[indent] То, что прямо сейчас происходило со всей природой вокруг двух оказавшихся не в то время, не в том месте оруженосцев ледяными лапищами искреннего ужаса пробирало до самых косточек и буквально заставляло крупной дрожью пробегаться вдоль позвоночника полчища неисчислимых мурашек, от чего короткая шерсть тут же становилась дыбом и теперь неаккуратно торчала во все стороны. Безрезультатно вглядываясь в потемневшее, словно покрывшееся непроглядной плёнкой марка и таящей в своей глубине неизвестное количество тайн мглы пространство перед собой и пытаясь хотя бы немного сориентироваться, где они остановились и стоит ли им пытаться возвратиться обратно в лагерь Речного племени, Осолапка с едва слышимым выдохом облегчения почувствовала прикосновение к собственному боку и поддалась как можно ближе к серогривой подруге. Всё вокруг, словно изолировавшись от чужих ушей плотными, не проницаемыми для звуков стенами, замолчало и обратилось в пугающую, наводящую непривычную панику тишину — ниоткуда не доносилось громкого, расслабляющего и успокаивающего щебета перелётных птиц, в ближайших корнях берёз не пищали и не скреблись прячущиеся мыши, даже позеленевшие листья на ветвях перестали шуршать под напором игривого воздуха — и лишь бурление бегущей внизу реки напоминало о реальности всего происходящего. Мимолётно покосившись обеспокоенным взглядом в сторону Громушки и едва различив очертания её фигуры, ведь тёмная шерсть слишком легко сливалась со опустившейся на утёсы тьмой, пятнистая всё же подняла небольшую мордочку к беззвездному небосводу и громко ахнула, увидев заместо привычной луны и Серебрянного Пояса словно бы плотное скопление туч и лишь едва сверкающий ободок вокруг особенно чёрного круга.

[indent] — Неужто Звёздные предки разгневались на всех нас за что-то? — сокрушенно пробормотала Осолапка в ответ на зазвучавший со стороны шёпот и тут же нервно передёрнула худощавыми плечами, поджимая и без того тонкие губы. — Нам лучше не двигаться с этого места, окончание утёсов не разглядишь... Можно случайно куда-нибудь свалиться, а это чревато последствиями! Давай... — кошечка задумчиво нахмурила брови на несколько быстротечных секунд. — Давай поговорим о чём-нибудь? О чём хочешь! Когда-нибудь ведь это всё обязано закончится, что думаешь?

[indent] Неподвижно оставаясь совсем недалеко от точно также перепуганной всем происходящим Громушки и в напряжённом молчании пытаясь осматриваться вокруг себя, но предательски сталкиваясь лишь с самым настоящем и непроглядным мраком, Осолапка торчащими во все стороны короткими шерстинками практически ощущала исходящий от давней подруги страх и инстинктивно впитывала да пропускала его через себя, от чего длинный хвост начинал лишь больше подрагивать и метаться по пыльной земле. Отчётливо помня о собственном предложении поговорить на любую возможную тему и в тот же самый момент пугливо вздрагивая от раздающегося вдруг среди образовавшейся тишины голос соплеменницы, юница с лёгкой досадой то и дело шумно принюхивалась и предпринимала попытки понять хотя бы что-нибудь, происходящее с ними двумя, пока туловище на необъяснимой интуиции придвигалось ближе к серогривой кошке и прижималось к её пушистому боку. Этим пятнистая то ли пыталась успокоить и поддержать соседку по палатке, то ли искала утешение для себя самой, всё ещё удерживаясь на подрагивающих тонких лапах.

[indent] — А я бы... искупалась, наверное! Около лебяжьего острова, мы там несколько лун назад, когда повсюду лежал снег, тренировали один приём с тогда ещё Крапинкой, — в унисон Громушке предалась согревающим воспоминаниям Осолапка, прикрывая горящие светло-зеленоватыми огнями круглые глаза и расплываясь в мягкой улыбке. Она помнила каждую солнечную и прекрасную секунду той одной из немногих одиночных прогулок со старшим братом, с которым в последнее время они немного отделились, но чаще всего в памяти всплывал этот насущный вопрос о любви. Объяв бок подруги собственным хвостом и пятнистой щекой прижавшись к пушистому плечу, ученица негромко, с едва различимым озорством в тонком голосе промурлыкала. — Что там у вас с Лососем? Он делал ещё какие-нибудь шаги, м?

