницы - вероятно, для неё это всё сейчас было совсем уж странно, если в их жизни и было что-то другое, кроме такого - странного.

- И на том спасибо, подруга, - добавила Хельга, глухо ухмыльнувшись.

Благо, кем бы ни была мать Руби - она наградила её долей ума, и Хельге никогда не приходилось объяснять не самую естественную связь между ними двумя. Хоть и порою Хельге всё так же хотелось её съесть, как и в ночь первой встречи, теперь бродяга видела в этом свои плюсы, в мыслях вздыхая, что так и не далеко до того, чтобы признать, что она и вправду привязалась к мелкой.

[indent] Созерцая любопытное взаимодействие между двумя знакомыми, девочка осторожно выберется из-под пёстрого меха своей покровительницы, окончательно удостоверившись в безопасности этой безумной встречи — тихо-тихо переступает лапами, избегая шорохов да страшась нарушить колдовство мало понятных, но крайне увлекательных разговоров. Аккуратно присаживаясь подле Хельги, юница несколько раз пройдется языком по белесой грудке, прихорашиваясь после недавнего потрясения; излишняя забота о внешнем виде, что преследует тенью домашнего прошлого.

[indent] Они говорили о какой-то подружке, и Руби, не отличаясь особой проницательностью, с неподдельным любопытством вскинет голову к златогривому силуэту, ожидая хоть какой-то ясности в этой истории, да тут же слегка отпрянет, уязвленная солнцем померкшим. Дернувшись от следующих его слов, она, ошарашенная, стыдливо упрется взглядом в собственные лапы, ища среди травы и грязи хоть какого-то спасения от этой насквозь прожигающей неловкости. Мамочки, и искусству держать язык за зубами её обучает Хельга?

[indent] Странные они, эти прожженные судьбой взрослые, непонятные. Взволнованно елозя мягкой лапой по земле да вырисовывая кружочки, трехцветка мимолетом поглядывает то на подругу, то на нового знакомого, крайне недоумевая, как им вообще удается обмениваться столь трагичными новостями, словно обыкновенными приветствиями — а после, как ни в чем не бывало, продолжать свои будничные разговоры. Может это дар такой?

[indent] Хельга глупо ухмыляется, и Руби, мигом переменившись, невольно мурлыкает на эту её реакцию, радостно и слегка смущенно растягивая уголки губ в неприметной улыбке. Знать о том, что пёстрая кошка также разделяет её дружеские чувства было не столько приятно для трехцветной крохи, сколько важно; признаться, у неё и не было никого, кто был бы ей ближе этой ворчливой кошки.

[indent] — Друзья, — неторопливо повторит и большущий кот, одним своим словом, словно заклинанием, подталкивая одиночку к непреодолимому желанию горделиво распушиться, — Вот оно как. Что ж, в таком случае, мы не с того начали.

[indent] Сменяя деловитость на удивление, торопливо клонит голову к плечу.

  [indent] [indent] — Меня зовут Шершень. Воитель племени Ветра, что обитает здесь неподалёку и когда-то было домом твоей.. кхм, подруге. Должно быть, Хельга рассказывала?

[indent]  [indent] Что?

[indent] — Ветра? А ты совсем не похож на тех тощих кошек, что приходили к нам, — тянет, а сама словно с головой в студёный ручей окунулась, застынет в мгновенье, стараясь хоть как-то продолжить этот удивительный в разговор; копаясь в пыли собственной памяти да параллельно с этим переваривая полученную информацию, девочка чуть тише продолжит, ища ответа в бледной зелени чужих глаз, — Хельга... нет, она мне ничего такого не говорила. 

[indent] От прошлого этой кошки она ожидала чего угодно — чего угодно, но точно не этого. С изумлением глядя на подругу, окрашенная золотом и медью бесцеремонно скользит взглядом по таким привычным, почти что родным чертам — да словно смотрит впервые. Некрупная голова вот-вот начнет пухнуть от беспрерывного давления хаотично разбросанных вопросов, что пронзают рассудок кривыми когтями собственной неопытности.
[indent] она и правда из племени? почему Хельга не рассказала ей об этом раньше? а почему она ушла?
[indent]  стоит ли вообще донимать её по этому поводу?
[indent]  [indent]  [indent]  стоит, конечно — иначе одиночку банально разорвет от любопытства.

