Явное, даже откровенное, даже будто бы почти злостное и насмешливое недовольство скользнуло в едва проступившем на двух насыщенно жёлтых глазах прищуре и после незамедлительно отразилось в коротком взмахе длинного, пушистого хвоста за широкоплечей спиной в тот самый миг, когда коротколапый юнец вдруг неловко и неуклюже подскочил на своём месте и уже было дёрнулся в сторону своего родителя, но тут же как-то осёкся, замедлился и спустя секунду всё же исправился. Аккуратно приосанившийся, быстро постаравшийся привести самого себя в малейший порядок, вновь превратившийся из малолунного глупого и эмоционального котёнка в нечто более сдержанное, более взрослое и очень отдалённо, но всё же напоминающее своего статного отца, Шипик в любом случае всё ещё не заслуживал одобрения и похвалы своему поведению, но так или иначе старший воитель прямо перед ним неизбежно смягчился в выражении своей массивной морды и всей напряжённой фигуре в целом, неторопливо сделал молчаливый шаг ближе к единственному сыну и с отеческой заботой коротко окинул того внимательным взглядом на наличие новых ранений, травм, царапин. Было бы очень неплохо, если бы его болезненный отпрыск, и без того провалявшийся без дела и развития, малейшего становления и редких, но присутствующих в его пока ещё короткой жизни тренировок со старшим соплеменником, в палатке целителя чуть ли не целую луну, если не больше, наконец уже начал зарабатывать себе какое-нибудь здоровье и иммунитет, пусть подсознательное волнение и переживание за наследника вряд ли покинет Вяза даже тогда, когда тот вырастет в крепкого и хорошо слаженного сумрачного воина.
Вряд ли отец, каким бы по своему характеру и заложенному в него ещё в далёкой, уже местами забытой юности воспитанию он не был, мог отказаться от нескольких мгновений компании собственного ребёнка и, наверное, не стоило бы сомневаться и в том, что он не согласиться на некий близкий контакт, на так называемые объятия и касания, что частенько высказывают чуть больше, чуть глубже обычных слетающих с шершавого языка слов, поэтому, стоило лишь малышу придвинуться ещё немного ближе, как властно пушистый белоснежный хвост метнулся в его сторону и грубоватым толчком в бедро задней лапы заставил небольшую мордашку всё же уткнуться куда-то в область самого основания широкой грудины. Голова старшего кота незамедлительно следом без особого труба склонилась прямиком к ушастой макушке светлогривого котёнка, позволяя сначала практически прозрачным частым усам щекотливо коснуться темячка, затем сменяясь коротко мажущим по торчащей шёрстке розовым языком и утыкающимся куда-то уже почти в шею таким же пыльно-розовым влажноватым носом, пока сам воитель задумчиво прислушивался к звучавшим совсем рядом любопытствующим вопросам и уже продумывал в своей черепной коробке собственный следующий ответ.
— Тебе уже пора начинать забывать о том, что я твой отец, а Трилистница твоя мать. В первую очередь мы твои старшие соплеменники, к которым нужно обращаться по их имени, а не родители, — довольно спокойно и несколько отстранённо, будто бы некий отказ от родства с кем-либо и такое формальное, но всё же укрепляющееся в голове и душе отречение от собственных кровных связей было обыденным делом, произнёс сумрачный спустя несколько секунд повисшего между ними двумя молчания. — Всё в порядке, Шипик. Дичи, как и в почти любой сезон Зелёных Деревьев, достаточно, хотя парочка новых территорий нам совершенно не помешало бы, а нарушителей... Даже если таковые и были, то теперь они уже наверняка мертвы. Ни соседям, ни уж тем более вшивым падальщикам-одиночкам нечего делать за чертой наших границ, — железно отрезал продолжение всей этой темы Вяз и неторопливо обернулся на заметно оживившуюся и зашумевшую палатку оруженосцев где-то сбоку от него с Шипиком. — Расскажи мне о своём дне. У тебя есть друзья? Враги?