разрыв после всего, с беркутом и тучей не пересекаемся

[indent] Нельзя было бы с уверенность утверждать того, что этот неспешно бредущий чуть ли не по самому краю выступающего над водной гладью впервые за последние дни успокоившейся реки утёса молодой кот не являлся отменным глупцом и хотя бы немного дорожил собственной жизнью, ведь он снова и снова в поисках утоления собственного, грызущего изнутри интереса и хотя бы каких-нибудь внятных, не порождающих ещё большее количество вопросов ответов преодолевал те самые запретные границы, о которых ему не единожды говорили их владельцы. То пробираясь под покровами глубоких ночей, когда беззвёздная мгла окружала своими плотными объятиями всё вокруг и даже вполне неплохо скрывала слишком светлую на фоне зеленеющего леса и черноты шерсть недавнего бродяги, то старательно избегая встречи с патрулирующими по окрестностям отряды матёрых собратьев с перекатывающийся под шкурой мускулатурой, но Маркус вовсе не останавливался и двигался вперёд, каждый раз прорисовывая в голове всё более и более подробную карту. С абсолютным осознанием подставляясь под смертельную опасность и уже практически не испытывая никакого страха перед юркающей переодически мысли о том, что его шкуру издерут в клочья, бывший домашний с прирожденным упрямством и ненавязчивым желанием добиться поставленных перед собой целей исследовал, выцарапывал нужную ему информацию из цепких лапищ смерти и просто пытался понять нечто одно: почему они все не могут жить в мире?

[indent] Глубоко погруженный в собственные роящиеся подобно взбесившимся пчёлам мысли и размышляющий о тех нескольких встречах, которым уже было суждено с ним произойти, невольно анализируя поступки увиденных им племенных представителей и принимая пока слишком безуспешные попытки объяснить хотя бы самому себе мотивацию их такого поведения, Маркус с прослеживаемой в чуть согнутых лапах и поднятом наравне с уровнем плеч хвостом настороженностью ступал в нескольких мышиных хвостах от обрывистого края утёса и почти не оглядывался по сторонам. Привычно вдыхая столь требующийся лёгким воздух и вместе с ним почти явственно ощущая привкус живой, копошащейся где-то рядом в кустах, корнях или ветвях редких деревьев добычи, одиночка с инстинктивной опасливостью напрягал ворочающиеся во все возможные стороны треугольных уши с целью услышать что-нибудь слишком выбивающееся из обычной картины просыпающейся от ночного сна природы. И уже в следующее мгновение, когда кот резко замер в тени раскинувшего свои веточки во все стороны куста с одной приподнятой над тёплым камнем лапой, его аккуратность вознаградилась зазвучавшими тихо голосами, в то время как розовый нос инстинктивно бесшумно подпрыгнул и позволил дрогнувшему языку распробовать вкус подувшего с той стороны совсем не прохладного ветерка.

[indent] — Здесь опасно находится и, тем более, разговаривать, — спустя несколько мгновений, когда среди уже застоявшегося и словно впитавшегося во всю остальную атмосферу старого запаха этого племени никаких новых струек обнаружено не было, выбираясь чуть ближе к загадочным незнакомцам, предупреждающе подал негромкий голос Маркус и инстинктивно окинул взглядом их фигуры. — Кто вы?

Город был ужасным местом. Нюх будто с каждым днём становился менее острым, а прогулки по малочисленным паркам и травянистым задним дворика... были просто манной небесной. Он мог часами валяться на мягкой земле, шуганув местных домашних котиков куда подальше, и наслаждаться запахом растений и влажной земли. А у кого-то это было в таком достатке, что в какой-то степени было не честно.

Кот помнил рассказы старой кошки о том, как племена яростно защищают свои границы, однако ощутил раздражение и даже некоторый гнев только после того, как вновь и вновь его одинокое величество прогоняли эти дикари. Сбившиеся в стаи. Злые и агрессивные. Цербер не был славным парнем, но даже ему хватало цивилизованности, чтобы не бросаться в драку в первую же секунду встречи с незнакомцами.