[indent]  [indent] — Как твоё имя, крольчонок?

[indent] — Я, — запнется, смущенная мягким обращением, — Я Руби, — а после, припоминая уроки одаренной вежливостью матери, — Приятно познакомиться, Шершень из племени Ветра.

[indent] И, не сдержавшись:
[indent] — А каково это, жить в племени?

Отредактировано Руби (07.12.2020 05:25:51)

— А ты совсем не похож на тех тощих кошек, что приходили к нам, — не сдержавшись, ветряк глухо рассмеялся. Нет, он, конечно, знал, что несомненно хорош собой, однако такой высокой оценки со стороны маленькой бродяжки не ожидал получить. — Все верно. Я не такой, как они, и в этом моя особенность. Иногда полезно — быть не таким, как все, — улыбнулся кот, загадочно сверкнув янтарными глазами, на дне которых плясали весёлые огни.   

— Хельга... нет она мне ничего такого не говорила,  — Шершень удивлённо вскинул брови, сначала выразительно глянув на Хельгу, прослеживая ее реакцию, и снова на мелкую. Растерянность на ее мордашке была красноречивей всяких слов. Похоже, она и вправду не знала подробностей биографии своей подруги — а взгляд бывшей некогда соплеменницы между тем впился в его морду, заставив рыжего тотчас пожалеть о своих словах. Нет, ну откуда ему было знать, насколько тесной была эта их дружба и что она не успела ещё дойти до обмена грязными тайнами прошлого?

К слову, о прошлом.

— Руби, — рыжего будто огрело по голове ледяным ушатом, и он как-то даже стушевался, озадаченно нахмурившись и умолкнув. В затылке что-то неприятно засвербело. — Руби, — спустя долгие секунды молчания ему наконец удалось вытолкнуть воздух из лёгких вместе с именем. Именем, которое, несмотря на всю его странность, было ему так чертовски знакомо. Вот только не покопавшись как следует в памяти, едва ли он мог вспомнить, откуда.

— Взаимно, — опомнившись, хрипло отозвался кот, а сам, между тем, не сводил пристальных  янтарных глаз с линии чужих: один в один, таких похожих на его. Забавно. И почему он не заметил сразу? — Жить в племени, крольчонок, — прочистив горло, хмыкнул он, отвечая на заданный вопрос, — в основном это рутина. Охотиться, защищать границы, гонять нарушителей. Иногда воевать, — пожал плечами ветряк, не найдя более доступного объяснения, краем глаза замечая, как уже начинало светать. Пожалуй, этот разговор слишком затянулся, и ему должно было вернуться в лагерь до рассвета.

— Если тебе интересно, когда-нибудь я тебе расскажу ещё и, может, даже покажу. Но сейчас я должен идти, — ещё раз задержав взгляд на Руби, Шершень как-то неопределённо выдохнул, в этот момент четко осознавая, что знакомство с ней ещё долго не оставит в покое его мысли. — До встречи, красотки! — ухмыльнулся напоследок кот и был таков, вскоре скрывшись в предрассветной сумрачной дымке.

конец разрыва > лагерь

разрыв, лагерь

[indent] Мотнув головой, Ракушечница облизала усы и смахнула с шерсти налипший снег, бегло мазнув прохладным взглядом по спинам идущих впереди котов. День был в разгаре, и настрой - боевой. Холодные ночи у всех отбивали желание подолгу нежиться в подстилках, и Ракушечница была только рада подвернувшейся возможности размять лапы и согреться в небольшом патруле. Шаг плавно перешёл в рысь, и кошка чуть ускорилась, нагоняя соплеменников, выпуская облачко горячего пара.

[indent] Пришлось отвлечься на охоту, которая, впрочем, оказалась неудачной, оставив воительницу с пустыми лапами и тлеющими угольками закипающего раздражения внутри: очевидно, в ловле кроликов ей не доставало мастерства степных котов — и эта мысль неприятным уколом  прошлась по самолюбию кошки, заставив досадливо стиснуть зубы и недовольно дёрнуть кончиком хвоста. Подумаешь, великие охотники! Посмотрела бы она на них, как они нырнут на глубину за окунём. Впрочем, в воде она их уже видела, и зрелище, признаться, было не утешительным. "Каждому своё. "

[indent] — Иногда полезно выходить за пределы установленных границ, — вкрадчиво отзывалась кошка, увидев замешательство Молнии. Переглянувшись с Форелью, тихо хмыкнула. Действительно, что же они здесь могли забыть, утянув за собой чужого ученика? У Ракушечницы просто уже не осталось причин для оправданий перед его наставником, поэтому она решила ухватить своё тайком от Подберезовика. Молния, конечно же, был убеждён в обратном, а Форель... она рассчитывала, что столь неочевидная оплошность с ее стороны останется без его видимого внимания. В конце концов, разве не чудная у них уже сложилась команда? А с последствиями своего самовольства она обязательно разберётся, но потом.

