Шершень догадывался, какое волнение одолевало сейчас его спутницу, оставившую за спиной родной дом, семью, котят, друга. Ещё сильнее он представлял ее смятение — довериться какому-то случайному чужаку, вдруг ни с того ни с сего, предложившему  ей свою помощь? Но, пожалуй, все это нещадно меркло на фоне того, что ее ждало. Будущее, полное приключений, новых ощущений и свободных взглядов. 

Они уходили все дальше, отдаляясь от серых неприступных скал, и Шершень начал ступать уверенней, когда почувствовал под лапами более привычную почву. Снег перемежался редкими проталинами, которые совсем скоро начнут покрываться первыми ростками, но ни намёка на присутствие дичи. 

— Я совсем плохо умею охотиться, и долго училась. Не представляешь, как гордилась собой, когда увела того кролика из-под носа у племенного, — в какой-то момент призналась Львица, своими словами подтвердив догадки рыжего, чем вызвала на его губах слабую усмешку. — Ну для этого у тебя теперь есть я, — позволив себе коснуться бока кошки с намёком на поддержку, Шершень простодушно фыркнул, напустив на себя самый доброжелательный и учтивый вид. И хотя со стороны это наверняка выглядело донельзя паршиво, рыжий вполне себе остался доволен своей незатейливой актерской игрой.

— Я могу тебя научить. Показать все с самых азов, — многозначительно ухмыльнулся ветряк, скосив янтарный взор на кошку. — Ты могла бы стать выдающейся воительницей. Главное упорство, — Шершень понизил голос, чуть склонившись в плечах для пущего эффекта, — и доверие, — и пускай Львица была вправе обвинить его в наглом посягательстве на ее новую жизнь и жестоком отрывании от старой, Шершень уже не мог отказаться от возможности стать для неё наставником на ее тернистом пути. Было в этом что-то интригующее — в том, что их пути вот так сошлись.   

— Что скажешь? — янтарные глаза сощурились, — готова довериться мне, Львица на Восходе Солнца? — от приблизил морду к щеке кошке. — я почти уверен, что твоему солнцу ещё только суждено взойти, — и отстранился, лукаво сверкнув взглядом. — Не в горах, но, скажем, где-нибудь в степи.

Ухо дёрнулось на шорох в кустах, и Шершень резко рванул в сторону, не намереваясь упускать долгожданную добычу. Недолгая возня вскоре увенчалась успехом, и рыжий воитель с довольным видом возложил к бурым лапам полевку.

— Налетай, — мурлыкнул он, усаживаюсь на землю и приглаживая топорщащуюся рыжую шерсть. Запах дичи пробудил аппетит, но Шершень даже не думал претендовать на лишний кусок, считая своим святым долгом накормить спутницу. Дальше дело было за самым сложным. И, поймав взгляд Львицы, он выпрямился.

— Я должен буду вернуться в лагерь, — нехотя произнёс он, — а ты за это время должна как следует отдохнуть и набраться сил. Хороший ученик — выспавшийся ученик, — воитель усмехнулся, а затем, вдруг посерьёзнев в морде, махнул хвостом в известном только себе одному направлении. — Есть у меня тут на примете одно местечко, давай я отведу тебя туда. Глядишь встретим знакомые морды, помогут тебе первое время обжиться, — рассчитывать на помощь Хельги Шершень не спешил, памятуя их последнюю встречу на пастбище. Похоже, его старая подруга нашла себе достойное развлечение на ближайшие лун эдак десять и точно не обрадуется его предложению обременять себя и его заботами. Так или иначе, но в тех краях он мог довериться только трёхцветной. В противном случае, Шершень спустит шкуру с ее прихвостней, если те тронут хотя бы когтем Львицу.

>> номинально сеновал

Крапинка говорит о том, что скоро нечто поменяется в лесу: накалится, обострится и затронет каждого, прямо или косвенно, - говорит о битве. Тело само напрягается об этом напоминании, и Молния осознает, что все это время ранее играл в прятки.

Кто быстрее спрячется от грядущих новостей - он сам или его трусость?

Белогривый лишь кивает в согласии, делая вид, что, конечно, слышал; делая вид, что, конечно, он знал об этом из отрывков фраз соплеменников и шепотка, ходившего над племенем на цыпочках. Только теперь эта тишина казалась оглушительный ревем после сказанных вслух слов друга.

Приглашение пройтись было не спонтанным. Молния на подкорке ощущал этот зуд. И, кажется, теперь он был во всем теле - то ли ожидаемый, превкушаемый, то ли окрашенный в оттенки страшного суда. Кто знает, как все обернётся, но Молния верил в лучшее. Потому что это единственное, что оставалось; единственное, что он мог сделать.

- Да, кажется, нам придётся показать Грозовым их место, - глухо отзывается Молния, усмехаясь. Сердце задрожало, и оруженосец сглатывает ком, чтобы попытаться усмирить стучащее зверье внутри. - Первая, на которой мы выйдем победителями. Не просто так ведь столько падали перед наставниками, - смотрит на Крапинку, а у самого зрение в расфокусе.

Не просто так.

- Подберезовик сказал, что скоро будет наша решающая тренировка. Что говорит тебе Плющевик? Было бы хорошо посвятиться в один день. Я бы не спал, а тебя постоянно колотил в бок, чтобы ты не зевал, - смеется Молния, решая, что эта вылазка с другом не стоит всех возможных мрачных мыслей. Бежать от внутренних проблем - то, что Молния лучше всего усвоил.

Услышав имя трехцветной воительницы и их бой на главной поляне, оруженосец усмехается беззлобно. Еще бы такое забудешь - главный казанова, а теряет голову от Волноглазки, как...

Как Молния терялся перед Громушкой.

Силуэт дымчатой соплеменницы на мгновение возник перед глазами, ослепляя, чтобы тут же исчезнуть. Ей он позволял появляться теперь лишь единожды, перед сном, под плотно сомкнутыми веками. Это больше не ранило так, как раньше, но Молния отлично понимал друга; его понял бы любой, кто хоть однажды столкнулся с тем, как тяжело иногда нести в себе сердце, бьющееся как заведенная игрушка при виде одних только глаз - таких желанных и далёких одновременно.

- Что у вас с Волноглазкой? - спрашивает как бы невзначай белогривый.

- Не то, чтобы я ревную, - голос тянет гласные нарочно, - но у нас с тобой, например, пляски давно не было. Ты не уделяешь мне прежнего внимания.