Поэтому он так их не любил. И поэтому его всё больше и больше тянуло вглубь территорий, которые надменные куски шерсти считали своими.

После отличного завтрака Цербер неспешно обходит свои маленькие владения и направляется в сторону диких территорий уже который раз в этом месяце. Его действительно всё чаще и чаще тянуло в эти свободные края и с каждым визитом желание поселиться в подобном месте только укреплялось в его голове. Кто-то мог бы научить его охотиться. А он мог бы защищать этого кого-то, наступая на недоброжелателей всей массой своего крупного и сильного тела. Какое-то переизобретение племен, тебе не кажется? Вовсе нет.

Не удивительно, что свободный и сытый край привлекал не только его внимание. Где-то на полпути к этим дикарям он сталкивается с Маркусом: местным котом, которого можно было бы назвать сносным. В нём с самого первого дня чувствовался дух домашнего кота, однако Цербера это нисколько не смущало. Возможно, он даже больше уважал тех, кто осмелился променять сытое существование на что-то более интересно. А теперь неужели этот серый котик тоже грезил о том, чтобы заменить "что-то более интересное" на настоящий бесконечный природный край?

Особо много они не трепались. Цербер только успел рассказать знакомому историю о том, как однажды речной кот внезапно выпрыгнул на него прямо из воды подобно крысе из мусорного бочка или лягушке из болота. «И как знать, в каких еще мышиных норах они могут отсиживаться,» — недовольно скалясь отметил он, замолкая ближе к границам лесных племен.

Погода была отличная. Он даже махнул хвостом своему спутнику, давая понять, что отойдет ненадолго побыть наедине. Потому что лапы чесались сделать какую-нибудь детскую глупость. Поваляться в траве или сунуть нос в кусты, в которых так и пахло всякой вкусной живностью. Негромкий голос Маркуса как раз застал его за таким занятием: Цербер только учуял какую-то мышь, когда с головой окунулся в пахучие заросли. И тут раздался голос. Они не одни.

Кот не особо спешил, потому что звуков драки не наблюдалось. Было время отряхнуться, вынуть из ошейника веточки и гордым медленным шагом проследовать к месту встречи.

— Я Лазарь, а мой спутник — Лоренцо. А вы? — слишком даже дружелюбно начал полосатый кот, отчего у Цербера на морде появилась снисходительная усмешка. Странно, что такие коты решили забраться на племенные земли, чтобы встрять в неприятности. На отъявленных вояк они похожи не были.

— Я Цербер, — он оставляет Маркусу привилегию представится самому и присаживается на землю, изображая самый невинный вид. Вряд ли это было полностью невинно, учитывая его размеры и множество шрамов среди плотного меха, но пока одиночка действительно не искал неприятностей. Тем более в местах, где их четверых могло растерзать полчище племенных котов. — А чтобы дойти до реки, нужно пройти вглубь территорий.

Он говорит это как бы невзначай, чтобы проверить, в курсе ли эти двое о том, где они сейчас находятся. И пристально вглядывается в морды это парочки. Раньше их негде не видел. Это точно.

начало игры
— Долго нам еще?
"Клянусь, еще один тупой вопрос, еще один вопрос..."