[indent] — Принюхайся и оглянись. Что ты видишь? — глаза речной обвели заснеженную пустошь, но их живописный вид оставил ее равнодушной. Лишь где-то на кончиках когтей она ощутила лёгкое покалывание, напомнившее о том, как близко они находились от территорий своего главного врага. Меньше всего хотелось столкнуться с кем-нибудь из их представителей. Хватит с Речного племени нежеланных встреч с ветряками.   

[indent] — Смотри вокруг, Молния. Глаза и нос - ответы на многие твои вопросы.

[indent] Хотелось сказать на все, но тогда бы пришлось соврать. Впрочем, возможно Форели будет, что добавить.

Вот как. Полезно, значит.

Но Молния не помнил, когда в последнее время чувствовал себя так уязвимо. Запах, несущийся с равнины, был конечно же знаком - так пахло с границы племени Ветра. Странная обстановка, словно вьюн, окольцовывала смущением, вставшим поперек горла. Взгляды Ракушечницы и Форели прожигали в голове оруженосца дыру и возвращали обратно, на несколько лун назад, когда - еще будучи маленьким Вспышкой - он, подрагивающий, ничего не знающий, стоял в центре главной поляны и получал новое имя.

Не понимая, нравится ли это ощущение новизны, Молния делает шаг вперед, из-за плеча глядя на воителей. Новый опыт покалывает в груди, щекочет и отпускать пока не хочет - вцепился крепко. Но белогривый по-прежнему стоит на всех четырех и снова подавляет порывы эмоций, возникших на подкорке маленьким огоньком.

- Глаза и нос - ответы на многие твои вопросы.

- Я понимаю, что мы где-то рядом с племенем Ветра. Но...

- Ветряков-то ты уже наверняка за тысячи лисьих прыжков чуешь. Но тут есть кое-что еще.

- Вот именно. Что-то еще. И... - уши то ли в опасливом, то ли в интригующем чувстве сами собой отвелись назад, плотно прижавшись к голове, - Я не понимаю, что именно. Двуногие? Одиночки? Это они так пахнут? Если да, то, честно сказать, я не в восторге. Даже запах Сумрачных теперь кажется терпимым.

Молния усмехнулся, внимательно глядя на соплеменников. Угадал или нет - это уже неважно, о своем незнании он уже признался, а давать себе право на ошибку или не понимание оруженосец, спустя некоторые луны ученичества, все же старался. Возможно, не так хорошо, как следует, - однако первые шажки сделаны. Топтаться на одном месте хотелось меньше, чем быть упрямым.

- Мы тут с Ракушечницей, кажется, даже и не были вдвоем, не помнишь?

Но прежде, чем закончить свою речь, Форель сделал обращение к Ракушечнице, и белогривый вновь пробежался взглядом вдоль их спин, намеренно избегая контакта глаза-в-глаза. Молния, сколько себя помнит, никогда не мог расслабленно поставить себя на одно место с теми, кто старше, всегда выстраивал у себя в голове иерархические звенья, в которых он занимал соответствующее место так же, как и все остальные что в родном племени, что в чужих. И позволить себе такие вольности, как расспросы о чужих жизнях, белогривый попросту не мог.

"Все было бы намного проще, если бы ты сам стал проще".

Тем не менее, ученик с интересом округлил глаза и отвел одно ух в сторону Ракушечницы, пытаясь предугадать ее ответ на вопрос Форели.