Обычно всегда крепко держащий себя и свое настроение в узде Лоренцо сегодня был особенно раздражен. Трудно было в принципе поверить, что хоть что-то в этой жизни может заставить его выбраться из любимых каменных джунглей. Город с самого детства был для него благосклонным укрытием, там Лор чувствовал себя комфортно и спокойно, знал, где и как нужно себя вести, как выживать. Еще трудней одиночке было признавать, что Лазарь оказался прав - на близлежащих к лесу территориях находиться сейчас было намного-намного сносней. Но даже здесь невозможно было надолго укрыться от палящего зноя. Пара одиночек двигалась, по сути, перебежками от одной спасительной тени до другой, и чтобы полностью "выдохнуть" пришлось бы делать привал, остановившись под каким-нибудь деревом на некоторое время. Что было бы совершенно невыгодно: во-первых, Лоренцо не был фанатом шатания по племенным территориям, на которых они сейчас, скорей всего, и находились - даже он со своим не самым чутким нюхом мог уловить пограничные метки, оставшиеся несколько позади. Не любил он и бессмысленных стычек с воителями - это могло знатно подпортить репутацию, а порченная репутация еще никому не сыграла на руку. Во-вторых, кошачий дуэт имел в качестве конечной цели не просто найти укрытие от жары - они хотели дойти до реки, удовлетворить мучительную жажду, стоящую в горле уже несколько дней, освежиться, так сказать. Перед походом Лоренцо убедил Лазаря, что знает дорогу. Он был, в общем-то, полностью уверен в этом. Однако дорога оказалась то ли длинней, то ли запутанней, и сейчас двое одиночек двигались вдоль скалистых утёсов, а где-то далеко-далеко внизу вилась тонкой веточкой живительной влаги река. От одного взгляда на этот пейзаж у городского по хребту пробегали мурашки, но он, естественно, не подавал виду. Опять же, сейчас он был больше зол на надоедливые сомнения спутника, и лишь крепко сжимал челюсти, стараясь не выпустить нутро наружу. Это ни к чему. Лоренцо, уверенно шагая вперед, шумно выдыхает, прикрывая на мгновение глаза, уставшие от яркого света летнего солнца, и, кажется, успокаивается.

— Ты уверен, что мы правильно идем?

Глубокий-глубокий вдох...

- Лазарь, мать твою, ты перестанешь донимать меня своими тупыми вопросами?! Я взял тебя с собой не для этого, ты в курсе? Откуда я знаю, уверен я или нет, я что, похож на...

Хриплый крик одиночки был прерван голосом, послышавшимся откуда-то из-за спины. Лоренцо мгновенно повернул голову и увидел двух незнакомцев, один из которых показался ему каким-то настоящим великаном, особенно по сравнению со скромными габаритами самого бродяги. Племенные?

Лазарь уже успел представить их обоих, но ушастый так и не понял, с какого перепуга им вообще нужно было делать.
- Что-то я не понял, почему вдруг мы должны перед вами отчитываться, - он сделал шаг вперед и хвостом перегородил дорогу полосатому. Смысл с ними любезничать? - И, кажется, мы не спрашивали совета. - он переметнул взгляд на пугающего своими размерами Цербера, и затем осмотрел с ног до головы серо-белого кота, уже оценивая, какими могут быть последствия его дерзости.

разрыв, после пеплища >>

[indent] — Одиночек? Надо же, — фыркнула Ракушечница, дёргая недовольно ухом.  Уставшая после бессонной ночи, в лагерь она вернулась только к рассвету, принося на своей шерсти едва различимый запах пепелища. Весть о присутствии одиночек на речных территориях быстро разлетелась по лагерю, достигнув нужных ушей, и Ракушечница выжидала, прислушивалась к отголоскам обсуждений. Ей было интересно, как поведёт себя в этот раз Полоз — и тот, к ее удивлению, быстро подсуетился, организовав целый патруль. Разве могла Ракушечница отказать себе удовольствии быть его частью?

[indent] — Надеюсь, ты плотно позавтракал, Крапина. Кажется, наш глашатай настроен решительно, — негромко усмехнулась кошка над ухом соплеменника, уверенно ступая по каменистой почве. — или нет, — настороженный шёпот Полоза заставил воительницу удивлённо выгнуть бровь. Какая наблюдательность, — шум водопада и бурлящей в низине воды заглушал голоса, но не нужно было долго гадать, чтобы понять, что принадлежали они чужакам. Четверо одиночек как ни в чем ни бывало слонялись по их землям, и у Ракушечницы не было никакого желания осторожничать и церемониться с наглецами.

[indent] — Покинуть? — изумленно протянула воительница, выходя из зарослей и не скрывая своего недовольства. — Может быть, мы ещё рыбкой их покормим за добровольное отступление? — Ракушечница раздраженно взмахнула хвостом, обводя взглядом сборище злостных нарушителей, мимолётно узнавая в чертах одного что-то неуловимо знакомое. Кажется, они уже виделись? И кажется в прошлый раз она обещала, что не оставит на нем живого места. — Среди них может быть убийца Изморози, — едва сдерживая негодование, прошипела кошка и в следующий момент сделала рывок в сторону одиночки.

[indent] — Нужно убить их и сбросить с ущелья. Впрочем, одного можно сначала помучать, — холодный взгляд скользнул по серо-белому бродяге, но, быстро потеряв к нему интерес, Ракушечница снова перевела взор на Полоза. Насмешливые огоньки в нем буквально испытывали решимость глашатая, пока когти сильнее погружались в шкуру противника.

Отредактировано Ракушечница (13.08.2021 12:39:59)

Цербер бросил снисходительный взгляд на дерзкого кота, который изо всех сил хотел казаться независимым. Такая бравада, правда, не вызывала большого трепета в его душе, скорее, легкое желание навалиться на него всей своей массой и спихнуть к краю утёса. Тогда тебе точно никакие советы не понадобятся, Лоренцо, правда ведь? Но одиночка не любил пустой вражды. А у этой парочки не было ни дичи в лапах, ни каких-нибудь любопытных сведений. Простые странники.

Только кот хотел махнуть хвостом и покинуть новых знакомых, как вдруг до его уха донесся шум со стороны. Уверенное такое шуршание кустарника и топот нескольких пар кошачьих лап, который был слишком близко, чтобы улизнуть отсюда без потерь. Ну ладно.

Это ни первый раз и вряд ли последний.

— Кто вы такие? Эти земли принадлежат Речному племени, — весьма сурово для своей миловидной морды начал первый кот, настороженно глядя на одиночек. С ним было еще двое, которые выглядели куда более грозно из-за блеска в глазах, но в целом, не такое страшное сопротивление. Только если в кустах не сидел кто-то еще. — И вам же лучше немедленно их покинуть.

Очень страшно. Цербер чуть не произнёс это вслух, но вовремя прикусил язык, сохраняя выражение своей морды самым безмятежным. Хоть они и были в большинстве, чёрный кот сомневался, что другие одиночки смогут потягаться с лесными дикарями в своих боевых навыках. Если он еще мог бы взять на себя одного, то вот для сопротивления кому-то еще явно понадобилась бы пара городских морд на одну лесную. Невыполнимо выходит.

От этих мыслей на него нашло весьма мрачное настроение, подогретое эфемерным чувством несправедливости. И какое право они имеют занимать эти земли как самодуры? Ах да, по праву силы. Их же тут целая толпа, которая готова кровью и жизнью отстаивать свою свободу и территорию. Кое-чего одиночкам явно не хватает.

— Может быть, мы ещё рыбкой их покормим за добровольное отступление? — самая яростная из лесных котов кошка подала недовольный голос и в секунду (честное слово, такой ловкости можно лишь позавидовать) повалила Маркуса на землю, шипя и скалясь. Цербер инстинктивно дернулся вперед, но не сделал и шага.

Это было бы самоубийством, верно. И было очень тяжело остановить себя от того, чтобы не схватить её за шкирку и не выкинуть в сторону ущелья, куда она сама так хотела их отправить. Какая дикость. Было в этих котах что-то очень звериное, подобно псам, которые жили в городе неподалёку от него. У этих блохастых тоже был довольно ограниченный словарный запас, как и у племенных котов: «Выгнать. Чужаки. Территория. Выгнать. Убить.»

Цербер сделал мысленный вздох, чтобы успокоиться, и выступил вперед, напрягая всё своё мускулистое тело в ожидании атаки с любой стороны. Пусть только попробуют его тронуть хоть лапой — останутся без неё.

— Я смотрю, в сезон Зеленых Листьев у племён так мало проблем, что они норовят создать опасность для своих соплеменников на пустом месте, — кот практически прорычал это, глядя сверху вниз на всех присутствующих и ощущая, как собственный хвост сильно бьёт его по бокам. Легко так набрасываться на почти домашнего Маркуса — пусть лучше найдут себе кого-то равного по силам. — И чем же вы тогда лучше лис, которые норовят накинуться на первого встречного котёнка, чтобы прокусить ему шею не ради еды, а ради крови?

Не в обиду Маркусу прозвучали эти слова. Он давно не выглядел котёнком, но был совсем не бойцом, поэтому аналогия была удачной. Удачной еще и в том, что у Цербера всегда чесались лапы изучать этих дикарей. Выискивать в них какие-то общие черты. Какую-то адекватность что ли. Нельзя и словами передать, как быстро билось его сердце, когда все сказки старой кошки из детства оказывались прямо тут. Перед ним.