— Учитывая последние события, не зря, - Форель согласно кивнул и даже усмехнулся. Уж настолько отозвались эти слова у него в груди. Что ни говори, а последние сезоны на Речное племя словно сплошные проклятия сыпались. А потому нужно было быть вдвойне осторожнее на чужих территориях. Уж тем более возле племени, с которым даже взглядами не хочется пересекаться.
— Я не понимаю, что именно. Двуногие? Одиночки? Это они так пахнут? Если да, то, честно сказать, я не в восторге. Даже запах Сумрачных теперь кажется терпимым.
Такой непринужденный и не обязывающий ни к чему разговор заметно расслаблял Форель. Он постепенно забывал о лагерной суете, об Уклейке, о кончине их котенка в походе. Обо всем он был готов забыть, лишь бы не погружаться обратно в пучину событий. После всего, что свалилось на его плечи, мраморно-серый сейчас хотел лишь одного - стабильности и обыденности. И так странно было признавать это за Форелью, ведь когда-то воитель только и делал, что искал приключений на свою пятую точку. А сейчас... сейчас не хотелось ничего. Даже для того, чтобы с Уклейкой наладить отношения уже не было ресурсов. Вот и оставалось, что лазать по нейтральным территориям и вспоминать времена, когда Форель был наставником.
"Нужно будет как-нибудь прогулять с Изморозью," - взгляд упал на Ракушечницу. Кошка объяснила Молнии о чем говорит этот стойкий запах. Форели оставалось лишь согласно кивать.
- Овцы, - добавил лишь молодой воитель, указывая носом на "белые облачка на ножках". При упоминании собак, Форель не сдержал короткого взгляда на Ракушечницу, - Всегда будет настороже, если чуешь запах овец, а уж тем более собак.
— хочешь посмотреть поближе? - энтузиазм Ракушечницы передался и Форели.
- Если повезет, найдем клоки их шерсти. Знаешь как на них спать мягко, Молния. Хотя и тебе, Ракушечница, наверное не приходилось на таких подстилках спать? Я когда был котенком, помню как в лагерь Красноперка с Железнобокой притащили огромную охапку шерсти овец. Сказали, что собрали ее вдоль деревянной изгороди. Эти животные настолько глупые, что своими огромными телами собирают все ограждения. Глядишь и нам повезет, - Форель пригнулся, в охотничьей стойке потихоньку направляясь к большому стаду. Где-то совсем далеко слышался едва различимый лай, который не представлял сейчас никакой опасности для троицы.

----> сеновал

Раздражённо рыкнув, Джек остановился. Он плюхнул на землю свою уже заметно потрепавшуюся от постоянного небрежного ношения добычу и крепко стиснул зубы, стараясь справиться с прокатившейся по телу волной гнева и злобы. Однако не смог - резко обернувшись, он подскочил к Лазарю, что всё это время шёл за ним, низко рыча и скалясь, в ясных синих глазах метали молнии, порванная натянутая щека щёлкнула резкой болью.

- Да кто они такие?! Что они о себе возомнили?! Кто дал им право... - Джек сглотнул - его отпустило в тот же момент, как и подхватило. - Мы не можем ходить по их лесу. Но они могут ходить по нашему. Где справедливость, Лазарь?

Где-то вдалеке замычала корова. Бродяга обернулся. Эти звуки: блеяние овец, мирное фырканье лошадей и возня другого скота успокаивали его. Он вспомнил родную ферму, на которой вырос, не зная и не понимая толком ничего и только в двенадцать лун, найдя в себе силы и храбрость, смог оставить эти места и отправиться в путь. Кто знал, что там будет так много жестокости.

- Я не успел представиться толком, - вяло улыбнулся бродяга, поднимая несмелый взгляд на нового знакомого, - Джек. Приятно познакомиться. Спасибо, что не выгнал, хоть в итоге выгнали нас двоих.

— Хочешь заставить их не лезть вне их земель?

- Хочу заставить их исчезнуть... 

Джек замолчал. Он обратил внимание на то, каким ровным, абсолютно непоколебимым тоном были сказаны эти пропитанные чёрной ненавистью слова обиженного жизнью бродяги. То, что они делали и продолжают делать, обращаясь с ними, словно с крысами, не достойно ни капли уважения. Чем таким особенным выделяются племенные коты? Откуда такая уверенность в своём могуществе? «Потому что знают, что уйдут безнаказанными». Джек моргнул.

— А за амбар не беспокойся, мы еще туда вернёмся.