Те самые патрули. Лесные коты. Их общая доля и общие проблемы. Лисы, утаскивающие молодняк, барсуки, ломающие хребты даже самым умелым воителям, бесконечный голод зимы... Но, в отличие от детства, теперь он смотрел на них не с благоговением, а с неприязнью. Ведь так эти куски шерсти распорядились своей свободой и своей большой стаей. Нападать даже не ради еды и выживания. До этого в городе не опускается практически никто.

Больше всего взгляд холодных и решительных глаз был направлен в сторону главного кота этого племени. Он ощущался главным. И, возможно, самым адекватным из всех. Ты же явно понимаешь, что драка со мной не сулит ничего хорошего, приятель.

Отредактировано Цербер (04.08.2021 18:43:38)

[indent] Впрочем, дальнейшее развитие всех событий в одно мгновение без какого-либо труда перекрыло весь тот начавший складываться диалог между двумя совсем крошечными группами одиночек и захватило всё внимание к себе, стоило лишь сначала отчётливо различимому запаху заявившихся на утёсы племенных, а после и их совершенно различным голосами раздаться быстро затихающим эхом над бурлящей далеко внизу водой. С выученной за последние луны настороженностью опрометчиво замерев на месте и стремительно заскользив внимательным, не источающим ничего, кроме некой плещущейся на самом дне карих глаз решимостью взглядом по незнакомым фигурам и вдруг с промелькнувшим на обычной морде удивлением натыкаясь на льдистые огни посреди тёмно-серой шерсти, Маркус уже было приоткрыл пасть для ответа рыже-белому коту рядом со своей недавней знакомой, но судьба-злодейка предложила ему другой путь. Болезненный, тупыми кольями неожиданного и слишком резкого, выбивающего из лёгких весь спасительный воздух, удара пронизывающий похудевшее за время бродяжничества туловища и после разбивающий его рёбра и позвоночник о нагретый камень путь, который в конечном итоге доводил до впивающихся под кожу острых когтей нависшей над ним противницы. Слабое, едва слышимое из сжатой от недостатка хотя бы какого-нибудь вдоха глотки рычание вместе с каплями пенящейся слюны сорвалось из оскалившейся пасти бывшего домашнего, когда он инстинктивно напряг некое подобие мышц под шкурой и уставился на тёмную морду перед собой: как-либо действовать прямо сейчас было точно нельзя, хватка племенной была слишком сильной, а её внимание всё еще приковано к нему одному.

[indent] Удивительно покорно, без лишних рывков и движений оставаясь под весом молодой воительницы и лишь с сузившимися до непроглядных щёлочек глазами бегая от одной стоящей чуть поодаль фигуры к другой и пытаясь хотя бы немного предугадать дальнейшие действия своих сородичей, серо-белый в то же самое время старательно придумывал самый минимальный план по спасению из этой неожиданной ловушки в своей голове и по неопытности пытался примерно оценить предполагаемых противников. Благо, взявшие на себя смелость беседовать с наиболее разговорчиво настроенными товарищами светлой кошки Цербер и Лазарь так или иначе на некоторое время отвлекли внимание от атакованного одиночки, по причине чего Маркус не посмел медлить да раздумывать и дальше, уже в следующее мгновение предпринимая ощутимую, но от того всё ещё недостаточно сильную попытку вырваться из-под напора речной. Напрягшись всем своим туловищем и с силой уперевшись задними лапами в подтянутый живот соперницы, бродяга было совершил резкий толчок и хотел уже вскочить на лапы после высвобождения из чужой хватки, да вот только это действие привело лишь к ещё более болезненному входу острия когтей под кожу и появившимся первым открытым ранам на плечах.

[indent] — Дерьмо, — только и успел выругаться Маркус перед тем как с последней надеждой выбросить когтистую лапу вверх и попробовать достать хотя бы до чёрного носа племенной, изначально понимая безуспешность своей навязчивой идеи. Кипящая глубоко внутри злость от собственной слабости и какой-то жизненной несправедливости упрямо застилала глаза и некогда здоровый разум, буквально заставляя пушистый хвост в напряжении метаться под гладкому камню, а все возможные мысли об очень близкой смерти растворяться в желании показать этим воителям, что одиночки тоже достойны жить вне городских опасностей и имеют полное право пользоваться услугами природы. — Кто вообще дал вам право расставлять эти границы? Почему вы не можете поделиться своими ресурсами с сородичами?

[indent] — Трус. Жалкий трус. Ты не заслуживаешь звание глашатая Речного племени и никогда не будешь достоин того, чтобы его вести, — Ракушечница хмурилась, с презрением и жалостью наблюдая за бездействием глашатая. Сейчас Полоз с взваленной на его плечи ответнностью выглядел как никогда нелепо, будто насильно втиснутый в эту должность, лишь потому что предводительнице это было удобно. Всякий раз чувствуя его нерешительность, Ракушечница испытывала его, прощупывала грани его самообладания в надежде его наконец расколоть. И сейчас его замешательство было заметно невооружённым глазом. Этой слабостью был пропитан весь воздух Речного племени. 

[indent] Она так долго искала поддержки своих взглядов. Ракушечница помнила, как, пытаясь достучаться до каждого соплеменника, отстаивая свою позицию, получала в ответ лишь волны осуждающих взглядов и всеобщего порицания. Ракушечница была воительницей до мозга костей, готовой пойти на все ради племени. Она жила им, жаждала возвеличить, билась за его честь, но видела, как луна за луной его только унижали, предавали, втаптывали в грязь. А затем — проигрыш нагретых камней и это проклятое перемирие. Уход воителей. Изморозь. Остальные не видели ни абсурдности, ни потенциальной опасности ситуации, и даже четверо безнаказанно шастающих по их земле одиночек не служили для них доказательством. Глупцы.

[indent] — Ракушечница отпусти его. Это приказ, — врезался в сознание голос, и Ракушечница прикрыла глаза, которые всего на мгновение сверкнули ледяным пламенем, что уже давно тлело у нее в груди. Она пылала в этом огне ежедневно, ощущая его нарастающую силу каждой клеточкой тела..

[indent] — Я больше никогда не буду служить, — ледяным тоном отчеканила она, устремляя потемневший взгляд на Полоза. Она больше не нуждалась ни в чьей  поддержке, ни в чьём одобрении. Ей больше не нужен был никто. Она одна своими лапами уничтожит любого, кто встанет у неё на пути.

[indent] Отпустив зажатого под собой бродягу, Ракушечница оттолкнула его, и в тот же миг между котами завязалась драка. Она не уловила момента, как один из одиночек в порыве схватки сорвался с края, но успела заметить исчезнувший кончик дымчатого хвоста, не чувствуя жалости, лишь досаду за такую безударную смерть. А затем ее внимание снова вернулось к рыже-белой шерсти. Жаль, что на его месте оказался не ты, — пронеслась в голове мысль, прежде чем поджарое тело дёрнулось, и, пользуясь замешательством глашатая, Ракушечница молниеносно набросилась на него, сбивая с лап, почти доставая до горла. Одно уверенное движение могло навсегда оборвать одно нелепое существование. И никакой мести, никакой борьбы. Или бросить все и просто сбежать, скрыться, ждать следующего момента, чтобы взять свое сторицей. Ракушечница колебалась всего мгновение и вдруг почувствовала резкий удар под дых. Она отпрянула, пошатнувшись, как почва из-под лап резко исчезла и появилась оглушающая пустота. Извернувшись в воздухе, воительница рухнула на каменный уступ, поморщившись от пронзившей тело тупой боли.

[indent] Сверху блеснули несколько пар глаз, и до ушей долетало эхо взволнованных зовущих голосов. Не слыша их и не видя, Ракушечница зажмурилась и стиснула зубы, несколько секунд силясь совладать с головокружением.

[indent] — Упивайся триумфом, глашатай, — еле слышно прошипела воительница,  утирая лапой кровь с виска, и, превозмогая дрожь в лапах, поднялась, под пристальными взглядами делая нетвердый шаг к краю. Она остановилась, глубоко, судорожно вдохнув — и перепрыгнула на каменный выступ. Пошатнувшись, но устояв, Ракушечница спустилась вниз по склону к реке, оставляя на сером камне разводы крови. Своей и чужой.

>> куда-то