- Мне не нужен этот проклятый амбар, Лазарь, - бродяга поднял серьёзный взгляд на товарища, коротко облизывая губы, - Мне нужна свобода. Не та свобода, о которой так любят говорить искушённые странники, вовсе нет. Это всё глупые, наполненные романтизмом истории, в которых не раскрывается другая правда, не менее важная для каждого одиночки - вопрос выживания, особенно когда страшные морозы лютуют в лесу, и дичи становится значительно меньше. Особенно когда ты делишь каждую мусорку, каждую свалку с другими бродячими котами, в разы сильнее и хитрее тебя.
Пусть Джек в какой-то степени и жил припеваючи в сладком неведении об опасностях, которые таят в себе племенные территории, он не по наслышке знает, что такое голод и холод. В лесу, который облюбовали дикие коты, хватило бы с лихвой места на всех одиночек и бродяг. Так какого же чёрта!

- Позволь мне немного отдохнуть и поесть, - попросил он Лазаря и, усевшись, вгрызся зубами в заметно остывшую и зачерствевшую плоть. - А потом я хочу узнать, как далеко простираются их границы.

----> перепутье

- ...лес испокон веков жил неизменно и спокойно, но сейчас настали темные времена.

Поджав губы и следуя за Пламя, Полёт Испуганной Цапли то и дело прокручивал в голове слова травника. Это было знамение, не иначе, и явно не самое хорошее. Но вопрос о том, коснётся ли это как-то клана, лично для последователя Верховной остался открытым: он был уверен, что основные тяготы происходящего лягут на лесные племена, и нужно ли им будет как-то вмешиваться во всё это? Позиция стража была ясна как озёрная гладь - нет. Они и сами переживают не самые лучшие времена, когда в головах соклановцев посеяли смуту перемены и племенной уклад жизни. Он видел, как тяжело его соплеменникам, и они видели, как тяжело ему самому. Новое место требовало особой подготовки стражей, и Полёт Испуганной Цапли был убеждён в необходимости проводить больше тренировок и лучше освоить то, что горным котам до этого было не так хорошо известно - битвы с им подобными. Став будущим стражем, Полёт прекрасно помнил, что основной опор делался всегда на драки с горными хищниками, в особенности с птицами, и на защиту ловчих. Теперь уж всё придётся изменить, вряд ли орлы будут их так часто беспокоить в низинах.

- Ты хотела поговорить о моём будущем, - напомнил Верховной Матери страж, когда они, сойдя с клановых земель, оказались в лесу.
Он обернулся и очертил кратко взглядом горы, от которых клан Падающей Воды становился всё дальше и дальше. Не ему, родившемуся на новом месте, судить о прошлом, и всё-таки какая-то тоска больно сжимала его сердце, - Это касается места Верховного Стража? - им уже не нужно хранить друг от друга какие-то тайны, поэтому Полёт Испуганной Цапли позволил себе прямолинейность. - Тебе что-нибудь известно о состоянии Клёкот Одичалой Птицы? Травник молчит, а его последователь едва ли понимает, что происходит, его ведь давно не было на месте.

Где-то со стороны раздался громкий звук, и последователь повернул в его сторону голову, с удивлением уставившись на племя каких-то причудливых зверей вдалеке. Да, вот тебе и чудеса низин. Прежде он взирал на всё это свысока и вот, ему выпала честь спуститься сюда и узреть собственными глазами места, о которых так много говорили посетившие их горцы. Ему было здесь слегка не по себе, трудно свыкнуться с тем, что пред тобой не расстилается всё как на лапе. И кругом всё скрыто за стволами растущих на каждом свободном клочке земли деревьями. Неприятное место. Он усмехнулся, задумавшись о том, каково вообще племенным жить в таких условиях. И, вспоминая их озлобленность друг на друга и враждебность, сам себе ответил на этот вопрос.

- До сих пор я не встречал ни одного лесного воина, но уже столько о них наслышан, что мне хочется прямо сейчас собрать весь клан в охапку и убраться в горы,  - последователь поравнялся с Верховной, - Пламя, родители мне ничего толком не рассказывали, но... почему вы ушли? Что там произошло? Если бы всё шло хорошо, вряд ли бы Камнесказ принял решение покинуть родной дом. Я не знаю, было ли там лучше или хуже, и видел только страдания отца.
Этот вопрос давно висел на языке у Полёта, но он не осмеливался спрашивать ни Клёкот, ни Тигра, ни кого-либо ещё.